Читаем без скачивания Зной пустыни - Александра Торн

Но главной в комнате была картина, висевшая над камином. На полотне размером четыре на восемь футов изображена нагая Лиз, ожидающая возлюбленного. Когда Алан рассматривал эту картину, у него теплело в душе. Портрет, написанный шесть лет назад, удался. Пожалуй, это была одна из лучших его работ, в ней он сумел ближе всего подойти к сущности Лиз, хотя ему было чертовски трудно. Улыбаясь, он подумал, что гораздо быстрее закончил бы тогда портрет, если бы не слишком часто отрывался от мольберта ради постоянно вспыхивавшей страсти.

Он желал Лиз с того момента, как впервые переступил порог ее галереи. Мгновенная реакция, в которой было много животного, желание затмевало разум. Тогда он не смел ни на что надеяться, ведь мир, где обитают такие женщины, как Лиз Кент, недосягаем для бедного индейского художника.

В детстве он прошел хорошую школу ненависти и недоверия к белым. Старейшины учили его, что бледнолицые отняли у апачей все: охотничьи угодья, культуру, свободу, а в кровавых сражениях прошлого века пытались отнять и жизнь. Правительственные чиновники твердили тогда, что хороший индеец — это мертвый индеец. Сидя вечерами у костра, Алан много раз слышал имена погибших воинов, среди которых были и его предки.

Повинуясь советам старейшин, Алан рассчитывал со временем полюбить девушку своего племени, которая пройдет испытание и докажет, что у нее есть характер и мужество. Он женится на ней, у них будет много детей, которых они воспитают как истинных апачей.

Но потом он встретил Лиз.

— У тебя такой отсутствующий вид, словно ты далеко-далеко отсюда, — сказала она, входя в спальню и прикрывая дверь. — Что-нибудь случилось?

— Нет, я думал о нас. — Алан не хотел испортить этот необычный вечер необдуманным действием. — Мне нужно поговорить с тобой о нашем будущем. Но сначала прими вот это.

Он протянул Лиз коробочку, и ее неподражаемые глаза раскрылись от восхищения.

— Алан, какая прелесть! — радостно воскликнула она, застегивая колье на шее.

Сдерживая желание немедленно заключить ее в объятия, он разлил шампанское и протянул ей бокал.

— Весь вечер я ждал этого момента, чтобы поговорить с тобой. Давай сядем.

Лиз поставила свой бокал и прижалась к Алану.

— А я сначала хочу как следует отблагодарить тебя.

Отвечая на страстный поцелуй, она слегка приоткрыла губы, и Алан сразу воспользовался этим, кончиком языка мягко, но настойчиво проник в ее рот, нежно исследуя его потаенные уголки. Потом осторожно сжал зубами ее язык и слегка всосал его. Игра длилась бесконечно, словно он никак не мог насытиться возлюбленной. А Лиз уже горела от желания. Прижавшись к Алану всем телом, она чувствовала его твердую, бешено пульсирующую плоть, таяла на огне, который бушевал в ее крови, и жаждала, чтобы его погасили.

Алан вдруг разжал объятия и отступил на шаг.

— Не спеши. У нас впереди вся ночь.

Пока Лиз старалась унять неистовое биение сердца, он расстегнул рубашку, и она с нетерпением ждала, когда наконец увидит мускулистый, как у Давида, торс. На темно-бронзовой груди не было ни единого волоска. Поначалу это очень удивило и озадачило Лиз, но теперь бледное, заросшее волосами мужское тело вызвало бы у нее лишь отвращение. Она шагнула вперед и принялась ласкать его мощную грудь, касаясь моментально затвердевших сосков.

— Теперь моя очередь, — сказал Алан.

Горячие пальцы нежно пробежали по ее шее, спускаясь все ниже, обжигая огнем блаженства, пока не скользнули в ложбинку грудей.

Почему нежные прикосновения рождают столь болезненные вспышки желания? Ощущая животом его возбуждение, Лиз завела руки за спину и расстегнула молнию.

Платье скользнуло на пол, и она осталась лишь в трусиках, ажурном поясе и черных чулках. Интимные детали туалета всегда действовали на Алана. Хриплый стон подтвердил, что ее выбор был верным.

— Как ты прекрасна! — шептал он, осторожно сжимая мощными руками ее грудь. Потом начал поглаживать круговыми движениями, едва прикасаясь к коже. Лиз с дрожью нетерпения ждала, когда его пальцы достигнут места, которое буквально сгорало от жажды ласки. Нежно-розовые соски мгновенно напряглись, едва он стал пощипывать и потирать их.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептала она.

— Леди, это чувство взаимно.

Он слегка прикусил один сосок, продолжая ласково пощипывать и потягивать другой. Вид бронзовой щеки, припавшей к ее груди, отозвался в ней новым спазмом желания.

— Сильнее!

Зубы нежно сомкнулись вокруг соска, вызвав у Лиз волну наслаждения, граничившего с болью. Оторвавшись от одной груди, Алан тут же занялся другой. Когда оба соска набухли и покраснели, он откинул назад голову, любуясь плодами своих трудов.

Лиз опустила глаза и увидела, что брюки стали ему тесны.

— Лучше разденься, — сказала она, кладя руки себе на грудь.

Этот жест всегда выводил его из равновесия. Он сбросил одежду. Освобожденный член был так напряжен, что причинял ему боль, и Алан с трудом удержался от того, чтобы швырнуть Лиз на пол и овладеть ею. Но ведь самое сильное наслаждение состоит в возможно более долгом воздержании от наслаждения.

— Ты готов любить меня? — Ее глаза сверкали, в уголках рта затаилась манящая улыбка.

— Не совсем, ты еще одета.

— Ну, это секундное дело.

— Оставь чулки и пояс, сними только трусики.

Когда она выполнила его просьбу, он отступил на шаг и полюбовался результатом. Блестящие черные чулки и ажурный пояс оттеняли молочную белизну ее бедер, подчеркивали нежную округлость живота и впадину пупка. Алан не отрываясь смотрел на маленький холмик, покрытый завитками цвета темной меди. Не в силах больше сдерживаться, он поднял Лиз на руки, отнес на кровать и принялся исследовать места, к которым был прикован его взгляд, губами, языком, руками…

Ее соски набухли. Он слегка приласкал, и она тут же среагировала, начав гладить руками его член. Эти прикосновения довели его почти до экстаза. «Нет, нет, еще рано», — подумал он, стиснув зубы. Сегодня он должен доставить ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Он осторожно отвел ее руку и положил на курчавый холмик. У него свело ноги от желания.

— Сейчас я вложу в тебя свой палец, — сказал Алан, — и я хочу, чтобы рядом с ним был и твой палец. Ты должна почувствовать то же, что чувствую я.

Раздвинув половые губы, он, как опытный гид, повел Лиз в глубину ее собственного естества, где было тепло, скользко и влажно. Ее тело напряглось, готовое к пароксизму страсти.

— Ты хочешь большего?

— Да, да, да!

Тогда он зажал два ее пальца своими и ввел все четыре внутрь, зачарованно глядя, как темная и белая руки все глубже входят в широко раскрытые ворота дворца страсти. Сначала Алан вводил пальцы на всю глубину и медленно, словно нехотя, возвращал обратно. Ее дыхание стало учащаться, и ему в такт он ускорил свои движения.