Читаем без скачивания Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культуры - Дмитрий Багалей

В 1783 году был присоединен к России Крым, а в следующем году решено было устроить новую линию крепостей, для ограждения территории, вошедшей в состав русского государства, против Польши и Турции, а именно – при впадении в Днепр реки Тясьмина, в Ольвиополе (при впадении Синюхи в Буг), при впадении Ингула в Буг (т. е. на месте нынешнего Николаева), Кинбурн, Херсон, Днепровскую крепость (на Збурьевском лимане) и, наконец, целый ряд различных пунктов в Крыму (Севастополь, Перекоп и многие другие). Благодаря этой новой линии укреплений прежние передовые пункты (крепости Украинской и Днепровской линий, крепость Святой Елисаветы и Таганрог) потеряли свое окраинное положение и сделались внутренними селениями, что, конечно, должно было благоприятно отразиться на дальнейшем развитии некоторых из них (например, Елисаветграда)[77]. Собственно говоря, все эти укрепления не имели важного значения в стратегическом отношении, и они не представляли из себя крепостей в точном смысле этого слова и не могли бы, конечно, выдержать нападения регулярной армии; с другой стороны, они не могли исполнять таких функций, какие некогда несла, например, Украинская линия: им не приходилось уже защищать границы от набегов мелких неприятельских партий, так как с завоеванием Крыма они прекратились; неудивительно, таким образом, что крепости и другие только на время образовали пограничную черту, которая скоро, подобно предыдущим линиям, очутилась в середине, и ее место заняла так называемая Днестровская линия, лежавшая еще дальше на западе.

Вторая турецкая война (1787–1791 годов. – Примеч. ред.), как известно, предоставила в руки России Очаковскую область, обнимающую западную часть нынешней Херсонской губернии между Бугом и Днестром; по установившемуся обычаю предстояло теперь оградить и ее линией пограничных укреплений; западная сторона ее должна была идти по Днестру от впадения в него Ягорлыка, т. е. прямо по нынешней границе Херсонской губернии, а южная – по морскому берегу до города Очакова. В Очаковской области до присоединения ее к России было четыре города (Очаков, Аджидер – ныне Овидиополь, Хаджибей – Одесса и Дубоссары), около 150 сел, населенных татарами и молдаванами, и ханские слободы, заселенные беглыми малороссиянами и великорусами-раскольниками; но в момент присоединения край опустел. Мейер полагал, что там было 120 тысяч населения, цифра явно преувеличенная[78]; на самом деле, как это видно из карты Екатеринославского наместничества, составленной не ранее 1790 года, там было 19 547 душ мужского пола[79]. Первые меры, принятые правительством для заселения новоприобретенной от Турции Очаковской области, были следующие: Екатерина II поручила губернатору Каховскому, прежде всего, обозреть страну, разделить ее на уезды, назначить места под города и представить обо всем этом план; во-вторых, отводить землю, как под казенные слободы, так и для помещиков, но не свыше той нормы, которая установлена была для Екатеринославской губернии, с обязательством заселить эти земли; в-третьих, следить за тем, чтоб казенные селения не соединялись с помещичьими; в-четвертых, принять меры для поселения арнаутов; в-пятых, оказать особенное преимущество в получении земель молдавским боярам; это были, так сказать, обычные средства Екатерины II и ее сотрудников[80].

Для приведения в исполнение этих предначертаний была учреждена уже по смерти Потемкина, в 1792 году, Экспедиция строения южных крепостей, во главе которой поставлен екатеринославский губернатор Каховский[81]; новые крепости велено было строить: 1) на Днестре против Бендер (ныне Тирасполь), 2) на Днестровском лимане (ныне Овидиополь), 3) у Хаджибейского замка (ныне Одесса), на развалинах Очакова на линии, идущей в лиман. Военное значение этих пунктов было невелико (исключая Очакова). В этой новой русской области важнее всего была ее южная полоса, прилегавшая к Черному морю. Здесь-το на месте турецкой крепости Хаджибей был основан город, которому суждено было занять первое место между всеми городами Новороссийского края. С постройкой Днестровской линии явилась возможность сосредоточить свои заботы исключительно на мирных культурных задачах.

