Читаем без скачивания Избранное - Дино Буццати

Ох, как же она была далека! Бог знает сколько часов предстояло до нее добираться, а лошадь уже совсем выбилась из сил. Дрого как завороженный всматривался в даль, спрашивая себя, чем могла привлечь его эта одинокая крепостишка, спрятавшаяся от всего мира? Какие тайны она хранила? Вечер между тем был на исходе. Последний луч солнца медленно скользнул по далекому холму, и фиолетовые тени надвигавшейся ночи стали быстро заглатывать желтые стены бастионов.

Темнота настигла его в пути. Долина была узкой, и Крепость скрылась за нависшими над дорогой горами. Нигде не было ни огонька, ночные птицы молчали, лишь изредка до его слуха доносился шум далеких горных потоков.

Он пробовал кричать, но эхо возвращало его голос, придавая ему что-то зловещее. Джованни привязал лошадь к обрубку дерева на краю дороги, где росло немного травы, а сам сел на землю, прислонился спиной к откосу и, ожидая, когда придет сон, стал думать о пути, который ему еще предстоит проделать, о людях, с которыми он познакомится в Крепости, о своей будущей жизни; и думы эти были безрадостны. Лошадь время от времени бухала копытами по земле, и Дрого всякий раз вздрагивал от этого неприятного и странного звука.

На рассвете, вновь пустившись в путь, он увидел на противоположном склоне другую дорогу, тянувшуюся примерно на той же высоте, а через некоторое время заметил там какой-то движущийся предмет. Солнце еще не осветило ущелье, и в нем затаились глубокие тени, из-за которых было трудно разглядеть все как следует. Но Дрого подхлестнув коня, все же поравнялся с непонятной фигурой и увидел, что это верховой офицер.

Наконец-то живая душа, свой человек, с которым можно будет посмеяться, пошутить, поговорить о будущей жизни, об охоте, женщинах, городе. Да, о городе, уже отошедшем в сознании Дрого куда-то далеко-далеко, совсем в другой мир.

Лощина стала уже, обе дороги сблизились, и Джованни Дрого смог даже разглядеть, что всадник — капитан. Поначалу он не решался окликнуть незнакомца — это могло показаться неуместным и невежливым — и лишь несколько раз поднес руку к козырьку фуражки, но тот не отвечал. Наверно, не видел Дрого.

— Господин капитан! — не выдержав, крикнул Джованни. И снова отдал честь.

— Что такое? — донесся до него голос с другой стороны лощины.

Капитан, остановившись, вежливо откозырял ему и ждал объяснений. В его вопросе не было строгости, одно удивление.

— Что такое? — опять прокатился по лощине голос капитана, на сей раз уже несколько раздраженный.

Джованни остановился, сложил ладони рупором и прокричал что было мочи:

— Ничего! Я просто хотел с вами поздороваться!

Объяснение получилось глупым, даже обидным для капитана, который мог подумать, что его разыгрывают. Дрого тотчас пожалел о своей выходке. В какое дурацкое положение можно себя поставить только из-за того, что тебе скучно одному.

— Вы кто? — прокричал капитан.

Этого вопроса Дрого как раз и боялся. Странная беседа через лощину приобретала таким образом характер какого-то допроса. Неприятное начало, ибо, скорее всего, капитан был из Крепости. Но теперь — деваться некуда — нужно было отвечать.

— Лейтенант Дрого! — громко отрекомендовался Джованни.

Капитан не знал его и на таком расстоянии мог не расслышать имя, но, судя по всему, ответ его успокоил, поскольку он снова тронулся в путь, согласно кивнув, словно говоря: скоро встретимся. И действительно, через полчаса в том месте, где лощина становилась совсем узкой, Джованни увидел мост: две дороги сливались в одну.

Там они и встретились. Капитан подъехал к Дрого и, не слезая с коня, протянул руку. Это был человек лет сорока или даже постарше, с тонким, благородным лицом. Форма на нем была простая, но прекрасно подогнанная.

— Капитан Ортиц, — представился он.

Дрого, пожимая ему руку, подумал, что вот наконец он вступает в мир Крепости. Это была пока лишь первая ниточка, первое знакомство, за которым последуют другие, самые разные, и он станет здесь своим человеком.

Капитан, не задерживаясь, поехал дальше; Дрого последовал за ним, чуть поотстав из уважения к старшему по чину. Он все ждал, что капитан как-нибудь выразит свое неудовольствие по поводу его неловкой попытки завязать разговор. Но капитан молчал: то ли ему не хотелось говорить, то ли от природной застенчивости он не знал, с чего начать. Поскольку дорога круто поднималась в гору, а солнце основательно припекало, кони шли медленно. Наконец капитан Ортиц нарушил молчание:

— Я издали не совсем расслышал ваше имя… Дрозо, если не ошибаюсь?

