Читаем без скачивания Андрей в Новейшей Эре. Книга третья - Наталия Осядовская

Преподаватель лётного дела однажды предупредил меня – готовься на завтра. После занятий мы поехали вместе в Службу. Проходная для персонала там оказалась очень серьёзная. Кроме проверок по индивидуальным параметрам – отпечаткам пальцев и радужке глаза имелся почему-то санпропускник и полагалось переодевание. Мне выдали стажёрский комбинезон, и мы прошлись по коридорам и проехались на лифте. Наша цель была – архив. Мой провожатый сдал меня с рук на руки директору этого архива.

Это оказался сухощавый пожилой мужчина со следами ожогов и шрамов на лице по имени Франц. Чувствовалось, что он точно не проработал в архиве всю предыдущую жизнь. А разбирать мне предстояло архивы Бэйбилона. Нужно было перевести информацию на современные носители, и добавить современные данные.

Когда я спросил с чего мне начать – Франц ответил – можешь с начала, а можешь с конца. Разумеется, я начал с «конца» и очень быстро добрался до информации по нашему выпуску. Своё личное дело я скопировал и решил, что обязательно найду возможность эту копию забрать. Я работал в архиве по три часа дважды в неделю. Не сказать, что меня уж очень всё это увлекало, но я без усилий делал всё что надо. Судьбы выпускников, чуть старше меня, будоражили моё воображение.

Франц мне сочувствовал. Ему казалось ужасно скучным и утомительным, то чем я занимался. Как-то раз он предложил:

– Если у тебя есть друзья, способные этим заниматься – предложи им. Вдвоём или втроём вам будет веселее.

Я сильно сомневался, что Рудольф или Фил захотят подрабатывать в архиве. Тем более что платили тут мало. Но предложил обоим. Фил сразу сказал, что это не для него, а вот Рудольфо загорелся. Он считал, что карьера в Службе Безопасности – это то, что надо. Пропуск ему делали дольше, чем мне, но настал день, когда мы отправились в архив вдвоём. Вместе нам было действительно веселее, а Франц заходил к нам иногда и говорил, что теперь его совесть чиста. Делая, в общем-то, механическую работу, мы обсуждали свою теперешнюю жизнь.

Я был очень доволен учёбой на Курсах. Как основную специальность я выбрал Францию. Мои занятия на факультативе в школе и особо одарённый учитель, который умудрился вложить нам всё это, или моё страстное желание успевать лучше всех – результаты были безусловно. Компьютер уже воспринимал меня как носителя языка, а я искал в сети исторические и литературные сайты на французском. Мне было очень интересно. Я даже написал пару статей о пребывании русских поэтов во Франции и про взаимопроникновение культур.

Рудольф рассказывал мне о съёмках по своему основному проекту. Об артистах и других людей творческих профессий, с которыми ему приходилось иметь дело. Так прошло несколько месяцев.

Настал день, когда Франц, который был очень доволен нашей работой, таинственно объявил, что для нас есть и другая более интересная работа. Причём архив вовсе не отменяется. Мы переглянулись, поскольку нагрузка была такая, что на отдых и развлечения времени и так не оставалось.

Всё оказалось не так страшно. Мы должны были посещать инкогнито, как клиенты, различные клубы и наблюдать вечеринки изнутри. Службу интересовали клубы, где в ходу стимуляторы разных видов. Наркотики, их употребление и распространение, у нас запрещены законом. Табак у нас не запрещён, но его просто давным-давно нет. То есть в принципе, его можно привезти из прошлого. Это шанс чисто теоретический. Но кто ж это будет делать, если никто не курит уже лет четыреста? А вот лёгкий алкоголь вполне легален. Не законно «превышать градус» или использовать добавки. Этого мы выявить всё равно не могли. Наша задача – на основе личных впечатлений, просто, судя по поведению посетителей клубов, дать сигнал. И тогда это заведение будут проверять профессионалы. В помощь нам была выделена штатная сотрудница Службы Ирма – яркая, красивая, спортивная шатенка. Несмотря на изрядную физическую силу и ловкость она выглядела очень женственно. На первый взгляд ей не было и тридцати, и она вполне могла сойти за девушку одного из нас.

Как правило, наши вылазки случались один или два раза в неделю. Втроём мы заезжали в клуб, который выбирался заранее, одетые под яркую раскованную молодёжную компанию и старались так себя и вести. Через определённое время, не на шутку разгулявшись, мы с Рудольфом пытались «достать» что-нибудь запрещённое. Спрашивали у бармена, у посетителей клуба. Результат нашей провокационной деятельности за первый месяц – два клуба, попавшие на тотальный контроль и один случай, когда бармен «заложил» нас, позвонив в Службу. Последнее и оказалось нормой поведения в такой ситуации.

