Читаем без скачивания Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

В свете этого уже иначе воспринимаешь тот факт, что 1-я Конная при взятии Крыма шла во втором эшелоне. Но поскольку «крестным отцом» 1-й Конной выступал Сталин, ни Буденный, ни Ворошилов не только не понесли никакой ответственности, но, наоборот, надежно вошли в кадровую обойму вождя.

В сентябре 1923 г. Семен Михайлович получил назначение помощником главкома по кавалерии. Он также возглавил инспекцию кавалерии РККА, стал членом Реввоенсовета СССР. Вместе с Ворошиловым Сталин активно использовал его в противостоянии с Троцким. Борьба увенчалась успехом: январский Пленум ЦК РКП(б) в 1925 г. признал невозможным дальнейшее пребывание Л.Д. Троцкого на постах наркомвоенмора и председателя РВС. К концу года эти же вакансии открылись вновь: ставший было наркомом М.В. Фрунзе умер во время операции. Военное ведомство возглавил Ворошилов.

После этого участие Буденного в политических акциях стало усиливаться. В острой борьбе с антисталинскими оппозициями, постоянно сотрясавшей партию, бывший командующий 1-й Конной сразу и навсегда избрал сторону вождя. Это отразилось на его номенклатурном положении: в 1934 г. Буденный стал кандидатом, а в 1939 г. — членом ЦК, пребывая там до 1952 г. С 1-го же созыва в 1937 г. он попал в состав Президиума ВЦИК (позднее — Верховный Совет СССР).

Буденный рос и по военной линии. В 1934 г. он стал членом военного совета при Наркомате обороны, а в 1935 г. был удостоен высшего воинского звания Маршал Советского Союза[1]. В июле 1937 г. стал командующим войсками Московского военного округа. Назначение, осуществленное сразу после суда над группой Тухачевского, было более чем знаковым: в столичном округе Сталину требовался абсолютно преданный ему руководитель.

Тем более что Семен Михайлович выдержал испытание на верность вождю, будучи включен в число судей на процессе Тухачевского и других военачальников. Достоянием гласности стала его докладная записка Сталину от 26 июня 1937 г., в которой автор, не ограничиваясь освещением хода судебного процесса, излагал «хозяину» личные впечатления, бывшие, разумеется, не в пользу подсудимых. В уничижительном духе характеризуя последнее слово подсудимых, Тухачевского, Якира, Уборевича, Путны, Фельдмана и других, маршал-судья резюмировал: «Подсудимые, хотя и заявили о том, что они пораженческого плана германскому генштабу не успели передать, я же считаю, что план поражения красных армий, может быть не столь подробный, все же германской разведке был передан»{36}.

Чужая душа — потемки. Что заставляло Буденного пинать уже расстрелянных? Давняя неприязнь к «шибко умным» Тухачевскому, Уборевичу и их товарищам, с которыми у первоконников было острое противостояние? Желание уверить вождя, что в его преданности можно не сомневаться? Стремление опровергнуть показания против самого себя?

Маршал вряд ли сомневался в их наличии, учитывая масштабы арестов. И это было действительно так. Арестованных по делу о «военно-фашистском заговоре» А.И. Егорова, П.Е. Дыбенко, М.К. Левандовского, Н.Д. Каширина, М.Д. Великанова, А.И. Седякина на допросах вынудили показать, что Буденный является членом руководства антисоветской организации правых в РККА и возглавляет антисоветские формирования в коннице Красной Армии и среди казачества. Выходец с Дона, он, по версии следствия, должен был выступить в качестве «руководителя антисоветского подполья среди казачества… могущего возглавить антисоветское восстание, опирающееся на антисоветские казачьи кадры».

Из многих арестованных военачальников выбили показания о крайне враждебном отношении Буденного к наркому обороны Ворошилову, доходившем до «террористических высказываний», а также к Сталину. Эта враждебность связывалась с завистью к старому сослуживцу, оказавшемуся более удачливым в продвижении по служебной лестнице. Так, по показаниям Егорова, «Буденный прямо сказал, что не допустит, чтобы Ворошилов был наркомом и что он готов скорее его убить, чем согласиться с этим назначением». Не исключено, Буденный имел свои претензии к Ворошилову, но чтобы скатиться к террору? В это слабо верится.

