Читаем без скачивания Тоскана для начинающих - Имоджен Эдвардс-Джонс

К моменту прибытия Белинды и Мэри Барбара поглощает уже второй стакан джин-тоника и седьмую оливку. Она одета в леопардовой расцветки топ с рукавами-крылышками и белые бриджи и носится туда-сюда из кухни в гостиную, смешивая напитки.

– Белинда, Мэри, проходите, проходите, – говорит она, касаясь плеч обеих своих гостий. – Проходите г; гостиную. – Она провожает их вперед, продолжая рассказывать Хоуарду историю люстры. Он идет непосредственно позади нее и улыбается, как будто никогда раньше этой истории не слышал. – А потом, – заключает она, – мы обнаруживаем, что она вывалилась из кузова грузовика…

– Правда? – говорит Хоуард. Его пересохшие губы потрескались. Взгляд застыл на бутылке спиртного, которую Барбара держит в руке.

– Это забавно, правда? – отвечает она. – Что, ты говоришь, ты хотел?

– Джин, – просит Хоуард. – Пожалуйста, – добавляет он быстро.

– Джин с чем?

– О, – говорит Хоуард, который, конечно, не зашел так далеко, чтобы думать о коктейлях, – с чем угодно, что у тебя есть…

– Биттер-лимон?

– Биттер-лимон отлично подойдет, – поспешно кивает Хоуард, вперясь взглядом в бутылку, – он жажде! слиться со своим стаканом.

– О, Белинда! – говорит Барбара, ставит бутылку и возвращается в гостиную. – Что бы вы с Мэри хотели выпить?

– Я бы не отказалась от джина с тоником,– говорит Белинда, – а Мэри выпьет «Спитцер», поскольку она за рулем.

– Хорошо, – говорит Барбара, встряхнув гривой своих жестких белокурых волос. – Сейчас все будет готово.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – говорит Хоуард, сталкиваясь с хозяйкой на пороге: в руке у него большой стакан с зеленым напитком, – я сам себе налил.

– Не глупи, Хоуи, – говорит Барбара, слегка подталкивая его. – Моя casa – это твоя casa. Будь как дома. Мы здесь не настаиваем на церемониях. Правда, Дерек? Дерек! – кричит она через кирпичную арку в холл, в сторону вроде бы запертой двери.

Раздается громкий шум сливаемой воды. Белинда, Мэри, Хоуард и Барбара вперяют взгляды в белую дверь. Ничего не происходит. Потом снова поток натужно сливаемой воды – и вдруг Дерек открывает дверь.

– О! – произносит он, его карие глаза округляются от удивления, когда он сталкивается лицом к лицу с публикой. – Я и понятия не имел, что гости прибыли.

– Да, – говорит Барбара. – Ты просидел там довольно долго.

– Прошу прощения, – говорит Дерек, проходя в гостиную и проводя большим пальцем по ремню своих бежевых брюк с широкими штанинами. – Меня застали немного врасплох.

– Как я говорила, – продолжает Барбара, и темно-бордовая линия ее губ смыкается, – мы здесь, в этом доме, не настаиваем на церемониях.

– Итак, – говорит Белинда, поигрывая своим бахромчатым красным шарфом, повязанным вокруг талии: она пытается придать разговору более возвышенное звучание, – ты уже стал жертвой музы, Хоуард?

Прошу прощения? – отзывается Хоуард, наполовину погруженный в свой стакан с джином, разбавленным биттер-лимоном. Он смотрит на нее светлыми, тусклыми глазами; в них застыло страдание, потому что сегодня ему не миновать общения с другим человеческим существом. У Хоуарда стройное, загорелое тело и лохматые, неопрятные светлые волосы. В рубашке из денима с открытой шеей, в свободно сидящих джинсах и кожаных сандалиях, он все еще не лишен сексуальной привлекательности. – Гм… нет. Что? Муза? Нет, по правде говоря, нет, – запинается он. – Я сидел, уставившись в экран своего компьютера, и целый день пытался вытащить своего героя из постели.

– Правда? – говорит Белинда, стараясь выглядеть одновременно заинтересованной и умной. – Он там застрял?

– Ну, мне удалось напечатать двадцать слов, – говорит Хоуард, осушая свой стакан.

– Лишь бы только это были хорошие слова, – говорит Белинда с легким смешком, Дерек в этот момент передает ей ее джин-тоник.

– А потом я их все стер, – продолжает Хоуард.

– О! – говорит Белинда, делая маленький глоток. – Ну а я нахожу, что мой oeuvre 52 приходит ко мне совсем естественно. В самом деле, бывают дни, когда меня до такой степени охватывает вдохновение, что я просто не могу остановиться. Я пишу, и пишу, и пишу. – Ее рука с розовыми ноготками как будто строчит что-то в воздухе.

– Я не знал, что ты пишешь роман, – говорит Дерек, садясь на низкий край своего розового дивана, – он расставил в стороны свои стройные ноги, устраивая поудобнее живот.

