Читаем без скачивания Девушка у обрыва - Вадим Шефнер

– Никакой я не Чекуртаб, а просто курящий. Напридумывали словечек!

Он ловко загнул край одной бумажки, положил туда табаку, затем свернул бумажку в трубочку – и закурил. Тяжёлый синий дым пополз ко мне, и я расчихался. В это время в лесу послышался выстрел.

– Был заяц – нету зайца, – затягиваясь сказал старик. – Твой приятель не промахнётся. А ты – цирлих-манирлих.

– Что это такое – цирлих-манирлих? – спросил я. – Что означает эта фольклорная идиома?

– Так, ничего, – ответил старик. – Это я просто так. Дядя шутит.

– Может быть, это ругательство? – обрадовался я. – Не стесняйтесь, пожалуйста, обругайте меня ещё как-нибудь.

– С чего же мне тебя ругать, ты плохого мне не сделал. Да и не под градусом я. Вот лекарства своего приму – тогда, может, поругаюсь. Идём, я тебе аптеку свою покажу, где лекарство моё варится.

Он повёл меня на кухню, а из кухни – в небольшую пристройку. Там сильно пахло чем-то. Запах был какой-то странный – и неприятный, и в то же время чем-то приятный. На старинной электрической плите стояли объёмистые баки, тянулись трубки. Из одной трубочки в пластмассовую миску капала пахучая жидкость.

– Что это? – спросил я. – Химическая лаборатория?

– Она самая, – бодро ответил старик, отливая из миски в стакан жидкость и протягивая мне.

Я медлил, начиная подозревать самое худшее.

– Да ты бери, пей. Как слеза! К своему будущему дню рождения гоню. Выпей ты, а потом и я хватану!

– Вы – Чепьювин! – воскликнул я. – Как несовместимо это с вашим почтённым возрастом!

– Пей, – ласково повторил старик. – А то обидишь меня.

– А вы скажете мне бранные выражения?

– Скажу, скажу. Только пей. Всё скажу.

Решив пожертвовать своим здоровьем для науки и не желая обижать старика, я сделал несколько глотков. Сперва мне было противно, но затем это чувство начало проходить.

– Пей да закусывай! – отечески сказал Смотритель, сунув мне в руку кусок сыра.

Я закусил и, чтобы не обижать старика, выпил стакан до дна. Мне стало совсем хорошо и весело. Это было новое состояние души и тела. Затем выпил и старик, и мы вернулись в комнату.

– Нейдёт что-то охотничек-то наш, – сказал Смотритель. – И девчонка куда-то делась, верно, в лес побежала… А парень он, видать, с головой. Отобьёт он её у тебя. Я-то заметил, как она на него поглядывает. Даст она тебе отскоч.

– Что это такое «отскоч»? – спросил я.

В ответ старый Чепьювин запел нетвёрдым голосом:

Эх, сама садочек я садила,Сама, как вишенка, цвела,Сама я милого любила,Сама отскоч ему дала.

И закончил так:

– Отошьёт она тебя – вот что. Забудет – и вся недолга.

– Вы мне обещали обругать меня некоторыми фольклорными словами, – напомнил я старику.

– Это пожалуйста, это мы за милую душу, – ответил Чепьювин. – Этого добра я много помню. Бывало, дед мой как начнёт загибать, а я запоминаю.

И Смотритель действительно стал произносить бранные слова, а я их повторял, – и мой карманный микромагнитофон записывал. СОСУД пополнялся.

Но в это время в комнату вошёл Андрей, а за ним Нина, и наша беседа со старым Чепьювином прервалась. Андрей поставил ружьё в угол, отдал убитого зайца Смотрителю, и тот понёс его на кухню.

– Неприятно было его убивать, – сказал Андрей. – Они совсем ручные… А что это с тобой? – спросил он, пристально поглядев на меня.

– Со мной ничего, – ответил я и неожиданно для себя самого запел:

Эх, сама садочек я садила,Сама, как вишенка, цвела…

– Что с тобой творится? – засмеялась Нина. – Никогда я тебя таким не знала.

– Э, да он выпил! Он стал Чепьювином! – догадался Андрей. – Вот тебе и будущий Профессор.

– Только для пользы науки! – заплетающимся языком сказал я. – Только ради пополнения СОСУДа!

В этот миг появился старый Чепьювин, неся полный стакан своего «лекарства». Он преподнёс его Андрею.

– Выпей половину, а потом девчонке передай, – сказал он. – Не выпьете за мой будущий день рождения – обижусь. Вот только обеда хорошего нет, старуха моя в Австралию улетела кенгуровые заповедники осматривать. А ДИВЭР наш испортился – я его хотел научить самогон гнать, а он возьми да и сломайся. Несознательный агрегат! – С этими словами Смотритель поставил на стол несколько банок консервов и начал их открывать старинным охотничьим ножом.

Андрей отпил половину стакана и протянул его Нине.

– Нина, Нина, что ты делаешь! Опомнись, Нина! – воскликнул я, ибо хоть я и был в состоянии опьянения, но всё-таки сознание ещё не покинуло меня.

