Читаем без скачивания Религиозные чудеса и феномены - Галина Железняк

Но до конца испытания было еще далеко. После своей речи пастофор открывал дверь, за которой был вход в сводчатый коридор, узкий и длинный. На дальнем его конце трещал и пылал огненный костер. «Но ведь это смерть!» — говорил посвященный и смотрел на своего руководителя с содроганием. «Сын мой, — отвечал пастофор, — смерть пугает лишь незрелые души. В свое время я шел через это пламя, как по долине роз». И решетка, отделяющая галерею символов, закрывалась за посвящаемым. Подойдя к самому огню, он обнаруживал, что пламенеющий костер происходит от оптического обмана, создаваемого легкими переплетениями горящих смолистых веток, расположенных косыми рядами на проволочных решетках. Тропинка, обозначенная между ними, позволяла быстро пройти, минуя огонь.

За испытанием огнем следовало испытание водой. Посвящаемый должен был пройти через стоячую, чернеющую воду, освещенную заревом, падающим от оставшегося позади костра.

После этого два неокора вели его в темный грот, где ничего не было видно, кроме мягкого ложа, таинственно освещенного бледным светом бронзовой лампы, спускающейся с высоты свода. Здесь его тело растирали душистыми эссенциями и, одев в льняные ткани, оставляли в одиночестве.

Посвящаемый растягивался на пушистых коврах великолепного ложа. После всех перенесенных волнений минута покоя казалась ему необыкновенно сладкой. Священная живопись, которую он только что видел, все эти таинственные образы, сфинксы и кариатиды вереницей проходили в его воображении. Почему же одно из этих изображений снова и снова возвращалось к нему, преследуя его, как галлюцинация?

Перед ним упорно вставал десятый символ, который изображал колесо, подвешенное на своей оси между двумя колоннами. С одной стороны на него поднимается Германубис, гений добра, прекрасный, как молодой эфеб; с другой стороны — Тифон, гений зла, бросается головой вниз в пропасть. Между обоими, на самой вершине колеса, виднелся сфинкс, держащий меч в своих когтях.

Слабые звуки отдаленной музыки, которые, казалось, исходили из глубины грота, заставили исчезнуть это видение. Это были звуки легкие и неопределенные, полные грустного и проникающего томления. Металлический перезвон раздражал его ухо, смешиваясь со стонами арфы, пением флейты, с прерывающимися вздохами, подобными горячему дыханию.

Охваченный огненной грезой, чужеземец закрывал глаза. Раскрыв их снова, он видел в нескольких шагах от своего ложа видение, потрясающее силой жизни и соблазна. Женщина-нубийка, одетая в прозрачный пурпурный газ, с ожерельем из амулетов на шее, подобная жрицам мистерий Милитты, стояла перед ним, пожирая его взглядом и держа в левой руке чашу, увитую розами.

Она была знойная и чувственная. Чужеземец не знал, радоваться ему или страшиться. Но красавица медленно подвигалась к нему и, опуская глаза, шептала тихим голосом: «Разве ты боишься меня, прекрасный чужеземец? Я приношу тебе награду победителей, забвение страданий, чашу наслаждений».

Посвящаемый колебался; тогда, словно охваченная усталостью, женщина опускалась на ложе, не отрывая молящего взгляда от чужеземца. Горе ему, если он поддавался соблазну. Как только он дотрагивался до нее, он терял сознание в огненных объятиях… Но после его ждал тяжелый сон.

При пробуждении он чувствовал себя покинутым и охваченным глубоким отчаянием. Кто-то стоял перед ним: это был иерофант. Он говорил ему: «Ты остался победителем в первых испытаниях. Ты восторжествовал над смертью, над огнем и водою, но ты не сумел победить самого себя. Ты, дерзающий стремиться к высотам духа и познания, ты поддался первому искушению чувств и упал в бездну материи. Кто живет рабом своей плоти, тот живет во мраке. Ты предпочел мрак свету, оставайся же в нем! Я предупреждал об ожидающих тебя опасностях. Ты сохранишь жизнь, но потеряешь свободу. Ты останешься под страхом смерти рабом при храме».

Если же посвящаемый отталкивал искусительницу, тогда двенадцать неокоров с факелами в руках окружали его и вели торжественно в святилище Изиды, где иерофанты в белых облачениях ожидали его в полном составе. В глубине ярко освещенного храма находилась колоссальная статуя Изиды из литой бронзы с золотой розой на груди, увенчанная диадемой о семи лучах. На руках она держала своего сына Гора. Перед богиней глава иерофантов в пурпурном облачении принимал у посвящаемого обет молчания и подчинения. Вслед за тем его приветствовали как брата.

