Читаем без скачивания Сицилийский ревнивец - Жаклин Бэрд

Эйб вперил в него свинцовый взгляд, не торопясь с ответом и покосившись на Софи.

— Прими мои соболезнования, дружище, — наконец по-русски сказал он, отыскав наилучший способ вызвать замешательство у стоящего перед ним надменного типа.

— Что ты хотел этим сказать? — тихо рассмеялась Софи, когда Макс отправился восвояси. — Я совершенно не понимаю вашего брата-мужчину, но знаю точно, что мне не следовало танцевать с этим Максом Куинтано, и я не собираюсь встречаться с ним завтра.

— Это всего лишь доводы разума. А сердце говорит совершенно другое, — усмехнулся прозорливый Эйб. — Я все видел. Мне кажется, вам стоило дождаться, когда заиграют танго, а не портить легкий фокстрот неуместной экспрессией. Должен признать, бомонд заинтригован. И если ты не понимаешь, почему я ему соболезную, то, скорее всего, он своего добьется, — Эйб подозвал официанта и заказал еще шампанского. — Мне нравится эта игра, и я хочу видеть ее продолжение. Моя жена будет в восторге, когда я ей обо всем расскажу. А мы-то все гадали, когда наша снежинка оттает.

К концу приема, Софи истощила весь запас сил и аргументов, разубеждая Эйба, что между ней и Максом ничего нет. Окончательно запутавшись в собственных мыслях, она бросила эту затею. Оскорбительный поцелуй на глазах у всех, обидные намеки и открытая клевета, а также присутствие рядом Джины и собственная беспомощность — все это оставило тягостный отпечаток. Ни о каком совместном ленче и речи быть не могло. Софи осушила бокал с шампанским и охотно согласилась на предложение Эйба выпить кофе.

Глава четвертая

Вернувшись в отель, Софи первым делом скинула с себя платье и поспешила под душ. Вытершись насухо и причесавшись, она натянула мягкую хлопчатобумажную ночную рубашку и нырнула под покрывало. Неимоверно уставшая за день, она быстро уснула. Но сон оказался неглубоким и беспокойным. Впечатления дня причудливо мешались с воспоминаниями.

Семь лет назад, расставшись с Максом после их первого любовного свидания в ресторане, когда он отверг ее и уехал, она постаралась внушить себе, что непозволительно увлеклась. Фантастически богатый и многоопытный Макс не способен воспринимать ее всерьез. Она для него не более чем милая компаньонка для пляжного отдыха. И самое худшее, что она могла сделать для них обоих, — это спровоцировать его на опрометчивый поступок. И тем не менее она пошла на это.

В действиях Макса не было ни капли обмана.

Он был предельно откровенен, приглашая ее на борт яхты. Она не стала возражать и, когда оказалась с ним один на один в тесной каюте, без колебаний и смущения разделась и прильнула к нему, добровольно разделив с ним ложе и наслаждаясь его ласками и головокружительными поцелуями. Покорно последовала за ним по туманной тропе чувственных наслаждений, не требуя ничего взамен. Она видела его глаза, когда он замер, обнаружив, что стал для нее первым мужчиной. Вначале он чуть напрягся, но потом улыбнулся и дал волю своим чувствам. В тот миг он сделался таинственным чародеем, создавшим для нее любовь. Он будто заключил с ней тайный договор, условия которого она безоговорочно приняла.

Софи хорошо помнила, как через несколько дней после этого увидела Макса, идущего по коридору отеля. Красивый и элегантный, он направлялся к ней с мечтательной улыбкой.

— А не устроить ли нам сиесту? — спросил он, сжав ей руку. Даже после двух ночей их уединений и тайной помолвки она краснела и стеснялась публичных проявлений чувств. — Безусловно, румянец красит тебя, Софи, но, уверяю, в сиесте нет ничего, способного вызвать смущение. Это старая сицилийская традиция.

— Я уважаю ваши традиции, сэр. Но по меньшей мере до четырех часов я буду занята.

— Два часа, пожалуй, я мог бы подождать, только…

Но тут кто-то окликнул Макса по имени. Миниатюрная женщина с мальчишески коротко остриженными черными волосами шла по направлению к Максу. Он сделал несколько шагов ей навстречу и, нежно обняв за талию, с чувством поцеловал. Их экспрессивная итальянская болтовня длилась пять минут. Затем он обернулся к Софи, притянул ее к себе и крепко обнял обеих женщин.

— Софи, я хочу познакомить тебя с моей сестрой Джиной! — восторженно объявил он. — Ее приезд — неожиданность для меня, но я очень рад. А это моя подруга Софи, — обратился он к Джине.

— Рада знакомству, — смущенно улыбнулась Софи.

— Мне очень приятно познакомиться с такой очаровательной подругой любимого брата, — с доброжелательной улыбкой ответила Джина.

— Софи, будь любезна, — обратился к девушке Макс, — распорядись, чтобы мне в номер доставили легкий завтрак и кофе. Джина, вероятно, еще не ела. Встретимся позже, мне надо с ней кое-что обсудить.

Софи растерянно смотрела, как Макс уводит Джину к лифту, даже не посмотрев в ее сторону на прощание. Ею овладело некоторое беспокойство. Неожиданное появление Джины, перехватившей все внимание Макса, холодное распоряжение относительно завтрака в номер, быстрый уход. В сознании начали всплывать предостережения подруги Марин о том, что Джина ему сестра лишь номинально, по сути же давняя любовница, а может, и невеста.

Освободившись в четыре часа дня и вернувшись в шале, Софи освежилась в душе и, завернувшись в уютное пушистое полотенце, решила списать мрачные мысли на счет обычной мнительности, неизменно дающей о себе знать в критические дни. Переодевшись в брюки и футболку, она решила прогуляться по округе. Но беспокойство вновь вернулось, когда пробило пять, а Макс все еще не позвонил. Решив прогуляться, она направилась к тому месту, где встретилась с Максом в первый раз.

— Если ты собираешься на ней жениться, то должен рассказать ей об этом. Но знаешь, Макс, нынешние девушки такие меркантильные. Тебе стоит хладнокровнее подойти к этому вопросу, — услышала она доносившийся из-за кустов женский голос, который, как ей показалось, принадлежал Джине.

— Многие — да. Но она не кажется мне расчетливой девицей.

— Надеюсь, это не единственная причина, по которой ты собираешься жениться на ней.

— Понимаешь, Джина, я поступил неосмотрительно. Мы не предохранялись, а такие оплошности чреваты беременностью.

Софи застыла на месте, услышав его ответ. Впервые подумав о возможной беременности, на которую намекал Макс, Софи была не менее шокирована тем, что в качестве причины брака он не посчитал нужным упомянуть такую «малосущественную» деталь, как любовь. Ей внезапно пришло в голову, что отсрочка в объявлении помолвки вызвана не столько необходимостью обсудить предстоящую свадьбу с родителями, сколько желанием выяснить, будут ли последствия у его «неосмотрительности».