Рудольфу очень нравилась эта работа по клубам. Он же артист и, понятно, просто получал удовольствие от новой роли. Это он придумывал для нас одежду и образы. Благо, новую одежду, да и «гулянки» тоже оплачивала Служба.

«Наша девушка», входя в образ, свободно и непринуждённо кадрилась и к Рудольфу, и ко мне. Я ей легко подыгрывал. Иммунитет у меня, видимо, благодаря недавней эпопее с Гвен, выработался надолго. Сейчас я спрашиваю себя: ну, почему? Почему я не влюбился в неё тогда в юности? Она тоже красива и превосходная актриса. Причём роль свою играла не на сцене, а в полевых условиях, так сказать. А вот …роль не та.

Я хоть умом и понимал нужность, важность и справедливость того, что мы делаем, но душа моя отвергала сам метод – поймать врага при помощи провокации на грани подлости. Моя душа, где-то в самой её глубине, признавала справедливой победу лишь в результате честного боя один на один.

Рудольф тогда уже придумал эту свою теорию. В его театр вливались постоянно новые персонажи женского пола. В основном недавние выпускницы, мечтающие о карьере на сцене. Он для них был Учитель с большой буквы. Роль, видимо, ему понравилась, и Рудольф решил применить свои навыки и в частной жизни, так сказать. Он рассуждал, что сначала надо самому воспитать себе женщину, а потом – люби её на радость обоим. Он знал про мою безответную любовь к Гвендолин. Переживал даже, что стал невольным её виновником, хотя я не упрекал его никогда. Фильм, кстати, вот-вот должен был выйти. Рудольфо ждал этого дня со страхом и радостным нетерпением одновременно.

– Премьера будет в самом большом и роскошном зале нашего Центра. Так что ты её обязательно увидишь! Она обещала быть, хотя и очень занята на съёмках.

Получилось так, что на премьеру я явился в гриме – сразу после мероприятия мы с Ирмой вдвоём отправлялись в клуб «Заядлых меланхоликов». В серебристом парике, с подведёнными глазами – даже в обычной одежде вид у меня был, наверное, довольно дикий. Гвендолин просто не спускала с меня глаз. А я, не понятно почему, злился вместо того, чтобы получить от этого удовольствие. Именно тогда, на премьере я разглядел, что Гвендолин и не такая уж красавица, и говорит экспромтом не очень складно, а дармовый алкоголь употребляет слишком рьяно.

Глава 5. Перемещение в Париж

Всё это, конечно, было интересно, но я ждал с трепетом души совсем другое событие. Приближался мой первый стажёрский полёт. Лететь мне предстояло в Париж конца 20 века. Этот период выбрали туристические компании, считая, что достигнут достаточный уровень комфорта, и исторический облик города сохранён. С экологией тоже ещё всё относительно благополучно.

Мы должны были лететь втроём – инструктор-преподаватель с Курсов и двое стажёров. Перемещение должно было состояться через вновь открытое «окно», сооружённое с выходом прямо в Булонский лес.

Всё прошло, как говорится, в штатном режиме. Перегрузки мне показались даже слабее, чем на тренажёрах.

А как хорош был Булонский лес, хотя мы попали в позднюю осень!

Париж я любил заранее по книгам и фильмам. И полюбил его с новой силой, увидев наяву. Даже свинцовые тучи, нависшие над городом, казалось, придают ему своеобразный шарм, множа бесчисленные оттенки серого. Мне нравился дождь, который то и дело принимался моросить. У нас дожди выпадают очень редко. Мне не приходилось наблюдать это природное явление в Новейшей Эре. У нас обычно влага садится на землю в виде более или менее плотных туманов.

Ещё нас поразило, что частная жизнь парижан происходит на глазах друг у друга. Через огромные окна даже можно было заглянуть в их квартиры. Мы побывали во всех знаменитых местах, в которых, несмотря на непогоду, кроме нас бродило множество туристов. Мы видели могилу Наполеона и знаменитый Гранд Опера. Собор Парижской Богоматери, Монмартр с Монпарнасом и Люксембургским Садом. Для туриста из нашего мира такое количество впечатлений явно было излишним. Всё это прекрасно, но мы не привыкли так долго передвигаться на открытом воздухе, тем более в толпе.

Ещё мне не понравилось то, что даже в знаменитых кафе все курили табак, и дышать нам – непривычным – было тяжело. Мы старались устроиться на террасе, но большинство из них не работало. Намного позже, когда я уже сопровождал туристов, я побывал и во всех этих знаменитых кафе.