Устраивая новые крепости в Новороссийском крае, правительство должно было позаботиться о контингентах на случай военных действий. Для этой цели оно пользовалось разнообразными в этнографическом отношении элементами – русскими (великороссиянами и малороссиянами) и иностранцами. И те обыкновенно представляли из себя в крае военно-земледельческое население. Таковы были казачьи полки, расположенные по крепостям Днепровской линии, потомки запорожцев – Черноморское казачье войско, выходцы-сербы, образовавшие гусарские полки и другие иностранные колонисты.

Делая общую оценку оборонительных мер, принятых правительством в Новороссийском крае, мы приходим к заключению, что в начале второй половины XVIII века они были еще довольно значительны, но потом мало-помалу ослаблялись, делаясь все менее необходимыми. В особенности это нужно сказать о том периоде, который начался с присоединения Крыма к России; тогда исчезла необходимость мелкой оборонительной партизанской войны с татарами, исчезла опасность постоянного нападения, которая угрожала оседлому земледельческому населению. Правда, и после 1783 года наступило еще время, когда Новороссийский край превратился в какой-то военный лагерь. Но это вызвано было второю турецкою войною, потребовавшею напряжения всех военных сил области; по окончании же войны, в царствование Павла Петровича и Александра I главная забота была направлена к развитию мирных культурных занятий под прикрытием русского войска и флота. Но первые зачатки этой мирной, культурной, так сказать, колонизации начались гораздо раньше, одновременно с чисто военной; с течением времени первая все более и более возрастала на счет последней, пока не сделалась господствующей. Не касаясь первых шагов ее, имеющих место в царствование Елизаветы Петровны и начале царствования Екатерины II, мы только остановимся на некоторых более выдающихся фактах, относящихся ко времени князя Г. А. Потемкина, который был назначен управителем Новороссийского края в 1774 году и оставался в этой должности до самой смерти своей в 1791 году. При нем и по его инициативе были построены все военные укрепленные линии, кроме последней Днестровской. Он заботился, как мы увидим дальше, об иностранной и народно-владельческой колонизации; но главная его заслуга состоит в постройке новых городов, первое место среди которых занимают Херсон, Екатеринослав и Николаев. Это были уже не только крепости, но и города в настоящем смысле этого слова. Таким образом, мы обращаемся теперь к характеристике правительственного градостроения, которое нужно признать второю формою колонизационной деятельности правительства. Излагая важнейшие факты, относящиеся к этому делу, мы будем помнить, что они должны нам дать материал для определения заслуг в этом деле самого Потемкина и его главнейших сотрудников.

Первый город, построенный по инициативе князя Потемкина, был Херсон; указ императрицы об его постройке относится к 1778 году и был вызван желанием иметь новую гавань и верфь поближе к Черному морю, так как прежние, например, таганрогская, представляли значительные неудобства по своему мелководью. Еще в 1775 году последовало повеление об устройстве гавани и верфи на Днепровском лимане при урочищах Глубокой Пристани и Александр-Шанце, но приведено в исполнение оно не было целых три года, так как затруднялись выбором места. В 1778 году императрица снова повелевает окончательно выбрать место для гавани и верфи на Днепре и назвать его Херсоном. Потемкин выбрал Александр-Шанц. Производство работ было поручено потомку известного негра и крестника Петра Великого Ганнибалу (Иван Абрамович Ганнибал, 1735–1801, генерал-цейхмейстер морской артиллерии. – Примеч. ред.). В его распоряжение было дано 12 рот мастеров[ых]. Под будущий город было отведено значительное количество земли. В крепость его прислано 220 орудий. Высшее руководство и главное начальство в этом деле было поручено князю Потемкину[82]. Императрица в это время ведет постоянную переписку с Потемкиным о новостроящемся городе. «Спасибо, голубчик, и весьма спасибо за расторопное распоряжение о Херсоне; комендантство же смело изволь обещать Соколову. Верфи же хотя на три корабля, чаю, довольно будет»… «Спасибо и премного спасибо, – писала ему императрица в другом письме, – за прилагаемое попечение о Херсоне, а лесу сейчас прикажу Кашкину тебе дать, голубчику, на строение»… «Батя, что касается до Херсона, – читаем мы в третьем письме, – то мне все равно, где б ни стоял, лишь бы остановки у работы не было»[83].

