Читаем без скачивания Кража с обломом - Дарья Калинина

Не успела я прийти в себя от нанесенного оскорбления, как квартиру наводнили эксперты. Многие из них тут были во второй раз, и взгляды, которые они кидали на хозяйку этого страшного места, нельзя было назвать сочувствующими. Мне тоже досталась немалая толика подозрений. У нас подробно и явно не веря ни одному нашему слову выяснили, как мы провели утро, записали адрес Ленчика и многозначительно при этом переглянулись. Доронин даже позволил себе издевку, сказав:

— Поезжай, Петро, может быть, еще сумеете парня откачать. Хотя если судить по первым двум жертвам, то вряд ли.

— Да мы его не трогали! — возмутилась я. — Он сам на нас набросился вот с этой штукой.

Доронин осмотрел нож, выслушал наш пересказ Ленчиковой версии и тоже не поверил в нее.

— Чушь! — сказал он, — Какой дурак будет так глупо шутить? Признайтесь, что вы хотите ввести следствие в заблуждение.

— У нас алиби, — напомнила ему Мариша. — Мы все утро были вместе, а когда я уходила, то в квартире никого не было. В конце концов, я же не виновата, что они все приходят именно сюда. Я же не могу отвечать за их поступки, они взрослые люди.

И на вчерашний вечер я тоже смогу раздобыть алиби, если только тех ребят тоже не перестреляли.

На Доронина ее слова произвели весьма слабое впечатление, он упрямо ей не верил.

— Если вы такая невинная овечка, какой прикидываетесь, — сказал он, — то объясните мне, как пострадавшие попадают к вам в дом. Ключей при них не находится. А вы настырно уверяете, что, как бы ни торопились, дверь за собой всегда закрываете.

Как вы это объясните?

— Так и объясню, если бы я врала, то мне было бы выгодней сказать, что я не помню, закрывала я за собой дверь, уходя, или нет. А я говорю правду, но вы мне почему-то не верите.

— Послушайте, — выступила вперед я. — Хватит нас оскорблять своими неоправданными подозрениями. Лучше вам заняться отработкой нашего алиби, а оно у нас такое, что не подкопаетесь. Поверьте и проверьте, а мы пока можем посидеть под домашним арестом. Честное слово, мы никуда не денемся, хотя искушение велико.

Все-таки мужчины престранный народ, мне Доронин почему-то поверил и легко согласился с моим предложением, хотя смысла в нем было не больше, чем в Маришиных объяснениях. Тем не менее они ушли, предварительно избавив нас от трупа, за что лично я им была глубоко признательна. Соседей они опросили, но многих не оказалось дома, а те, которые были дома, ничего подозрительного не слышали и посторонних не видели.

— И что мы теперь будем делать одни? — спросила у меня Мариша, когда мы остались с ней наедине. — Ты, кажется, забыла, что я боюсь призраков, а значит, ни о каком домашнем аресте речи быть не может. Я немедленно отправляюсь к тебе и буду сидеть там до тех пор, пока эта история не прояснится.

Меня это в корне не устраивало. Я, конечно, люблю Маришу, но надо же и предел знать. А я подозревала, что совместная жизнь под одной крышей будет выходить за этот предел. Ну, месяц-другой я ее еще выдержу, а потом что прикажете делать? А если расследование зайдет в тупик, а призрак не исчезнет, мне так и жить вместе с ней? А если, чего доброго, к нам наведается еще и призрак сегодняшнего трупа?

Это же вообще кошмар и полное фиаско моей личной жизни. Нет, я на это не согласна.

— Никуда ты не пойдешь, — сурово сказала я ей. — Сейчас мы переоденемся в какое-нибудь старье и приступим к поискам затерявшейся пары ключей, про которые ты толком ничего не помнишь, но уверяешь всех, что помнишь.

— Я их искала и даже специально с этой целью сделала генеральную уборку, — начала было протестовать Мариша, но я ее живо оборвала:

— Знаю я, как ты делаешь уборки; Небось провела пару раз веником по шкафам да прошлась пылесосом по своему ковру, ну и, может быть, еще протерла поверхности столов. Скажешь, что я не права?

Мариша устыдилась и ничего не сказала. Мы переоделись в старье, как это понимала Мариша. В моем представлении в этих вещах еще можно было смело съездить на пару вечеринок, но спорить я не стала, и мы приступили к уборке. Горы пыли, которые мы обнаружили за отодвинутым холодильником, подтвердили правоту моих слов. Мы их смели в пакет и осторожно исследовали на предмет обнаружения металлических предметов удлиненной формы. Но ничего, кроме пустых пивных крышек, мы там не нашли. Под газовой плитой и за стиральной машиной мы тоже ничего примечательного не обнаружили.

