Читаем без скачивания Не говори «бонжур» в Париже - Ирина Линер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долгое время это была обычная окраина, здесь не было ничего, кроме нескольких богатых вилл. Но в конце XIX – начале XX веков холм начал застраиваться строениями дворцового типа. В них селились богатые аристократы со всей Европы, особенно много было англичан. Даже королева Виктория почтила эти места своим присутствием! Она останавливалась в бывшем отеле Регина. Он считался самым впечатляющим зданием Семиза! В 30-х годах отель переделали в жилой дом, в одной из его квартир жил художник Анри Матисс. Он и похоронен неподалеку: на кладбище при францисканском монастыре XVI века.
Его музей расположен во дворце Губернатис. Тоже одно из самых красивых зданий в округе. Стоит красавец возле древнеримских руин в окружении вековых олив в центре парка Арена. Музей Марка Шагала находится чуть дальше. Самая большая ценность экспозиции – цикл из семнадцати полотен, иллюстрирующий Ветхий Завет. Это – дар художника и его жены французскому правительству. С одной стороны, жалко, что мы их не увидели, но это – хорошая примета что-нибудь на потом оставлять. Будет повод еще раз приехать!
Пока, Ницца, до следующего психиатрического конгресса! Я даже знаю, когда он будет: через два года в апреле. У нас, у психиатров, все расписано!
Курица – не птица, Париж – не заграница
Распитие «Nemiroff» в поезде Амстердам – Париж
Ну, что, поехали? Курица – не птица, Париж – не заграница. Два с половиной часа поездом всего – проголодаться не успеешь! Дождалась вечером мужа с работы, чемоданчик с косметикой прихватила – тронулись!
Когда садишься в поезд в России, обязательно ждешь какой-нибудь нечаянной радости в виде случайного знакомства. Она в наших поездах почти гарантирована! Живя в Европе, я уже отвыкла от такого ожидания, что здесь может произойти интересного? А тут слышу краем уха – соседи тихо справа то ли по-русски говорят, то ли по-украински, не поймешь. Суржик какой-то.
Держались они минут пять, не больше. Заговорили с нами вежливо и слегка вызывающе на украинском. Почву прощупывали или на лояльность проверяли. Слышали же, что мы по-русски разговариваем. А нам что? Муж – из Севастополя, украинский слегка понимает и польский знает. А я в студенчестве на КИДовских фестивалях на Западной Украине так по-украински навтыкалась, что меня уже с третьего фестиваля жители Тернополя и Черновцов за свою принимали. Сейчас не говорю, конечно, но понимаю все.
В общем, через минуту соседи плавно перешли на чистый русский и о себе многое рассказали. Ну, и про нас все выспросили. «А что, Боря, какой вы национальности? Я ж вижу, я – из Жмеринки». Он и правда вырос там, в Киев уже взрослым переехал. Он был большим милицейским чином в советское время, сейчас на пенсии. Едут к дочке в Лилль, она там замужем за французом. Везут в подарок кое-что из собственного садика (озвучивается размер садика, а заодно и размер домика), и все у них в порядке.
Боря спрашивает: «Что, и сало везете?»
– А как же! – И достает из пакета завернутый кусок сала и слегка початую бутылку Nemiroff. За знакомство, так сказать.
– Стаканы есть?
– Сейчас будут, – говорит Боря и идет в буфет.
Его не было какое-то время, и Володя начал нервничать. Волновался он не напрасно, потому что они в Брюсселе выходили, через полчаса уже. Могли и не успеть познакомиться! «Мне, – говорит, – надо было мне идти!» Нет уж, лучше не надо. Быстрее, чем Боря, все равно не будет. Тут он пришел, и мы все успели.
Даже очень успели! Я даже не предполагала, что за каких-нибудь двадцать минут можно так надраться! То есть, извините, дернуть за столько хороших вещей. Пили за любовь вообще и за наши по отдельности, за детей, родителей, мир во всем мире… «Ты понимаешь, что я имею в виду, Боря», – сказал Володя заговорщически. Боря не совсем понимал, но кивнул на всякий случай. Володя нас уже в гости приглашать начал, расписав, как все хорошо в Киеве будет, но тут мы прибыли в Брюссель. И это хорошо. Потому что какой смысл ехать в Киев, если Киева мы вряд ли увидим с такими хлебосольными хозяевами! Хороший мужик, мы большое удовольствие от этой встречи получили.
Оставшийся час прошел как-то совсем незаметно. Пришли мы одновременно с поездом: мы – в себя, поезд – в Париж. Настроение было замечательное, а то что грязь на перроне, то простительно – стройка. Зато на вокзале случайный пассажир прекрасно играл на фортепиано что-то классическое.
Остановились мы в отеле «Элиза Люксембург» на улице Гей-Люссака. Подкупило место расположения – в двух шагах от Люксембургского Сада. Да и сам отель понравился. Комнаты нормального размера, кровати большие, а не французский стандарт метр тридцать. И так тихо!
Приехали мы уже в девять вечера. Можно было бы, конечно, и в отеле остаться, но кто отдыхает в своем номере вечером в Париже? Он, город, там, внизу, умытый дождем, и давно зовет меня. Он меня всегда зовет, даже когда не знает об этом. Быстренько спускаемся по очень красивой старинной винтовой лестнице и выходим в Париж!
В конце улицы светится купол Пантеона. В двух шагах от нас, будет смешно, если мы опять до него не дойдем. В прошлые приезды он тоже был где-то неподалеку, и мы говорили: «Зайдем завтра, если время останется». Говорим и сейчас.
Район, прилегающий к Люксембургскому Саду, престижный и буржуазный. Очень много студентов, потому что рядом – Латинский квартал. Хочу сидеть за столиком кафе «Пантеон» и ничем от них не отличаться. Я не играю в парижанку, но мне нравится, что официант обращается к мужу по-английски, а ко мне – по-французски. А уж на то, чтобы ответить ему, моего французского хватает.
Заказали тартар и красное вино. Отличный тартар! У нас в Голландии он такой пресный! Просто сырой фарш с желтком, соль и черный перец. Во Франции же – целая гамма вкуса и специй! И десерт был неплох, особенно крем-брюле. Даже непонятно, что тем двум французам не нравится. Почитали меню, поджали губки скептически и дальше пошли.
Впрочем, не могу сказать наверняка, хороший ли это был ресторан. Может, я на таком позитиве после дорожного приключения с Володей нахожусь и ничего особенного в этом нем нет? Надо будет завтра