В начале 1938 г. о показаниях, имеющихся против него, Семен Михайлович узнал из уст Сталина. 22 января на совещании высших командиров Красной Армии Генеральный секретарь ЦК заявил о существовании в РККА ряда группировок. Он прямо дал понять, кого имеет в виду — Дыбенко, Егорова и Буденного, которые, де, недовольны тем, что их мало выдвигают. Это неправильно, заметил вождь, наоборот «нас можно упрекнуть в том, что мы слишком рано или слишком много выдвигаем и популяризируем таких людей, как Буденный, Егоров и др.». Эту глухо прозвучавшую угрозу Сталин дополнил конкретными обвинениями в том, что «это не группировка друзей, а группировка политических единомышленников, недовольных существующим положением в армии, а может быть, и политикой партии»{37}.

От упомянутых лиц он потребовал покончить с групповщиной. Правда, дожидаться не стал. Вскоре и Дыбенко, и Егоров были арестованы. На свободе остался лишь Буденный, которого вождь по одному ему известным причинам решил пощадить. Что ж, лихой конник всеми своими действиями доказал, что подозрения относительно его нелояльности беспочвенны.

К показаниям расстрелянных военачальников против Семена Михайловича органы госбезопасности вернулись в июле 1941 г., когда первый заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза С.М. Буденный уже был главнокомандующим Юго-Западным стратегическим направлением и пытался отразить наступление немецких войск на Киев. Правда, эта превентивная мера коснулась и других высших военачальников. Справка, составленная 3-м управлением НКО СССР для наркома внутренних дел Л.П. Берии, очевидно, ждала своего часа, если бы верховной власти потребовались кандидаты для примерной кары в случае поражения. К счастью для Буденного, очередь для компрометирующих его материалов так и не наступила.

Великая Отечественная война лично для маршала стала серьезным испытанием его полководческих качеств. Прямо скажем, лавров в ходе нее Семен Михайлович не снискал, хотя и занимал в первые два года войны крупные командные должности — был членом Ставки ВГК, командовал Юго-Западным и Северо-Кавказским стратегическими направлениями, Резервным и Северо-Кавказским фронтами.

По мнению Г.К. Жукова, Буденный оказался среди тех совершенно не подготовленных к руководству фронтами людей (генералы Я.Т. Черевиченко, И.В. Тюленев, Д.И. Рябышев, маршал С.К. Тимошенко), «которые проваливали одно дело за другим»{38}.

В подтверждение слов маститого полководца, как нам кажется, достаточно сослаться на явно провальное руководство Буденным войсками Резервного фронта в сентябре — начале октября 1941 г. К исходу 6 октября значительная часть войск Резервного и Западного (командующий генерал И.С. Конев) фронтов была окружена западнее Вязьмы. Сложившуюся ситуацию маршал Жуков оценивал следующим образом: «Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было, и оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не оставалось. К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты»{39}.

Вполне закономерно, что маршал Буденный был снят с поста командующего. 10 октября Резервный фронт был слит с Западным, и во главе единого Западного фронта был поставлен Жуков. По словам Георгия Константиновича, Буденный и Конев (также отстраненный от командования) оставили ему всего два полка. Иначе говоря, фронт, оборонявший столицу, Жукову пришлось формировать заново.

Весной — летом 1942 г. Семен Михайлович возглавлял Северо-Кавказское направление, а затем командовал Северо-Кавказским фронтом. «В этот трудный для нашей страны период энергия и талант С.М. Буденного сыграли значительную роль. Несколько месяцев войска Северо-Кавказского фронта под его командованием сдерживали натиск врага, облегчая тем самым положение наших войск, сражавшихся под Сталинградом. В предгорьях Главного Кавказского хребта фашисты вынуждены были перейти к обороне. Им так и не удалось прорваться к бакинской нефти, в Закавказье»{40}. В этих словах Маршала Советского Союза А.А. Гречко — дань уважения своему первому командарму и видному полководцу Гражданской войны. Но они не могут скрыть того становившегося все более явным факта, что Семен Михайлович не поспевал за требованиями современной войны, не обладал качествами,

позволявшими уверенно управлять крупными оперативно-стратегическими объединениями в крайне сложной обстановке битвы за Кавказ.