Читаем без скачивания Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она изучала свое отражение. Ее кожа была на несколько тонов темнее, чем предпочитала Госпожа Мэн. Элантийские стандарты красоты подразумевали, что девушки Хин обладали бледными как снег лицами и гибкими фигурами. Тем не менее Лань не могла изменить ту внешность, с которой она родилась. Девушка решила, что предпочитает стать бельмом в глазах Белых Ангелов.
– В этом нет ничего плохого, – ответила она, высовывая язык. – Кроме того, разве мы все в какой-то степени не являемся потомками кланов?
Даже после завоевания среди хинов считалось чем-то вроде табу говорить о Девяноста девяти кланах, как они когда-то назывались. Лань знала только то, что они угрожали миру и стабильности Срединного царства и были побеждены императором Янь Луном, установившим мир и процветание Последнего царства. Кланы распались, канули в безвестность, а их представители, чтобы избежать преследования, стали маскироваться под хинов.
Скорее всего у большинства хинов среди предков имелась парочка-тройка представителей кланов. Пусть они об этом и не догадывались.
– Поможешь мне с подводкой? – спросила Лань.
Губы Ин изогнулись в улыбке, и она взяла у нее карандаш. Ее пальцы были теплыми и мягкими, когда она с осторожностью провела по линии ресниц Лань. Лань в это время продолжала, напевая, наносить румяна на губы.
– Какую песню ты все время мурлычешь? – задумчиво спросила Ин.
Лань пожала плечами. Она не могла вспомнить мелодию. Ей казалось, что однажды ночью она слышала эту песню во сне. Этот мотив Лань знала, сколько себя помнила.
– Вероятно, это старая колыбельная, – ответила она.
– Хм. – Ин откинулась назад и, поджав губы, осмотрела свою работу. Подруга просияла. – Однажды ты найдешь себе богатого аристократа.
Лань фыркнула, а Ин ущипнула ее.
– Ай, больно! Это ты у нас мечтаешь выйти замуж за красивого аристократа, Ин.
– Можешь перестать извиваться хотя бы пять секунд? И да, именно об этом я мечтаю. – В голосе Ин слышалась напряженность, пока она поправляла несколько прядей, выбившихся из прически Лань. – Нет ничего зазорного в том, чтобы извлечь максимум пользы из плохой ситуации. Знаю, ты этого боишься, но я мечтаю однажды побывать в комнате цветов персика.
Внутри Лань все напряглось. Она часто спорила с Ин о комнате цветов персика. Получившая прозвище «Комната наслаждений», она располагалась на втором этаже, разделенном на уединенные помещения. Вход туда был строго воспрещен. Ходили слухи, что бронирование одной ночи стоило сотню золотых слитков, и если элантийский чиновник или дворянин просил прислать туда певицу, то цена назначалась явно не за комнату. Если повезет, контракт бедняжки также передавался покупателю, а сама она становилась его собственностью.
В противном случае Госпожа присылала девицу на одну ночь, а затем выгоняла ее вон. Никому не нужен сломанный цветок.
«Но, – подумала Лань, изучая себя в зеркале: все еще влажные волосы, пудру и румяна, покрывающие кожу, – у самой певицы выбора не было».
Лучше уж работать в чайном доме, чем голодать на улицах.
Лучше угодить элантийцу, чем умереть от его рук.
Лань дотронулась пальцем до маленького, связанного из конопли мешочка, в котором хранились высушенные и измельченные лепестки лилии. Она всегда носила их с собой. Отказ пахнуть розами, национальным цветком Элантии, был одним из ее маленьких бунтарств.
– Сегодня никаких изменений в шоу не предвидится, верно? – спросила она, чтобы сменить тему. Остальные певички уже нарядились в костюмы, украшенные мерцающими цветами. Все они ночь за ночью выставлялись на всеобщее обозрение. – Мы все еще играем «Балладу о Последнем царстве»?
Ин открыла рот, чтобы ответить, но холодный голос с точностью хирургического скальпеля прервал их разговор.
– Ты бы это знала, если бы присутствовала на репетиции.
Веселый гомон других девушек тут же стих. Когда в дверном проеме мелькнула тень, в комнате, казалось, похолодало.
Госпожа Мэн скользила по деревянному полу мягкими извилистыми шагами. Шелковые одежды развевались позади нее. Говорят, что красота со временем увядает, но хозяйка чайного домика «Роза» старела, как прекрасное сливовое вино. Ее черные локоны, ниспадающие дымчатыми перьями на плечи, были уложены в традиционную прическу Хин. Подведенные глаза и кроваво-красные губы обрамляли ее лицо, как рама обрамляет портрет. На ее пальцах блестела длинная и острая, как когти, броня для ногтей, изготовленная в стиле наложниц древнего Хин.
Как и Хаак Гун, Госпожа Мэн и ее чайный домик пережили завоевание и даже начали процветать, поскольку другие рестораны и таверны в окрестностях были закрыты и заменены на более приемлемые для элантийцев. Госпожа использовала свою красоту как оружие. Она отказалась от гордости, ценностей и морали павшего царства и бросилась в объятия своих завоевателей.
Люди могли бы осудить ее… но все они были мертвы.
Теперь она вышагивала по залу, как императрица в своих владениях. Когда она проходила мимо, певички выстраивались в шеренгу, шепча «Госпожа».
– Так-так, смотрите, кто удостоил нас своим присутствием, – сказала Госпожа Мэн. Ее голос был нежным. И хотя женщина практически шептала, Лань вздрогнула, как если бы на нее кричали.
– Прошу прощения, Госпожа, я…
Владелица чайного домика взметнула руки и впилась изогнутой броней для ногтей в предплечья Лань. Девушка поборола вздох; когда она перевела взгляд на Госпожу, ее сердце затрепетало, как птица в клетке. Глаза Госпожи Мэн были ужасающе черными.
– Стоит ли мне напомнить, – продолжила Госпожа Мэн, – что случается с певичками, которые чувствуют себя здесь слишком комфортно?
Когти кололи, но Лань знала, что Госпожа не станет пускать кровь – не в ночь величайшего представления.
Лань опустила глаза:
– Нет, Госпожа. Это больше не повторится.
Внезапно женщина подняла руку, как будто хотела дать девушке пощечину. Лань вздрогнула, закрыв глаза, но в следующее мгновение ей в щеку уперлись острые когти. Госпожа Мэн никогда не била своих певичек так, чтобы можно было легко заметить отметины.
– Сегодня вечером я жду от тебя лучшего выступления, – протянула она, проведя пальцем по щеке Лань. Она осторожно прикоснулась к пятну на лице девушки и поправила слой пудры. – Вот так. Теперь ты выглядишь идеально, как куколка. Ни один мужчина, посмотрев на тебя, не заметит твой лисий характер.
Удивительно, как Госпожа могла произнести комплимент так, чтобы он напоминал угрозу. Она повернулась и исчезла в дверях, оставляя за собой облако благоухающего розами ужаса.
Где-то наверху раздался удар гонга. Девушки начали выстраиваться у двери, шаркая по деревянному полу шелковыми тапочками и расправляя ткань своих костюмов.
Лань бросила последний взгляд на свое отражение.
