Читаем без скачивания Заклятие нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

– Ну хорошо. – Принцесса легкой походкой направилась прочь.

Зигфинн смотрел ей вслед, понимая, что сейчас он мог думать лишь о нежном теле, скрывавшемся под тонким платьем. Он прикрыл глаза.

Пройдет некоторое время, прежде чем он выберется из горячего родника.

Зигфинн стыдился событий этой ночи, в которую ничего не произошло. Ему казалось, что страсть его тела пытается уничтожить честную дружбу с Брунией, отравив их отношения похотью и желанием. Его чресла горели, и принц не был уверен, сможет ли этот жар дать ему уснуть. Юноше казалось, что каждый слуга в замке улыбается ему не приветливо, а заговорщически. Как будто существует тайное соглашение о том, что следует думать о теле Брунии и чего от этого тела желать.

Кроме того, сера въелась в свежие раны, словно стая крыс, набросившихся на сало. Он думал, что хуже уже быть не может – до тех пор, пока не обнаружил в своей комнате мать, ожидавшую его со сложенными на животе руками.

– Негоже принцу ночью разгуливать по замку, – тихо произнесла она, не поздоровавшись. – Днем тебе следует предаваться исполнению своего долга, а на это требуются силы.

– Я… я же просто… – забормотал Зигфинн, но был слишком смущен, чтобы придумать какую-либо отговорку.

– Это не важно, – отмахнулась Кари. – Не настолько важно. – Встав, она провела узкой ладонью по его влажным волосам. – Сынок, мой принц, ты же знаешь о том, как я люблю тебя.

Зигфинн знал, что его мать склонна к меланхолии и мрачным мыслям, но ему еще не приходилось сталкиваться с этим в ночное время, да еще и в собственной комнате. Осторожно отстранившись, он взял полотенце, собираясь вытереть волосы.

– Конечно же, но почему ты решила сказать мне об этом в столь ранний час?

Вместо ответа Кари сунула руку в карман юбки и вытащила какую-то золотую вещицу. Зигфинну показалось, что это фигурка ящерицы, качающаяся на длинной цепи.

– Я хочу дать тебе вот это.

Принц осторожно взял украшение. Оно было довольно тяжелым, и в свете зажженных свеч он увидел, что это не ящерица, а покрытый чешуей монстр с кожистыми крыльями и распахнутой пастью. Фигурка была не больше ладони, но выполнена с учетом мельчайших деталей, и даже зубы были обработаны так, что можно было поцарапаться, если не обращаться с украшением достаточно осторожно. Вместо одного глаза на морде чудовища зияла дыра, в которую Кари вдела цепочку.

Зигфинн знал, что значит это украшение, и понимал всю опасность.

– Дракон.

Хотел он того или нет, но в этот момент принц вынужден был вступить с королевой в заговор. Никто не должен был об этом знать, в первую очередь король. Исландия была христианской страной, Зигфинн прошел обряд крещения, а по воскресеньям молился.

Дракон же был символом древних богов, мрачным воспоминанием о временах варварства, проклятием рода исландских правителей. О древних верованиях не говорили, манускрипты сжигали, а старых идолов выбрасывали в море. Прошлое должно было стать лишь воспоминанием, которому суждено померкнуть. Таков был приказ, передававшийся от короля к королю. Исландия была обращена к богу, который не терпел других богов.

Показав сыну дракона, Кари свела на нет многолетнюю тайну, обнажив то, что давно было скрыто под землей. Сейчас нечего было отрицать и негде было спрятаться от истины. Увидев беспокойство в глазах сына, Кари произнесла:

– Он защитит тебя. Я чувствую, что грядет что-то недоброе. Что-то значимое. И, к сожалению, уже не будет так, как раньше.

Зигфинн хотел упрекнуть мать в суевериях, которые могут привести к серьезной ссоре с королем, но ее слова нашли в нем какой-то отклик, пробудили что-то знакомое, внушающее страх. Юноша покрутил золотой амулет в руке.

– От чего он должен меня защитить? И почему именно меня?

Кари вновь села. С явным трудом подбирая слова, она сказала:

– В твоих жилах течет кровь Зигфрида, ты потомок того, кто убил дракона. Ты первый в череде поколений, и любой, кто знает древние истории, может это увидеть.

Зигфинн почесал в затылке.

– Я не герой и не победитель драконов. Посмотри на меня.

Кари кивнула.

– Потому что ты родился в мире, который уже не нуждается в героях. Новая вера объединила континент и ослабила бдительность народов. Но что-то грядет. Что-то, с чем никому не справиться. Таково было пророчество.

Принц не очень-то увлекался всеми этими историями, хотя, конечно же, ему льстила мысль о том, что он ведет свой род от героя. Но сейчас он устал, был сбит с толку и ему интереснее была собственная подушка, чем умные ответы матери.

– Тогда я буду носить этот амулет для защиты… и в знак благодарности.

– Но только так, чтобы твой отец ничего не заметил, – сказала Кари.

– Обещаю. – Зигфинн с готовностью кивнул.

