Читаем без скачивания Из истории культуры древней Руси - Борис Александрович Рыбаков

широкие пространства от Днепра на запад до Горыни (Я. Домбровский, 1972). Чернолесская охватывала почти все то же пространство, но в чернолесское время (примерно в VIII в. до н. э.) племена этой культуры продвинулись узким языком и на левый, восточный, берег Днепра. Это своеобразие географической конфигурации предскифской чернолесской культуры позволяет сделать два ценных вывода. Во-первых, точно такое же размещение племен исследователи (В.А. Ильинская, Г.Т. Ковпаненко) отмечают для скифского периода, когда Правобережье было занято сходными культурами одного типа, а Левобережье — другого типа, но узкий язык правобережной колонизации образует на левом берегу Днепра по Ворскле «остров правобережных культур», продолжая чернолесскую традицию. Во-вторых, исключительно важным является исследование О.Н. Трубачевым архаичной славянской гидронимики Среднего Поднепровья: карта Трубачева точно ложится на археологическую карту чернолесской культуры, повторяя и ее географическое своеобразие — колонизационный язык на левом берегу. Ни в какое иное время такого своеобразия не было. Все это взятое вместе не оставляет сомнений в том, что чернолесская культура принадлежит праславянам, а земледельческие племена лесостепной северо-западной окраины Скифии являются прямыми наследниками чернолесских племен и, следовательно, тоже праславянами. Иранская гидронимика, оставленная скифскими племенами (гелонами), располагается восточнее праславянской, охватывая со всех сторон праславянский «остров» на Ворскле.

XIII. Археологически правобережный участок праславянского мира за 500 лет существования белогрудовской и чернолесской культур характеризуется земледельческими поселениями и небольшими круглыми укреплениями с жилищами по внутреннему кругу («хоромы»?). Земледелие было, по всей вероятности, пашенным и сочеталось с оседлым скотоводством.

В погребальном обряде применяется сожжение трупов, сосуществующее с трупоположением. В южной половине области был воспринят обряд насыпки курганов. Кости сожженных покойников, как и во времена Нестора, «ссыпаху в сосуд мал» — погребальную урну.

В белогрудовское время появились на окраинах поселений грандиозные жертвенники-зольники, связанные, очевидно, с аграрным культом (сожжение снопов?).

В чернолесское время появляется местный, приднепровский центр металлургии бронзы. К концу чернолесского времени местные кузнецы овладевают искусством ковки железа и изготавливают железное и стальное оружие.

В X в. до н. э. земледельцы-праславяне подверглись первому (зафиксированному археологически) нашествию степняков-киммерийцев. Целый ряд поселений в Среднем Поднепровье был выжжен степняками (А.И. Тереножкин). После этого, в IX–VIII вв. до н. э., происходит строительство крепостей с деревянно-земляными укреплениями по южной окраине лесостепи (особенно бассейн Тясмина). Одно из городищ этого времени — Чернолесское — имеет только 5 км в окружности.

К этому же времени относится и ковка железного орудия. Судя по археологическим данным, земледельцы Среднего Поднепровья сумели отстоять свою независимость. Цепь крепостей по юго-восточной окраине праславянского ареала продолжала существовать и дополняться и в скифское время.

XIV. Весь перечисленный выше комплекс реальных событий, резко видоизменивших прежний медлительный быт праславянских племен, получил отражение в первобытных мифолого-эпических сказаниях, фрагменты которых дожили до XX в. и были зафиксированы фольклористами. Часть этих древних праславянских представлений отразилась в сказках; к этой части время от времени привлекалось внимание исследователей, часть же фрагментов уцелела без определенной фольклорной формы, только лишь в виде пересказа древних легенд и эта полузабытая часть древнего творчества осталась, по существу, на положении этнографического архива несмотря на интереснейшие публикации В.В. Гиппиуса (1929) и В.П. Петрова (1930).

Героем этих легенд является волшебный кузнец Кузьмо-Демьян (или два кузнеца Кузьма и Демьян). Иногда он выглядит как первый человек. Волшебные кузнецы ковали плуг 40 лет, и весил этот чудесный первый плуг 300 пудов.

