Читаем без скачивания ОНО - Стивен Кинг

Клиенты, молодые, вежливые, почти все были мужского пола. Многие из них были одеты в вызывающие наряды, но в те годы такая одежда была в ходу и считалась чуть ли не нормой. Только в 1981 году до Элмера наконец дошло, что посетители его бара чуть ли не сплошь голубые. Если бы жители Дерри услышали от Элмера, что творится у него в баре, они бы только рассмеялись и сказали, что он, верно, вчера лишь родился, раз ему все это кажется странным. Но как бы то ни было, он не ошибался в своих предположениях. Подобно обманутому мужу, в последнюю очередь узнающему о шашнях жены, Элмер, по существу, одним из последних узнал, что представляют из себя его клиенты, а когда узнал, то воспринял новость равнодушно. Бар приносил прибыль; всего в городе было четыре таких питейных заведения, но «Сокол» был единственным, где посетители не устраивали в зале разборки с битьем посуды и стекол. Здесь не было женщин, не из-за кого было драться, а мужчины, кто бы они ни были, голубые не голубые, похоже, обладали секретом миролюбия и уживчивости, чего нельзя было сказать о гетеросексуальной публике.

Как только Курти уяснил сексуальные пристрастия посетителей своего бара, ему стало казаться, что о «Соколе» поползли отвратительные слухи, хотя эти слухи ходили по городу уже много лет, но до 1981 года Элмер их просто не замечал. Наиболее ревностными распространителями этих слухов были, как понял Курти, мужчины, которых и в цепях опасно было бы затащить в «Сокол», иначе они дали бы там волю своим чувствам и разворотили бы все и вся. И тем не менее эти люди располагали сведениями, что называется, для закрытого пользования.

По слухам, каждый вечер в «Соколе» собирались голубые; они танцевали парами в обнимку, целовались взасос у стойки, дрочили друг друга, сношались в ванных комнатах. В глубине здания, похоже, была комната, где можно было уединиться для интима, у входа стоял старик верзила в нацистской форме, который, если его подмазать, с радостью готов был позаботиться о безопасности кого угодно.

Все эти слухи были выдумками. Когда с автобусной остановки в бар заходили люди, чтобы утолить жажду кружкой пива или хайбол-виски с содовой и льдом, они не чувствовали в «Соколе» ничего необычного. Конечно, там было много парней, но бар внешне ничем не отличался от других подобных заведений. Клиенты по большей части были голубые, но голубой вовсе не означает тупой, глупый. Если им хотелось подразнить общественность, они подавались в Портленд. А если хотелось всерьез бросить вызов нравственности — этак в духе Ремрода и Биг Боя, — они приезжали в Нью-Йорк или Бостон.

Дерри же городок небольшой, провинциальный, и небольшая прослойка голубых его обитателей довольно хорошо понимала, в какой они находятся нише.

Дон Хагарти уже два или три года посещал «Сокол», когда мартовским вечером появился в нем с Адрианом Меллоном. До этого он осторожно играл по всем правилам, соблюдал осторожность и редко захаживал в бар с одним и тем же партнером шесть раз кряду. Однако к концу апреля даже Элмеру Курти, которому было почти наплевать на подобные отношения, и то стало ясно, что у Хагарти с Меллоном завелся постоянный роман.

Хагарти работал чертежником в одной бангорской инженерной фирме. Что касается Адриана Меллона, он был свободный художник, писатель, живущий на гонорары (причем печатался где только возможно, не брезгуя ничем: в журналах, распространяемых в салонах самолетов, в религиозных изданиях, в региональных воскресных приложениях, не говоря уже о всякой бульварщине). Он уже давно работал над романом — может быть, так, на досуге, не очень серьезно, — как бы то ни было он работал над ним с третьего курса университета, то есть уже лет двенадцать.

Адриан приехал в Дерри, чтобы написать статью о Канале по поручению редакции «Нью-Ингленд Байвейз» — конкордского журнала в глянцевой обложке, который выходил два раза в месяц. Он взялся за это дело, потому что ему удалось раскрутить редакцию на солидный гонорар: его хватило бы на три недели, включая плату за номер в Деррийской гостинице. Чтобы собрать материал о Канале, достаточно было пяти дней, а в оставшиеся две недели он мог бы собрать материал, по крайней мере, еще на пять статей.

Но во время этой трехнедельной командировки он познакомился с Доном Хагарти и вместо того, чтобы вернуться в Портленд по истечении трех недель, приглядел себе неплохую квартирку на Косут-лейн. Здесь он прожил всего недель шесть, после чего перебрался к Дону Хагарти.

8

То лето, рассказывал Хагарти Гарольду Гарднеру и Джефу Ривзу, было самым счастливым в его жизни. Ему следовало бы быть начеку, ему следовало бы знать, что Всевышний устилает путь ковровой дорожкой таким людям, как он, лишь затем только, чтобы выдернуть ее потом у них из-под ног.

— Единственное, что омрачило эту жизнь, — признался Хагарти, — так это непомерно восторженное отношение Адриана к Дерри. На своей тенниске он сделал надпись: «Мейн — это здорово, а Дерри — класс!» Он носил пиджак от униформы деррийской средней школы. И, разумеется, злополучную шляпу. Адриан уверял, что приобрел в Дерри живительные силы и что здешняя обстановка благотворна во всех отношениях. Быть может, кое в чем он не преувеличивал: впервые почти за год из чемодана был извлечен запылившийся роман.

— Так что, он и в самом деле над ним работал? — спросил Гарднер у Хагарти. Его это совсем не интересовало, он спросил лишь затем, чтобы не давать Хагарти передышки.

— Да, он гнал страницу за страницей. Говорил, что, может быть, выйдет ужасное барахло, но зато теперь уж не скажешь, что вещь не закончена. Хотел добить его к октябрю, к своему дню рождения. Расхваливал Дерри, а сам ни черта не знал наш город. Ему казалось, что он его знает, но он пробыл у нас так недолго. Так что не успел раскусить настоящий Дерри. Я все пытался его разубедить, но он не хотел меня слушать.

— А что такое настоящий Дерри? — спросил Ривз.

— Он похож на мертвую шлюху, у которой в п… кишат мушиные личинки, — объявил Хагарти.

Полицейские уставились на него в молчаливом изумлении.

— Скверное место, — продолжал Хагарти. — Клоака. А вы что, разве сами не замечали? Вы ведь оба здешние, всю жизнь здесь прокуковали. Неужели сами не знаете?

9

Еще до того, как Адриан Меллон вступил во взрослую жизнь, Дон вынашивал планы уехать из Дерри насовсем. Он прожил в нем три года, главным образом потому, что снял на долгий срок квартиру с чудеснейшим видом на реку. Но теперь срок договора истекал, и Дон был этому даже рад. Не надо больше мотаться на работу на электричке в Бангор и обратно. Кончится эта гнуснятина. Дерри его достал, признался он как-то Адриану. Конечно, тому может казаться, что здесь, в Дерри, все прекрасно, но Дона пугает этот город. И дело не просто в том, что местные жители относятся непримиримо к голубой публике, что ясно чувствовалось, начиная от проповедей в церкви и кончая крутыми надписями в Бэсси-парке. Дело в том, что, кроме неприязни и ненависти к себе, он, Хагарти, здесь вообще ничего не видит. Адриан смеялся над его страхами.