Королева встала, чтобы дать принцу хоть немного поспать, но у двери вновь остановилась.

– Ты мне не веришь, Зигфинн. Я же вижу. Ты воспитан для того, чтобы уничтожить прошлое и клеймить древние легенды, называя их пустой болтовней. Я не осуждаю тебя, ведь ты воспитан в духе христианства. Но сейчас прислушайся ко мне… хотя бы из уважения. Носи амулет своих предков. Ради меня.

С этими словами она вышла из комнаты, а Зигфинн остался, опешив еще больше, чем раньше. В предрассветных сумерках он вновь посмотрел на золотого дракона и подумал о древних легендах, но эти мысли вытеснялись мыслями о Брунии. Придворные уже начали заниматься каждодневной работой, когда принц провалился в беспокойный сон, наполненный горячими обнаженными телами, чьи крики могли свидетельствовать как о страсти, так и о боли…

Видящая стояла на самой высокой точке скалистой гряды, защищавшей исландский порт прямо у выхода в море. Она оперлась на посох, щадивший ее старые усталые ноги. Выжженные глаза не видели замка, и все же Видящая знала, что там происходит. На нее волнами накатывали чувства. Страсть, страх, отвага. Она хорошо знала все это, ибо когда-то испытывала эти чувства сама.

– Все начнется заново, хотя никогда и не заканчивалось, – прошептала она, и вороны, собравшиеся вокруг нее на скале, согласно закаркали.

Внезапно она вздрогнула, судорожно схватившись за посох, и невидимый порыв ветра налетел на нее, развеяв ее черные волосы.

– Тыыыыы здесссссь… – прошептал ветер. – Тебеее здесссь нееее раааадыыы…

Видящая не знала, когда нибелунги заметят ее и она уже больше не сможет утаивать свое присутствие.

– Это не ваше место и уже давно не ваше время, – проворчала она, пытаясь не выказывать страха. – Почему бы вам не отправиться в свой лес и не умереть вместе с последними воспоминаниями людей?

– Этооо внооовь будееет нашшшше вреееемя… – прошелестели невидимые создания. – И нашшше мееееессссстооо…

– Вы так часто проигрывали бой. Неужели все унижения последней тысячи лет вам показались недостаточными?

Голоса нибелунгов стали громче, и скала под ногами Видящей завибрировала. Вороны взлетели в воздух.

– Предааательсссствооо! Предааательссство! Игрыыы и сссудьбыыы! – кричали нибелунги. – Побееееда принадлежит нам! Нам принадлежит влассссть!

Как всегда, те же речи, жажда и желание давно исчезнувшей власти.

– Я знаю о вашем плане, – сказала Видящая. – И он не приведет к успеху. Как и все предыдущие планы.

Нибелунги тут же замолкли. Природа затаила дыхание. Никаких звуков. Ни шороха, ни блеска на покрытых льдом водах.

– Вы думаете, что боги на вашей стороне, – продолжила старуха. – Но им нет дела ни до ваших поражений, ни до поражений людей.

– Ложжжжъ! Лоооооожжжжжь! ЛОООООЖЖЖЖЖЬ!!! – завопили тысячи голосов, перекрикивая друг друга.

Наконец вновь стало тихо. Они плыли над морем, возвращаясь к своему лесу и реке.

Вдалеке завыл волк.

– Я знаю, – прошептала Видящая и устало опустилась на землю.

На самом деле она солгала. У нее были лишь смутные представления о плане нибелунгов, какое-то мрачное предчувствие. И она сомневалась, унаследовал ли Зигфинн у своего предка умение сопротивляться им. Но нужно было попытаться. Потому что речь шла не только о благополучии королевств. На карту было поставлено благополучие времени…

3

Путешествие в ночь

Они достигли отвесного скалистого побережья на востоке и сделали привал, вытащив из кожаных мешков хлеб и напившись чистой воды из ручья. Зигфинн и Бруния часто делали такие вылазки, когда были детьми. Сначала их сопровождали слуги, а потом они стали отправляться на такие прогулки одни. Сейчас они скакали галопом по узкой тропинке над обрывом, и Бруния демонстрировала Зигфинну свое превосходство в роли наездницы. И дело было не только в его поломанных ребрах. Она поддразнивала его, зная, что он не может победить.

Но тут ее конь оступился.

Может быть, от грохота прибоя, бившегося о скалы, а может, из-за неожиданной вмятины на тропинке, но лошадь потеряла равновесие. Она попыталась устоять, поставив ногу в сторону, но при этом сошла с тропинки на гладкий камень и, поскользнувшись, поползла к обрыву. Массивное тело накренилось вперед, а задние ноги беспомощно сучили в воздухе. Принцессу выбросило из седла, но она не отпустила поводья. Это спасло ей жизнь, потому что лишь шея лошади отделяла ее от падения в пропасть к острым скалам и бурному морю. Оказавшись на краю обрыва, девушка схватилась правой рукой за какой-то корень, а левой продолжала сжимать поводья.