Кузнец-богатырь действует в то эпическое время, когда народ страдал от налетов змея, прилетавшего всегда со стороны моря (т. е. с юга), иногда змей даже называется «черноморским». Кузнецы строят крепкую, недоступную змею кузницу, куда устремляются беглецы, спасающиеся от свирепого чудовища. В кузницу бегут девушки, царская дочь и даже богатырь верхом на коне. Иногда это тот богатырь, который уже бился со змеем где-то на иных просторах. Кузница всегда защищена железной дверью. Волшебный кузнец (или кузнецы) хватает змея за язык раскаленными клещами, запрягает чудище в огромный плуг и пропахивает на нем борозды или до Днепра, или до самого моря. Иногда захваченного кузнечными клещами змея заставляют опахивать город.

Особый интерес представляет география записей о Кузьмо-Демьяне: Киевщина, Полтавщина, Черкащина, Прилуки, Золотоноша, Звенигород, Златополь, Белая Церковь. Нетрудно заметить, что легенды о Кузьмо-Демьяне (иногда их заменяют Борис и Глеб) географически замыкаются в древнем районе чернолесской культуры, в ареале архаичной славянской гидронимики. Исходя из появления первых железных кузнечных изделий и постройки первых мощных укреплений, легенды о кузнецах, приуроченные в средние века к Кузьме и Демьяну, следует относить к началу I тыс. до н. э.

XV. В VII в. до н. э. причерноморские степи и часть левобережной лесостепи заняли иранские племена скифов и родственных им гелонов. Скифская культура распространилась и на ряд соседних праславянских и прибалтских племен. Можно отметить полное совпадение «скифского квадрата» Геродота (700×700 км) с областью распространения в VI–IV вв. до н. э. археологической «скифской триады»: оружия, сбруи и звериного стиля.

Собственно скифов Геродот характеризует как типичных скотоводов-кочевников, живущих в безлесных степях, не имеющих ни пашен, ни городов, кочующих в кибитках.

Наряду с этим Геродот подробно описывает земледельческое население Правобережья Днепра и отчасти Левобережья по Ворскле-Пантикапе (т. е. уже знакомых нам потомков чернолесских племен) как особый народ, называя их по географическому признаку «борисфенитами»-днепровцами и указывая их самоназвание — «сколоты». Следуя греческой традиции называть их скифами, Геродот, упоминая их, постоянно добавляет хозяйственные эпитеты, исключающие возможность спутать их с настоящими кочевыми скифами: «скифы-земледельцы», «скифы-пахари».

Страна земледельческих «скифов»-борисфенитов лежала на Среднем Днепре «на 11 дней плавания», т. е. на 400 км вверх от Ворсклы, доходя до Киева. На археологической карте (А.И. Тереножкин, В.А. Ильинская, 1971) земля борисфенитов точно соответствует киевской археологической группе. Археологически с этой группой очень сходны соседние подольские группы по Южному Бугу и Днестру и ворсклинская группа на Левобережье. В целом страна земледельцев-сколотов (подразделявшихся по Геродоту на четыре племени) занимала лесостепь почти от Карпат до Полтавы, совпадая со значительной частью восточной половины праславянского ареала. Соседями сколотов были невры, с которыми следует отождествлять милоградскую культуру скифского времени (О.Н. Мельниковская, 1967). Невры тоже располагались в пределах праславянского ареала, в его северо-восточном углу.

XVI. Историко-культурный анализ археологических материалов скифского времени показывает, что в пределах праславянского ареала существовало несколько различавшихся между собой культур: западная половина (несколько локальных археологических групп) жила в сфере лужицкой культуры; лесостепная часть восточной половины входила в сферу скифской культуры. Племена лесной зоны в низовьях Припяти, Березины и Сожа скифской всаднической культурой охвачены не были.

Особняком стояли племена Верхнего Днестра (бывшая зона Комаровской культуры, позднее — зона культуры ноа и отчасти Высоцкой культуры). Следует рассмотреть, не является ли этот южный прикарпатский выступ праславянской территории местом формирования