Читаем без скачивания Рюриковичи - Дмитрий Володихин

Так совершился величайший успех киевского правителя. Святослав ненадолго превратился в фигуру, перед которой трепетала вся Восточная Европа. Разбитые болгары боялись его больше, нежели старинных неприятелей греков. При первом признаке сопротивления он применял силу, а пленников сажал на кол.

Тогда Никифор Фока начал понимать, что призвал с севера племя куда более грозное, нежели привычный враг — болгары. Он затеял с бывшим неприятелем переговоры, желая установить союз против русов, им же приглашенных на Балканы. Но исправить положение император не успел: его самого убили заговорщики. На престол взошел новый император, выдающийся полководец Иоанн Цимисхий…

Год 968-й принес Киеву большую беду: пока Святослав гонялся за славой и приращением новых земель на Балканах, а затем по второму разу проходил с огнем и мечом Хазарию[21], Киев осадило великое воинство печенегов. В кольце блокады оказалась и Ольга с внуками. Киевляне едва смогли подать весточку из кольца осады. Воевода Претич с малой дружиной приблизился к городу и спугнул печенегов, принявших его за Святослава с главными силами. Он сообщил врагам, что сам князем не является, но господин его следует за ним с бесчисленным войском.

Киев был спасен от гибельной угрозы. Но для всего населения Южной Руси печенежское нашествие стало горьким уроком. Ратники уходили с князем за тридевять земель, оставляя свою страну без защиты! Как знать, не вернутся ли в самом скором времени степняки, пока еще обманутые словами Претича, но вполне способные быстро оценить реальную обороноспособность Киева?

Киевляне послали к Святославу гонцов со злыми словами, и, вернее всего, Ольга одобрила эти укоризны: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?» Услышав это, Святослав с дружиной вернулся из Хазарии в Киев. Он «…собрал воинов и прогнал печенегов в степь, и наступил мир».

Ненадолго приостановив свои далекие военные предприятия, Святослав принялся улаживать дела правления в «своей отчине». Князь давно не видел в Киеве истинного «стольного града» своей державы. Он предпочитал Киеву Переяславец. «То есть средина земли моей, — говорил Святослав, — яко тут все блага сходятся. От грек — злато, паволоки, овощеви разноличныя. Из чех, из угр — сребро и комони (кони. — Д. В.). Из Руси же — скора (кожи или меха. — Д. В.) и воск, и мед, и челядь». Князь соглашался оставить сына Ярополка государем киевским — но подчиненным своему переяславскому правительству.

Ольга опечалилась. Она сделалась к тому времени старухой, сын же, пренебрегая ее годами, спокойно бросал мать дома. На закате лет княгиня выпросила у сына одну невеликую милость: чтобы он ушел в новый поход лишь после того, как она простится с жизнью. Смертельная болезнь уже мучила ее, и короток выходил остаток ее жизни…

Ольга ушла на встречу с Царем Небесным через три дня после разговора с сыном, 11 июля 969 года. Княгиня велела похоронить ее по христианскому обычаю, под молитвословие священника, а устраивать после погребения состязания и пиры, как того требовала языческая традиция, запретила. Святослав, равнодушный к Христовой вере, не пожелал, однако, проявить ослушание. Некий «презвитер» проводил княгиню в последний путь.

Летописец так сказал о ней: «Была предтечей христианства на Руси, словно утренняя звезда перед восходом солнца».

Русская церковь почитает княгиню Ольгу как «равноапостольную». Главный день ее поминовения — 11 июля[22].

Осенью 969 года, еще при василевсе Никифоре, киевский князь вернулся на театр военных действий. Он стоял с сильными полками на Дунае и смертельно досадовал. Дома пришлось задержаться, и эта задержка стоила ему Болгарии!

Подданные взбунтовались против него — болгары больше не желали подчиняться русам. Возвратившись на Дунай, Святослав узнал: Преслав пал, греческие воеводы движутся против него, захватывая второстепенные города, а болгары переходят на сторону Никифора Фоки. Князь нанес стремительный контрудар. По словам летописца, «…пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: „Здесь нам и умереть: постоим же мужественно, братья и дружина!“ И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, сказав: „Это мой город!“ И послал к грекам со словами: „Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город“. И сказали греки: „Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, и дадим мы по числу дружинников твоих“. Так говорили греки, обманывая русских, ибо греки мудры и до наших дней. И сказал им Святослав: „Нас двадцать тысяч“, и прибавил десять тысяч: ибо было русских всего десять тысяч. И выставили греки против Святослава сто тысяч и не дали дани. И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их — сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: „Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о себе сами позаботьтесь“. И ответили воины: „Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим“. И исполнились русские и греки друг на друга. И сразились полки, и окружили греки русских, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разрушая другие города, что стоят и доныне пусты»[23].

Грекам вновь пришлось откупиться.

Обе стороны преувеличивают силы друг друга. Греки насчитали в армии Святослава 60 тысяч бойцов, он же располагал 10 тысячами. Императорская армия при величайшем напряжении усилий могла выставить порядка 30 тысяч воинов, а Святослав увидел в одном лишь ее второстепенном корпусе, отряженном оборонять Константинополь, 100 тысяч.

Новый василевс предложил Святославу покинуть Болгарию. Тот запросил большой выкуп. Цимисхий отвечал гордо — тогда и Святослав проявил гордыню. Князь пообещал императорским послам, что явится под стены Константинополя.

Зимой — весной 970 года ни Святослав, ни Цимисхий не могли вести масштабные боевые действия. Оба были заняты другими делами. Киевский правитель набирал войско из союзных болгар и печенежских наемников. Цимисхий лихорадочно перебрасывал войска из Малой Азии в Европу.