Читаем без скачивания Ложная тревога - Вернор Виндж

– Нет, нет, нет! Военным приказано поймать животное, а не уничтожить. Мы – просто сотрудники посольства, которые случайно оказались в Маркетте, и у нас есть шанс пройти сквозь кордоны – а город оцепят, можете не сомневаться. Мы минуем их и… – он смолк и напряженно прислушался к жужжанию, которое становилось все громче на протяжении последних минут. Потом быстро пересек комнатушку и распахнул окно. Рама угрожающе скрипнула. Холодный воздух, казалось, не ворвался, а медленно втек в комнату. Под окном плескалось озеро, волны шлепали о сваи огромного механизированного пирса, в котором волей случая разместилась их штаб-квартира. Слив ткнул пальцем в небо.

– Видишь? – рявкнул он. Кученко выглядел совсем жалко. – Штатники подняли авиацию. Самолеты, наверно, уже пять минут крутятся над городом. Пора в дорогу, приятель!

– На самом деле, – начал он, – я не уверен, что это правильно, товарищ. Мы…

Туман рассеялся, осталась только мелкая морось. Джим Трэли вел свой рудовоз через Маркетт в направлении береговой линии. Водитель был пьян в хлам, но его рука по-прежнему крепко сжимала загривок Нормана. Рудовоз свернул на другую улицу, и Норман впервые в жизни увидел Верхнее Озеро. Каким оно было серым и холодным! Казалось, что за волнорезами его поверхность соединяется с угрюмым небом. Рудовоз снова завернул. Теперь они ехали параллельно берегу, вдоль ряда погрузочных пирсов. Несмотря на широкие, как у катка, колеса, машина то и дело подскакивала на выбоинах: состояние дорожного покрытия не соответствовало никаким стандартам. Дождевая вода скапливалась в этих ямах, и машину время от времени обдавало брызгами. Трэли, очевидно, хорошо представлял, куда надо ехать. Вскоре он сбросил скорость и припарковал рудовоз возле тротуара.

Затем он распахнул дверцу и вылез наружу, таща за собой Нормана. Каким-то чудом шимпанзе удержал равновесие и не приземлился на собственную макушку. Трэли совсем развезло, и он бормотал без умолку:

– Пс… следний раз вожу это ведро… Пусть сами возят свое хозяйство… Скатертью д… дорожка… – он пнул колесо. – Только пог… дите, прихвачу несколько «бендеров»… И вы у меня п… пляшете.

Он подтолкнул Нормана и направился через улицу.

На берегу было почти безлюдно. Трэли направлялся к единственному в округе заведению, которое по какой-то причине работало. Заведение называлось «таверной», но на деле было баром и выглядело плачевно. «Алюминиевые» наличники на двери давно покрылись ржавчиной, а ячейка памяти проектора страдала приступами амнезии, в результате чего надпись, которая высвечивалась в воздухе над входом, выглядела следующим образом:

ТАвер на «П яная СосИска»

Трэли ввалился в бар и втащил за собой Нормана. Не исключено, что в былые времена внутреннее помещение было ярко освещено, однако сейчас работали только два или три светильника, и те в дальнем углу. Трэли подтолкнул шимпа вперед: ему не терпелось продемонстрировать всем свою «говорящую мартышку». Однако, демонстрировать было некому. Никто не сидел за столиками, хотя на некоторых красовались мокрые кольца, которые оставляют кружки пива. В глубине помещения бармен вел оживленную дискуссию с четырьмя или пятью посетителями.

– А где все? – Трэли был удивлен.

В этот момент бармен заметил его.

– О, Джимми! Только что по телеку показывали президента Лэнгли[16]. Знаешь, что он сказал? Правительство решило, что теперь каждому разрешено купить столько «бендеров», сколько душа пожелает. Можешь прямо сейчас пойти и купить. Двадцать пять баксов. Как только наши услышали, сразу задали вопрос: а чего ради они, собственно, просиживают штаны в баре, когда можно получить работу, а то и завести собственное дело. Так что у меня в кассе пусто. Но я не переживаю. Я знаю, где можно купить несколько старых вертушек. Воткну на каждую по «бендеру» и буду катать туристов. «Увидеть Полуостров с Доном Залевски», – и бармен подмигнул.

У Трэли отвисла челюсть. Он даже забыл о Нормане.

– Ты серьезно? Значит, никаких «черных рынков»? Можно будет покупать «ядерные коробки» где угодно?

Один из посетителей, коротышка с большим крючковатым носом и лысиной, похожей на тонзуру, повернулся к Трэли.

– Зачем нужен черный рынок, если вы можете купить вещь всего за двадцать пять долларов? Вы только посмотрите, как Трэли разочарован. Теперь можешь сделать то, чем всегда похвалялся: иди и откопай несколько «ядерных чемоданчиков». И сделай на этом деньги.

И коротышка снова принял прежнее положение.

– Мы теперь все по гроб жизни обязаны президенту, – продолжал он, – за его отношение к физике и экономике. Потому что «бендеровский ящик» мог уничтожить нашу нацию. Вместо этого мы пережили небольшой спад – а что теперь? С тех пор, как изобрели эту штуку, прошло три года, у нас тишь да гладь, и каждый может купить столько агрегатов, сколько душе угодно.

Его перебили.

– У тебя явно не все дома, приятель. Правительство закрыло большинство шахт, а нефтяные компании получили рынок по производству пластиков. Мы тут должны добывать руду тоннами, чтобы не умереть от голода. А с этими «экономическими мерами» этим все и закончится. Если правительство позволит нам покупать столько «бендеров», сколько мы захотим, тут же начнется свободная конкуренция, и все будут рвать друг другу глотки.

Судя по насмешливым репликам других, это было мнение меньшинства. Какой-то еврейчик оставил свой стакан с пивом на стойку и повернулся к оппоненту.

– А ты знаешь, что происходит там, где никто не вмешивается?

Он не стал дожидаться ответа.

– Каждый пойдет и купит себе термоящик. И не все конторы, что есть в Штатах, обанкротятся, потому что тем, кто покупает термоящики и электромоторы, надо-таки покупать и другие товары, а не только еду. Вот вы говорите – «упадок». Вы говорите «мы будем жить как в джунглях». Нет, будет подъем, только очень плавный, – похоже, он цитировал какую-то статью. – Сейчас мы встали на ноги. Нам нужно топливо. Эти бадейки для руды на берегу могут летать и по воздуху, и в космосе, и мы можем добывать соль из воды, и…

– О, ты просто повторяешь за Лэнгли, вот и все.

– Возможно, но это правильные слова, – еврейчик понял, что у него есть еще один аргумент. – И теперь нам не нужны никакие общественные работы.

– Да, да, никаких общественных работ, – вставил Трэли. Он чувствовал разочарование. – Они вообще были никому не нужны, кроме самого Лэнгли с его завиральными идеями. Мой старик говорил то же самое про Рузвельта.

Так бывает всегда: недовольных несть числа, но все заканчивается разговорами.