– На самом деле это не совсем роман, – говорит Белинда, одергивая свой наряд, как раз подобающе артистичный.

– Ну, мой весьма ограниченный опыт говорит мне, что книга – это или роман, или нет, – замечает Хоуард. Гремя льдом в пустом стакане, он встает с места и направляется обратно на кухню.

– Полагаю, это можно назвать дневником. – Белинду невозможно смутить. – Я всего лишь записываю туда свои apergus и pensees 53.

– У кого новые шлепанцы 54? – говорит Барбара, входя в комнату с подносом оливок.

– Да нет, любовь моя, – поправляет Дерек. – Это Белинда. Она записывает свои apergus.

– А, ну хорошо, – говорит Барбара, слегка пожимая плечами в знак того, что она не в курсе разговора. – Я спрашиваю только потому, что на мне – новые шлепанцы. – Она поднимает повыше золотую тапочку: менее золотую и больше похожую на тапочку, чем та пара, что она надевала утром на рынок.

– Они хорошенькие, – говорит Мэри: у нее в руке «Спитцер», она сидит, забравшись с ногами на диван.

– Спасибо, дорогая, – говорит Барбара. – Ты тоже.

Мэри улыбается.

– Она похожа на официантку, – говорит Белинда и встряхивает рукой со стаканом.

– Нет, не похожа, – возражает Барбара.

– Этот ее черно-белый наряд, – продолжает Белинда.

– Не обращай внимания. – Дерек похлопывает Мэри по руке. – Ты выглядишь очень хорошенькой.

– Да, это мило, – говорит Барбара, нагибаясь вперед, чтобы взять бирюзовую с золотом пачку сигарет со стеклянной поверхности кофейного столика. – Дерек и я уже давно не принимали гостей, – добавляет она, потом прикуривает ментоловую «Сент-Мориц» и выдыхает дым.

– Да, любовь моя. С прошлой недели. – Дерек кивает в знак согласия.

– Не возражаете, если я?.. – спрашивает Хоуард с порога комнаты, помахивая своим пустым стаканом перед носом у остальных сидящих в гостиной.

– Нет, приятель, – говорит Дерек, одновременно закидывая в рот три оливки. – Продолжай, наливай себе.

– Так, значит, твои постояльцы завтра прибывают, Белинда? – спрашивает Барбара, слегка постукивая пальцем по сигарете.

– Дом Контессы летом полон, – заявляет Дерек; при этом кожаный диван скрипит так, будто кто-то из присутствующих пустил газы.

– Завтра к нам приезжают очень симпатичные бельгийцы, – говорит Белинда. – Они не то хирурги, не то врачи, не то юристы, – не помню точно, но они определенно профессионалы в своем деле.

– Это мило, – замечает Барбара.

– Д-да, – подтверждает Белинда, наклоняя голову набок. – Как мило будет вести какие-нибудь умные разговоры.

– Да, – соглашается Барбара. – Это всегда мило… Ну, – добавляет она и слегка хлопает в ладоши, – может, нам уже перейти в столовую и сесть за стол? Стив сказал, что, возможно, опоздает, поэтому, полагаю, мы продолжим без него.

– Стив? – говорит Белинда, поднимаясь с кожаного розового стула. – Я знаю этого Стива?

– Ты знаешь Стива, – уверяет ее Дерек. – Все знают Стива.

– Стива, дизайнера, – добавляет Барбара.

– Дизайнера? – спрашивает Белинда.

– Он, наверное, и твой дом перестраивал, – с готовностью подсказывает Барбара.

– Не думаю, – улыбается Белинда. – Моим домом занимались итальянцы.

– Ты уверена? – говорит Дерек, поднимаясь и поправляя штаны в промежности.

– Разве ты не купила свой дом уже готовым? – спрашивает Хоуард, по-прежнему стоя возле двери. – У того английского дизайнера?

– Не полностью готовым, – поправляет его Белинда.

– Ну, тогда как ты можешь быть уверена, что он не перестраивал твой дом ? – Хоуард делает еще один большой глоток.

– В любом случае сейчас он также и агент по недвижимости, – говорит Белинда. – Он всегда такой милый.

Люстра в столовой приглушена, чтобы казалось, что большая белая комната купается в огне свечей. Окна маленькие, и хоть они и открыты, но вовсе не пропускают внутрь сквозняка. На выложенном плиткой полу лежит персидский ковер, серебристый, с перемежающимися пятнами розового и персикового цвета, а на стене висит большой, в золотой рамке, семейный портрет Дерека и Барбары с детьми. Длинный стол красного дерева уставлен серебряной посудой. Ближе к середине в больших серебряных вазах лежат горы фруктов и орехов, а по бокам стоят графины с вином. Все выглядит так пышно и обильно, что можно подумать, будто на дворе Рождество.

Любители хороших вещей, Дерек и Барбара – щедрые хозяева и с удовольствием делятся с друзьями результатами своих высоких доходов. Пока Дерек наливает гостям кьянти, Барбара занята на кухне: она режет пласты фуа-гра, в большом количестве купленные во время последней поездки во Францию.