Биограф Потемкина Самойлов о постройке Херсона сообщает нам такие подробности: первоначально был отправлен, по его словам, для приискания места под будущий город контр-адмирал Шубин; но Потемкин донес императрице, что выбранное им место ничем не защищено от Очакова. Императрица согласилась с представлением Потемкина и велела построить город в 35 верстах от днепровского устья. Город строился под непосредственным руководством Потемкина, который хотел сделать его столь же цветущим и знаменитым, как древний Херсонес Таврический; он рассчитывал устроить в нем все то, что Петр Великий в Петербурге, несмотря на его зыбкий болотистый грунт (адмиралтейство, карантин, пакгауз). Постройка не представляла никаких затруднений: каменоломня была почти в самом городе, по Днепру привозили лес, железо и все необходимые материалы. Лежащие в окружности города земли он раздавал для устройства загородных домов, садов и т. п. Через два года в Херсон уже приходили корабли с грузом под русским флагом. Со всех сторон устремлялись сюда промышленные люди. Иностранцы завели в нем коммерческие дома и конторы: французские торговые фирмы (барона Антуана и других), а также польская (Заблоцкого), константинопольская (Фродипга), австрийская (Фабри), русская (купца Маслянникова)[84]. Очень важную роль в расширении торговых сношений города Херсона с Францией играл барон Антуан; в последнее время напечатана любопытная переписка его с известным графом Сегюром: в одном письме он, между прочим, писал: «стремление наше приобретать русские естественные произведения, удвоит производство их, а изобилие последних быстро повлияет на увеличение народонаселения, которое служит настоящим мерилом благосостояния государств»[85]. Русский зерновой хлеб он отправлял в Корсику, в различные порты Прованса, в Ниццу, Геную, и, наконец, Барселону[86]. Тот же барон Антуан составил любопытный исторический очерк торговых и морских отношений портов Черного и Средиземного морей; на основании его К. Юрченко (на самом деле П. О. Юрченко. – Примеч. ред.) написал историко-статистический очерк торговли города Херсона[87]. Как видно из этого очерка, Антуан ездил в Петербург и ходатайствовал о целом ряде льгот для основываемой им французской компании в Херсоне и вообще для иностранных купцов. Некоторые его просьбы были уважены (основание банковой конторы, свободный вывоз хлеба и леса и т. п.). Отправившись в Польшу, Антуан предложил польский товар отправлять не через Данциг и Кенигсберг, а по Днепру к Аккерману и по Бугу – к Очакову. Потом ему была оказана помощь французским правительством. Первый его корабль прибыл из Херсона в 1784 году с грузом конопли, пшеницы, чаю, льняного и конопляного семени. Он прислал туда солильщиков, бочара, свечного мастера и строителя плотов. Многие марсельские и херсонские купцы стали конкурировать с Антуаном в торговле с Южной Россией и Польшей через Черное море: в течение года прибыло 20 судов из Херсона в Марсель и 15 из Марселя в Херсон. Торговля велась со Смирной, Ливорно, Мессиной, Марселем и Александрией. Энергичным сотрудником Потемкина был известный Фалеев. Простой кременчугский купец, но энергичный, предприимчивый, он не удовлетворился своей прежней скромной деятельностью и рассчитывал выйти на более широкое и плодотворное поприще. Он предложил Потемкину на собственные средства очистить днепровское русло у порогов, чтобы сделать удобным речной путь из внутренних областей государства к Херсону. Цель не была достигнута, но, по словам Самойлова, уже в 1783 году прошли прямо в Херсон из Брянска барки «с железом и чугуном; также благополучно проходили суда с провиантом; за это Фалеев получил золотую медаль и диплом на дворянское достоинство[88].