Читаем без скачивания Ярость - Генри Каттнер

Но мощная шея с совершенно не свойственной Харкерам вульгарностью тонула в воротнике ярко-красной рубашки. Ни один Харкер даже на карнавал не вырядился бы с ног до головы в алый бархат, перехваченный на поясе позолоченным ремнем. Но что странно — Сэм носил свой костюм с таким же достоинством, как это делал бы и кто-нибудь из них.

Несмотря на коренастую фигуру, широкую грудь, мягкую, чуть в развалку походку, в Сэме Риде каким-то неуловимым образом проявлялась кровь Харкеров. То, как он держался и носил одежду, совсем не вязалось с бочкообразной фигурой, которая сразу выдавала человека из простонародья.

Бархатный рукав крупными складками собрался на согнутом локте. Сэм стоял неподвижно, твердо глядя на женщину в синем сузившимися глазами, отливавшими сталью на его красном лице.

Спустя мгновение, повинуясь непонятному для нее самой порыву, незнакомка позволила уголкам своих губ приподняться в знак согласия в еле заметную улыбку. Она повела плечом, откидывая синюю мантию, и высвободила узкую руку с маленькой изящной кистью в золотистой перчатке с открытыми пальцами. Медленно опустив ладонь несколько ниже его локтя, она шагнула к нему. На толстой, в рыжих волосках руке, сплетение мышц которой напоминало у запястья основание каменной колонны, ее рука казалась неестественно восковой. Она почувствовала, как напряглись мускулы в ответ на ее прикосновение, и ее улыбка стала чуть снисходительнее.

Сэм произнес: «Ты перекрасила волосы с тех пор, как я видел тебя в последний раз».

Она снова бросила на него высокомерный взгляд, даже не затрудняя себя ответом. Сэм смотрел на нее без улыбки, изучая, как если бы перед ним был портрет, а не живая, дышащая надменностью и презрением женщина, вставшая рядом с ним только из-за нечаянного каприза.

«Ты была рыжая», — убежденно добавил он после паузы. Память прояснилась, выявляя прошлое с точностью до мелочей, и Сэм живо вспомнил, как она поразила его тогда. «Это было тридцать лет назад. В тот день ты тоже была в синем. Я это прекрасно помню».

Женщина чуть наклонила голову и, глядя в сторону, безразлично ответила:

— Должно быть, это была моя внучка.

Сэм был потрясен. Конечно, он знал о существовании Бессмертных, но еще никогда не разговаривал с ними. На человека, измеряющего свою собственную жизнь и жизни своих друзей десятилетиями, столкновение с жизнью, спокойно разворачивающейся в веках, действовало, как удар ниже пояса.

Он рассмеялся коротким лающим смехом. Женщина повернула голову и впервые взглянула на Сэма с легким интересом. Она никогда не слышала, чтобы кто-то из черни так смеялся. Это был уверенный и спокойный смех человека, который знал себе цену и не заботился о манерах.

Многие люди еще до Кедры Волтон находили в Сэме некую необъяснимую привлекательность. Но немногие были столь проницательны. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять — в нем присутствовало то, чему так старательно подражали люди ее круга, навешивая на себя дикарские украшения и слушая суровые и жестокие баллады, правда, звучавшие для них пустым звуком — пока. Жизненная сила и напор были утрачены человечеством. Люди смутно стремились к ним, но когда им в очередной раз предложат столкнуться с суровой реальностью, они изо всех сил постараются этого избежать.

Кедра надменно посмотрела на него, чуть повернула голову — так, что черные волны волос нежно всколыхнулись вокруг плеч, и холодно спросила: «Как тебя зовут?»

Рыжие брови Сэма сдвинулись к переносице. «Обойдешься», — намеренно грубо ответил он.

Она на мгновение застыла. Затем словно теплая волна прошла по ее телу, расслабляя мышцы и растапливая лед высокомерия. Она глубоко, но тихо вздохнула и унизанные кольцами пальцы, до этого лишь прикасавшиеся к нему, мягко легли на красный бархатный рукав. Она позволила раскрывшейся ладони нежно скользнуть к его запястью, и золотые кольца с щекочущим холодом сверкнули в зарослях рыжих волос его руки.

Она сказала, не глядя на Сэма:

— Расскажи мне что-нибудь о себе. Только немного. А то мне надоест.

— Тебе легко надоесть?

— Очень.

Он оценивающе осмотрел ее с головы до ног и, довольно хмыкнув, решил, что раскусить ее будет не так уж сложно. За сорок лет Сэм Рид узнал практически все о жизни в Куполах, причем не только о той жизни, которая у всех на виду, но и о таинственных, порой дьявольских методах, которые человечество изобрело для подстегивания угасающего интереса к собственному существованию, которое слишком растянулось. Сэм подумал, что он не заставит ее скучать.

— Пойдем, — сказал он.

Это был первый день карнавала. В третий и последний день он услышал от Кедры, что их роман необязательно должен закончиться вместе с праздником. Это его скорее удивило, чем обрадовало. Прежде всего — Росейз. А во-вторых, пусть он заперт в клетке отпущенных ему лет, он не потерпит, чтобы кто-то глазел на него снаружи.

Они плавали в невесомости. Из черной пустоты на них надвигались объемные картины. Это было очень дорогое удовольствие. Для него требовались крайне искусные операторы и, по крайней мере, один робот-самолет, со специальной видеоаппаратурой. Подвешенный где-то высоко над венерианским континентом, он был нацелен на сцену, которая разворачивалась перед ними.

Чудовище сражалось с лианой.

Оно было огромным, это чудовище, и словно специально созданным для битвы. Его скользкое чешуйчатое тело стало еще более скользким от крови, струящейся из многочисленных ран, нанесенных гибкими, когтистыми ветвями. Они хлестали его неутомимо и размеренно, рассеивая вокруг себя капли яда, сверкавшие в сером влажном воздухе. Музыка, импровизируемая в такт битве, гремела вокруг них.

Кедра прикоснулась к регулятору, и звук стал чуть слышным. Где-то высоко парил безразличный к сражению самолет, невидимый музыкант неслышно нажимал на клавиши. Кедра повернула голову, и в темноте прошелестел шелк ее волос.

— Я ошиблась, — сказала она.

Сэм с досадой вздохнул. Он хотел досмотреть сражение до конца.

— Чего?

— В тебе, — ее пальцы с властной нежностью скользнули по его щеке. — Я недооценила тебя, Сэм. Или переоценила. Или и то, и другое.

Он тряхнул головой и протянул в темноте руку вдоль гладкой округлой щеки к затылку, наткнулся на обруч, сквозь который падали волнистые волосы, захватил их полной горстью и грубо потряс ее голову из стороны в сторону. Волосы мягко оплели его кисть.

— Наигрались, — сказал он. — Я тебе не комнатная собачка. Чего ты все крутишь?

Она засмеялась: «Если бы ты не был так молод…» В ее голосе прозвучали оскорбительные интонации. Он отпустил ее так резко, что она почти упала на тахту рядом с ним и, чтобы удержаться, ухватилась за его плечо. Сэм молчал. Потом небрежно спросил: «Сколько тебе?».