Джованни ответил:

— Дрого, через «г», Джованни Дрого. Вы уж простите, господин капитан, что я вас окликнул, — добавил он, смущаясь, — с другой стороны лощины трудно было разглядеть, какое у вас звание.

— Действительно, — не желая ставить Дрого в неловкое положение, согласился Ортиц и рассмеялся.

Так они проехали еще немного, ощущая некоторую скованность. Потом Ортиц спросил:

— Итак, куда же вы направляетесь?

— В крепость Бастиани. Я верно еду?

— А куда же еще?

Они снова замолчали. Становилось жарко. Со всех сторон их обступали горы — гигантские, поросшие травой, дикие. Ортиц сказал:

— Вы, значит, в Крепость? Везете какой-нибудь пакет?

— Нет, господин капитан, я назначен туда служить.

— Направлены в личный состав гарнизона?

— Думаю — да, в личный состав. Это первое мое назначение.

— Ну тогда в личный состав, конечно… Что ж, это хорошо… Выходит, вас можно поздравить…

— Благодарю вас, господин капитан.

И снова какое-то время они ехали молча. Джованни очень хотелось пить, а к седлу капитана была приторочена деревянная походная фляга, в которой плескалась вода: хлюп-хлюп.

— На два года? — спросил Ортиц.

— Простите, господин капитан, что значит: на два года?

— Как это — что? Отслужите здесь, как положено, два года. Так ведь?

— Два года? Не знаю, срок мне не указали.

— Это само собой разумеется. Все новоиспеченные лейтенанты служат здесь два года, а потом уезжают.

— И для всех такой порядок? Именно два года?

— Ну разумеется, а в выслугу они идут за четыре. Ведь именно для этого все вы сюда проситесь, иначе кто бы сюда поехал? Что ж, ради карьеры и к Крепости можно привыкнуть, не так ли?

Дрого ничего об этом не знал, но на всякий случай решил отделаться ничего не значащей фразой:

— Конечно, можно…

Ортиц прервал начатый разговор: казалось, тема эта его нисколько не интересует. Но теперь лед был сломан, и Джованни все же решился задать ему вопрос:

— Неужто всем, кто служит в Крепости, засчитывается год за два?

— Кому — всем?

— Я имею в виду офицеров.

Ортиц хмыкнул.

— Как же, всем! Скажете тоже! Младшим офицерам, естественно. В противном случае никто бы сюда не просился.

Дрого сказал:

— Я не просился.

— То есть как? Вы не подавали прошения?

— Нет, господин капитан. Только два дня назад мне сказали, что я назначен в Крепость.

— По правде говоря, это странно. Да уж…

Они снова помолчали. Каждый, казалось, думал о своем. Вдруг Ортиц заметил:

— Разве что…

Джованни встрепенулся:

— Простите, господин капитан?!

— Я хотел сказать: разве что других желающих не нашлось… и они направили вас сами.

— Вполне возможно, господин капитан.

— Да уж… Скорее всего, так оно и есть. Действительно.

Дрого видел вырисовывающиеся на дорожной пыли четкие тени двух лошадей, двух голов, согласно кивающих на каждом шагу; слышал дробный перестук копыт, жужжанье приставших к ним больших надоедливых мух и — все. Дорога тянулась бесконечно. Время от времени на повороте далеко впереди можно было разглядеть высеченный в отвесных склонах серпантин. Но стоило добраться до того места и посмотреть вверх, как дорога опять оказывалась перед глазами и снова ползла в гору.

— Простите, господин капитан… — сказал Дрого.

— Да-да, я вас слушаю.

— Нам еще долго ехать?

— Не очень. Таким шагом часа два с половиной, а может, и все три. Да уж, к полудню, думаю, приедем.

Снова наступило долгое молчание. Лошади вспотели; та, на которой ехал капитан, устала и едва переставляла ноги.

— Вы из Королевской академии, не так ли? — спросил Ортиц.

— Да, господин капитан, из Академии.

— Тогда скажите, там ли еще полковник Магнус?

— Полковник Магнус? Что-то не слышал о таком.

Лощина стала сужаться, солнечные лучи в нее уже не попадали. Время от времени в отвесных стенах открывались устья мрачных боковых ущелий, из которых дул ледяной ветер; впереди и выше виднелись очень крутые конусообразные горы: казалось, и трех дней не хватит, чтобы добраться до их вершин, так они высоки.