Читаем без скачивания Искатель. 1967. Выпуск №4 - Виктор Смирнов

— Вставай, авральчик! Готовимся к рейсу.

Мы ринулись в умывальник.

— Как странно устроена жизнь! — сказал Валера, отфыркиваясь. Без очков лицо его казалось чужим и голым. — Странно и противоречиво! Недавно мы пережили трагедию. И вот, пожалуйста, Ложко женится. Уже объявил. Вернемся из рейса — будет свадьба.

Валера попытался улыбнуться. Надо сказать, обычно никто не радуется, когда любимая девушка выходит замуж за другого, даже если это хороший парень. Но в Валере не было ни песчинки эгоизма.

Все мы, Диогены, ищем нового человека, высоко поднимая фонари в солнечный день. А потом оказывается, что новый человек всю жизнь прожил на нашем этаже, только он носил очки с толстыми линзами и казался чудаковатым.

На палубе Кэп произнес короткую речь. Он сказал, что главное для команды — образцово провести очередной, тринадцатый рейс. «Число тринадцать — счастливое число, — на всякий случай сообщил Кэп. — А посему надлежит «вылизать» теплоход, прежде чем идти под погрузку».

Через шесть часов у нас уже не разгибались спины. Ребята разошлись по кубрикам, а я, проклиная жару, потащился через порт к трамвайной остановке.

Приехав на площадь Марата, я прежде всего осмотрелся. Площадь была довольно правильной эллиптической формы, центр ее образовывала клумба с пышными каннами. Белое пятнышко газетной витрины я увидел в дальнем краю эллипса.

Асфальт на площади был мягок, как тесто. Наконец я добрался до витрины и уткнулся в желтый, месячной давности номер «Советской торговли». Вот здесь механик заметил Маврухина. Разумеется, тот приехал на площадь не для того, чтобы ознакомиться с газетой. И не на свидание. Если бы Маврухин ожидал кого-нибудь, он выбрал бы место потише и потенистее, а не стал бы торчать на асфальтовой площадке для всеобщего обозрения.

Очевидно, Маврухин пересекал площадь, но, заметив механика, приостановился у витрины, чтобы избежать встречи. Куда же он держал путь?

Пивной ларек, сатуратор, тележки мороженщиц — все, что может представлять соблазн в жаркий день, было сосредоточено у трамвайной остановки. После бешеной работы на судне пешая прогулка не доставляла особого удовольствия. Потребовалось полтора часа, чтобы осмотреть кварталы, прилегающие к той части площади, где находилась витрина.

Итак, здесь были следующие учреждения и «точки»: ларек «Галантерея», «Гастроном», филиал комиссионного магазина, пункт оргнабора, родильный дом, библиотека имени Новикова-Прибоя, управление телефонной сети и прокуратура. Составив небольшой план, я начал обход. Допрашивать кого бы то ни было я не мог, поэтому пришлось пустить в ход самые различные тактические уловки.

Через некоторое время я знал, что ни в управление телефонной сети, ни в роддом, ни в пункт оргнабора, ни в «Гастроном», ни в комиссионный магазин Маврухин не наведывался и знакомых у него там не было.

В ларьке «Галантерея» работал только один продавец — худощавый человек в пенсне, похожий на зубного врача, который однажды удалял мне два зуба с помощью деревянного молотка. Это были хорошие, крепкие зубы, но я застудил их, выслеживая «щипача», стащившего у старушки кошелек с мелочью. С тех пор прошло немало времени, но я все же подержался за щеку, входя в ларек.

«Вас обслуживает тов. Стршикошевский» — объявляла надпись.

Выждав, когда ларек опустеет, я перегнулся через прилавок и сказал шепотом:

— Есть нейлоновые рубашки.

Продавец поправил пенсне. У него были зоркие глаза под мохнатыми бровями.

— Есть пудра для загара, — ответил он так же заговорщически.

— Зачем мне пудра?

— А зачем мне рубашки? — спросил гражданин Стршикошевский. — Имею целых три!

— Вы не поняли. Есть нейлоновые рубашки!

— Так наденьте хотя бы одну, — сказал наглый продавец, — вместо вашей ковбойки.

Из ларька я вышел раздосадованный и вместе с тем довольный. Иногда приятно получить по физиономии. Но через минуту вернулся к Стршикошевскому. Нужно было все-таки поставить точку над «и». Я показал фотографию Маврухина.

Дотошный продавец, изучив снимок, посмотрел и на обратную сторону. Обратная сторона была что надо: «Паша, друг, помни!» Это вывел сам Маврухин — по моей просьбе.

— Компаньон, — сказал я. — Сегодня не мог прийти.

— Я видел этого человека, — ответил продавец. — Он заходил и предлагал «товар». Может, он ваш друг. Но на таких друзей надо спускать собак.

— Наверно, он заходил давно, если без меня.

— С полгода назад. Но дня четыре назад я видел его с Копосевым.

— А, Копосевым. Этим долговязым!

— Ха! И вы «друг»? Копосев работал у нас в системе. Его выгнали. Он коротышка. С лицом обиженного бульдога.

Продавец не лгал, это было ясно. Значит, Маврухин заходил сюда, когда начал «коммерцию» и подыскивал клиентуру. Наверно, в конце концов он нашел Копосева. Фамилию этого типа я слышал от Шиковца.

Оставалось проверить еще библиотеку и райпрокуратуру. Но что было делать там Маврухину? Знакомства с блюстителями закона он не поддерживал и любовью к чтению не отличался.

Я свернул на тихую аллею, где находилось кирпичное здание с надписью по фронтону: «Библиотека имени Новикова-Прибоя». Оказалось, абонемент на ремонте и открыт лишь читальный зал. Это облегчало задачу.

В большом прохладном зале сидели два пенсионера и библиотекарша, славная девушка в передничке, который делал ее похожей на школьницу. Я подсел за ее столик.

— Август, пусто, — как будто оправдываясь, сказала девушка.

Ее звали Надей, она скучала, поэтому, поговорив о литературе, мы перешли на кинематографию, и тут выяснилось, что нам обоим не нравится Тихонов, а Смоктуновского мы обожаем.

Затем я сказал, что недавно в читальном зале побывал один мой приятель и восторженно отзывался о Наде. Это была маленькая ложь, и я очень сожалел, что приходится забрасывать блесну перед этой наивной девчушкой.

Естественно, Надя заинтересовалась приятелем, я назвал его, и моя новая знакомая тут же принялась перелистывать журнал, в котором записывала фамилии читателей.

— Вы все придумали, — сказала она. — За последнюю неделю никакой Маврухин не приходил.

— Ну ладно, придумал!

— Вы обманщик, — весело сказала Надя. — Ну, посидите, почитайте. Хотите, дам детектив? Ох, там такое преступление! «Тайна старого особняка».

Оставалось еще заглянуть в райпрокуратуру, но я решил этого не делать. Есть какая-то грань, за которой педантизм превращается в маниакальную одержимость. Подумав об этом, я тут же переступил роковую грань: достал фотографию.