– Э, чего там! – засмеялась Нина и, к моему ужасу, выпила стакан до дна.

– Правильно! – вскричал старый Чепьювин. – Молодцы ребята! Знаете, какая примета в старину была? Если парень с девушкой из одного стакана выпили – быть свадьбе.

Мне почему-то стало очень грустно, и я заплакал. Но старик принёс мне ещё стакан напитка, и, выпив его, я вновь развеселился. Тем временем старый Чепьювин вытащил откуда-то старинный дедовский магнитофон, включил его – и стал плясать под какую-то странную музыку. Андрей и Нина присоединились к нему. Я же сидел и улыбался. Всё вокруг казалось мне очень милым и приятным, но с места встать я не мог. Потом голова у меня закружилась, и больше я ничего не помню.

Мост без перил

Утром я проснулся оттого, что белка прямо из открытого окна прыгнула на старинный диван, на котором я спал.

Все давно уже встали. Смотритель накормил нас завтраком, дал еды на дорогу, и мы втроём отправились к лесному озеру. Дорогу туда нам объяснил он же, сказав, что там очень красиво.

Мы не спеша – Андрей и я с рюкзаками, а Нина налегке – зашагали по лесной дороге, потом свернули на тропку и шли по ней километра три – сперва лесом, потом через моховое болото. Затем начались невысокие холмы, поросшие вереском и можжевельником. Солнце поднималось всё выше, было уже тепло, даже жарко. Вскоре с одного из холмов нам открылись озеро и небольшая река, впадающая в него.

– Пойдёмте на тот берег, – сказала Нина. – Смотрите, как там хорошо!

Тот берег действительно был очень красив. На пологом берегу виднелись серые валуны, немного подальше начинался лес. На берегу стояла маленькая бревенчатая избушка. Однако всё это было довольно далеко.

– Стоит ли идти туда? – сказал я. – Разве плох этот берег?

– А тот лучше! – возразил Андрей.

Я примкнул к большинству, и мы пошли под изволок к реке.

Мост через неё никак не походил на то, что мы обычно подразумеваем под этим словом. Просто в двух местах были вбиты сваи, и с берега на берег были перекинуты три связи из брёвен, по два бревна в каждой. Никаких перил не было.

Андрей первый ступил на этот мост, за ним Нина, я же замыкал шествие. Мы шли осторожно. Вода внизу была темна от глубины, она бурлила у свай, здесь чувствовалась сила течения. Слева от моста река сразу расширялась – там был омут. Маленькие водовороты тихо двигались по его поверхности.

– Как хорошо! – сказала Нина, остановясь и заглядывая вниз в глубину. И вдруг, потеряв равновесие, испуганно вскрикнув, она упала вниз, в эту тёмную от глубины воду.

И в то же мгновение Андрей кинулся за ней с моста. Он забыл снять рюкзак, и я понял, что он может утонуть – ведь плавать-то он так и не научился. Тогда, скинув с плеч свой рюкзак, я положил его на брёвна, затем быстро снял ботинки и швырнул их на берег. После этого я нырнул в воду. Когда я вынырнул, то увидел, что Нину уже далеко отнесло течением, и она плывёт к берегу. Я за неё не боялся, так как знал, что она хороший пловец. Андрея же нигде не было видно. Я стал нырять и наконец нашёл его под водой. Сорвав с него рюкзак, я вытащил своего друга на поверхность и поплыл с ним к берегу. Вскоре ноги мои коснулись дна. Я вынес Андрея на берег – на тот самый, куда мы направлялись, – и тут ко мне подбежала Нина.

– Что с ним? Что с ним? – крикнула она. – Это я во всём виновата!

– Ни в чём ты не виновата, – успокоил я её. – Просто ему не следовало кидаться за тобой. Не зная броду – не суйся в воду, – так говорит старинная пословица. Ведь он плавать не умеет! А ты, чем попусту плакать, лучше окажи ему помощь.

Мы сняли с Андрея куртку и рубашку. Он не шевелился и не дышал, тело его было совсем бледное, и только у плеча синел небольшой шрам – след взорвавшейся золотой трубы, когда он производил опыты в Вольной лаборатории.

Мы стали делать ему искусственное дыхание, но он оставался недвижим. Поняв, что дело серьёзное, я решил вызвать Врача. Я никогда не снимал с запястья Личного Прибора, и теперь он пригодился. Я нажал кнопочку автокоординатора и кнопочку с красным крестом и восклицательным знаком – срочный вызов Врача.

– Нина, я буду делать ему искусственное дыхание, а ты беги вон на ту полянку и маши руками. Или, ещё лучше, сними свою блузку и размахивай ею. Тогда Врач из экстролета скорее обнаружит нас.

Я взглянул на Личный Прибор. Рядом с кнопкой вызова уже засветилась зелёная точка – знак, что вызов принят. Но я продолжал делать Андрею искусственное дыхание, хоть от этого и было мало толку.