Перед этими величавыми учителями вступивший в храм Изиды чувствовал себя словно в присутствии богов. Переросший себя самого, он входил в первый раз в область Вечной Истины.

Так ступал принятый ученик на порог Истины, и теперь начинались для него длинные годы труда и обучения. Прежде чем подняться до Изиды Урании, он должен был узнать земную Изиду, продвинуться в физических науках. Его время разделялось между медитациями в своей келье, изучением иероглифов в залах и дворах храма, не уступавшего по своей обширности целому городу, и уроками учителей. Он проходил науку минералов и растений, историю человека и народов, медицину, архитектуру и священную музыку.

В продолжение этого долгого ученичества он должен был не только приобрести познания, но и преобразиться, достигнуть нравственной силы путем отречения. Древние мудрецы были убеждены, что человек может овладеть истиной лишь тогда, когда она станет частью его внутренней сути, естественным проявлением его души. Но в этой глубокой работе внутреннего творчества ученик предоставлялся самому себе. Его учителя не помогали ему ни в чем и часто удивляли его своей наружной холодностью и равнодушием. На все его тревоги и на все его вопросы отвечали одно: «Работай и жди».

Время от времени он обращался к посвященным с вопросом: «Будет ли мне когда-нибудь дозволено вдохнуть розу Изиды и увидеть свет Озириса?» На это ему отвечали: «Это зависит не от нас, истину дать нельзя. Ее можно найти или внутри самого себя, или совсем не найти. Мы не можем сделать из тебя адепта, ты сам должен сделаться им. Лотос долго растет под водою, прежде чем раскроется его цветок. Не ускоряй раскрытие божественного цветка. Если раскрытие это должно совершиться, оно настанет в свое время. Работай и молись».

После этого ученик, одновременно и радостный и грустный, возвращался к своим занятиям и к своим размышлениям. Он испытывал суровое очарование этого одиночества, в котором словно проносилось дуновение вечного. Так протекали месяцы и годы. И он начинал чувствовать, как в нем медленно происходило преображение. Страсти, которые раньше осаждали его, удалялись от него, словно угасающие тени, а мысли, окружавшие его в одиночестве, начинали приветствовать его, как бессмертные друзья.

И наконец наступало время последнего испытания посвященного. «Сын мой, — говорил иерофант, — час приближается, когда истина будет открыта перед тобой, ибо ты уже предчувствуешь ее, спускаясь в свою собственную глубину и находя в ней божественную жизнь. Ты вступишь в общение с посвященными, ибо ты этого заслужил чистотою сердца, любовью к истине и силою отречения. Но никто не переступал порога Озириса, не пройдя через смерть и воскресение. Ни один человек не может избежать смерти, и каждая живая душа подлежит воскресению. Адепт проходит живым через могилу, чтобы вступить еще при этой жизни в сияние Озириса. Ты должен побороть Страх и достигнуть порога Самообладания».

Только после этого испытания «воскресший к новой жизни» посвященный поднимался с иерофантом в обсерваторию храма. Там глава храма передавал новому адепту великое откровение в образах видения Гермеса. Это видение не было записано ни на каком папирусе. Оно было отмечено символическими знаками на колоннах тайного склепа, известного одному лишь главе иерофантов. От первосвященника к первосвященнику видение это передавалось устно.

«Слушай внимательно, — говорил иерофант, — видение это заключает в себе вечную историю Вселенной и круг всех вещей».

Легенды донесли до нас рассказ о видении Гермеса.

…Однажды Гермес, долго размышлявший над тайнами мира, впал в забытье. Тяжелое оцепенение овладело его телом, но дух его поднимался в пространства. И тогда ему показалось, что Существо, необъятное по размерам, без определенной формы, звало его по имени.

— Кто ты? — спросил Гермес.

— Я — Озирис, Верховный Разум, и я могу снять покров со всех вещей. Что желаешь ты видеть?

— Я желаю созерцать источник всего сущего, я желаю познать Бога.

И немедленно Гермес почувствовал себя залитым чудным светом. В его прозрачных волнах проходили очаровательные тени всех существ. Внезапно страшный мрак, наполненный ползучими тенями, опустился на него. Гермес был погружен во влажный хаос, полный испарений и зловещего шума. И тогда голос поднялся из глубины бездны. Это был Призыв Света. И вслед за тем быстрый огонь устремился из влажных глубин в неизмеримые высоты эфира. Гермес поднялся за огнем в светлые пространства. Хаос свивался и развертывался в бездне, светила сверкали над его головой, и Голос Света наполнял бесконечность.