Ключи обнаружились под мойкой, они мирно висели на березовом венике, с которым нормальные люди ходят в баню, а ненормальные, вроде Мариши, держат дома на всякий случай. Судя по привольно расположившемуся на венике поселению пауков, он стоял тут не один месяц.

— Ну, и как это понимать? — сердито отплевываясь от клубов пыли и потревоженных паучков, спросила я у Мариши.

Мариша кратким ответом удовольствоваться не пожелала и прочла мне небольшую лекцию, которая начиналась так:

— Пауки вреда никому не приносят, сидят себе тихонько и под ногами не мешаются. Наоборот, от них сплошная польза. Во-первых, — сказала она, загнув палец, — они приносят деньги в дом, во-вторых, они питаются другими насекомыми. Заметила, у меня почти нет мух и комаров. Догадалась теперь почему? А в-третьих, они мне нравятся своей основательностью, как где поселятся, сразу начинают вить гнездо. Поэтому я их не только не гоняю, а приветствую и предоставляю кров и безопасное убежище и в их дела не суюсь.

— Это заметно и без твоих слов, — заявила я. — Сколько, по-твоему, ты сюда не заглядывала? Хотя бы приблизительно сказать можешь?

— Это легче легкого, — обрадовалась Мариша. — Веник я сделала на даче как раз на прошлую Троицу.

Потом он у меня несколько недель сох в ванной, но душ я принимаю часто, поэтому он там плохо сох, и к тому же с него все время сыпалась какая-то труха прямо мне на голову, поэтому я его переместила в пенал, но там с него стали сыпаться листья и попадать в разные важные бумаги, и я его определила под мойку. Это было в середине осени, и он уже был настолько плох, что идти с ним в баню было стыдно.

К кольцу от ключей, помимо фарфоровой бабочки, был прицеплен маленький клочок бумажки, на котором был написан телефон.

— А это еще что? — удивилась я. — Что за дополнительный брелок?

— Ой! — повторно обрадовалась Мариша. — Ты просто удивительно благотворно влияешь на мои дела. Сразу все находится, у тебя, видимо, аура такая.

Представляешь, эта бумажка того самого типа, про которого я совершенно твердо была уверена, что он ушел вместе с моими ключами. А оказывается, он тут и ни при чем вовсе. Теперь всегда буду звать тебя, когда затею уборку.

Вывод, который сделала Мариша, заставил меня слегка пожалеть о своем неумном стремлении помочь ей. Она еще предлагала помыть полы в комнатах, намекая, что за последние годы у нее пропала масса нужных вещей, но я не дала себя окончательно закабалить. Поэтому Марише пришлось самой мыть полы, а я села на жалобно тренькнувший телефон и попыталась дозвониться до бывшей Ленчиковой каланчи, которой Мариша по политическим соображениям не могла позвонить сама. Там долго не снимали трубку, но наконец мне повезло.

— Алле, — произнес мужской баритон, от звука которого у меня сладко защемило сердце и задрожал мой собственный голос, поэтому мое приветствие оказалось слегка смятым, но все-таки там поняли, чего я хочу, и все тот же голос ответил:

— Ее нет дома, и в городе, собственно говоря, тоже. Она уехала в Сочи, что-нибудь передать?

Так как я растерянно молчала, то голос сжалился надо мной и предложил альтернативу:

— А если хотите, то можете перезвонить ей завтра, она должна вернуться.

Я, обрадованная, промычала нечто, отдаленно напоминающее благодарность.

— Не за что, — сказал баритон и повесил трубку.

Переведя дыхание и обретя дар речи, я бросилась к Марише.

— Знаешь, кто сейчас состоит в любовниках у твоей каланчи? — возбужденно подпрыгивая на влажных плитках, голосила я. — Тот самый Вовчик, про которого ты сказала, что он голубой, а он оказался профессиональным киллером. Твой жених его приволок ко мне знакомиться, помнишь. Я с ним только что разговаривала по телефону, он сидит у твоей каланчи, а ее величество отдыхают на югах и завтра вернутся.

— Ты не перепутала? — недоверчиво спросила Мариша. — Он же сидит в тюрьме. И вообще, ты же с ним виделась всего несколько раз, а потом он проболтался тебе о своей профессии и ты от него сбежала.

— Это ничего не меняет, — настаивала я. — Все равно я на всю жизнь запомнила, как он тянет свое «алле». Ни один человек не сможет повторить, даже если вдруг ему и придет такая охота. Это точно он.

— Вряд ли он ее любовник, — продолжала сомневаться Мариша. — Тогда бы они вместе поехали отдыхать. А он сидит тут и ждет ее.

— Может быть, ему надо было вернуться раньше, поэтому он и сидит один. Но в любом случае они близки, я бы только близкому человеку разрешила жить у меня, пока меня нет.