Читаем без скачивания Шлюпка «Маргарита» - Елена Хаецкая

Демериго замер, восхищенно любуясь яркими белыми парусами, освещенными ядовитым солнцем среди свинцовых туч. А я любовался на моего храброго хозяина, который даже в такие страшные минуты не утратил способности воспринимать красоту.

— Попробуем подать им сигнал, — предложил Демериго. — Они заметят нас и спасут.

Но я, после короткого размышления, отверг это предложение.

— Нет, — сказал я. — Ни за что.

— Почему? — удивился Демериго. — Без их помощи мы почти наверняка погибнем. Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет!

— Да, — кивнул я. — Мы погибнем и никогда больше не увидим Маргариту. А это наполняет меня такой печалью, что я готов пить горькую морскую воду.

Он помрачнел.

А я заключил:

— Это судно наверняка принадлежит лицеголовым.

— Твоим соплеменникам, — прибавил Демериго. — Ты должен радоваться!

— Должен, — согласился я, — но не радуюсь. Ведь если они спасут нас, то заберут не только меня, но и тебя, а мои соплеменники, Демериго, гораздо более жестокие люди, чем твои. Если я в ваших глазах выгляжу уродом, то кем же покажешься им ты?

— Кем? — удивился Демериго. Он был красивый малый и знал себе цену.

Я представил себе все то, что ожидает животоглавца, оказавшегося во власти лицеголовых… и покрепче взялся за весла.

— Уходим отсюда, — сказал я. — И молись, чтобы они нас не заметили и не попытались поднять на борт. Лучше я погибну вместе с тобой на море, чем увижу тебя в плену у моих сородичей!

Мы гребли, пока не выбились из сил, но и тогда я отказывался прибегнуть к помощи парусника. Я вздохнул с облегчением лишь после того, как парусник скрылся из виду. Нас мотало по волнам еще несколько часов и наконец, совершенно измученные, мы оказались на берегу.

И там нас ждала Маргарита.

Ее затянуло по колено в песок (так долго стояла она на берегу!), и ее одежда на животе вся промокла от слез. Но когда она увидела нас, еле живых, качающихся и хватающихся друг за друга, то не сдержала радостного крика.

А мы из последних сил потащились к ней и упали к ее ногам, и коснулись руками ее колен, и смеялись и плакали, как сумасшедшие.

А Маргарита давала нам свои руки, каждому по руке, чтобы мы целовали ее пальцы. Я осторожно брал ее пальчики по очереди в рот, как это принято у животоглавцев, а она шевелила ими, касаясь ноготком то моего языка, то зубов. Наконец, утомленные ласками, мы все трое повалились на песок и так лежали долго-долго, а ветер шумел над нами, и волны обрушивались на берег и очень грохотали.

А когда я проснулся, была тишина.

Почти сразу же проснулся и Демериго, а вслед за ним зашевелилась Маргарита. Ее платье было расстегнуто, и впервые за все время нашего знакомства я видел ее лицо без вуали. Я погладил ее хорошенький носик и положил ладонь над ее бровями, а она надула живот у меня под рукой и засмеялась.

Демериго смотрел на нас без всякой ревности, с одной только любовью. И я понял, что он победил.

— Я согласен взять ту Маргариту, которая с веслами, — сказал я.

Демериго замер, боясь произнести слово, которое спугнет его хрупкое счастье. Он молчал до тех пор, пока это счастье не окрепло и не перестало быть пугливым. Тогда он проговорил осторожно, как будто нащупывал ногой брод:

— Мое предложение было добрым, Филипп.

— Я беру лодку, — повторил я.

А потом я встал на колени и прикоснулся своим лицом к лицу Маргариты. Она поцеловала меня так, как умеют целовать только женщины животоглавцев, и сказала тихо:

— Я благодарна тебе за то, что ты предпочел лодку, потому что сама я не смогла бы сделать такой правильный выбор. Я выбрала бы тебя, Филипп, а это сделало бы нас обоих смертельно несчастными.

Мой добрый хозяин дал мне припасов на три дня, пожелав, чтобы путешествие продлилось не дольше пяти дней; на прощание мы обнялись — и расстались.

Не без трепета вручал я исправленные мною книги библиотекарю Анадиону Банакеру. То обстоятельство, что во время чтения исписанных мною страниц первый мой слушатель, Константин Абэ, заснул и упал с табурета, не прибавляло мне бодрости. Но оказалось, что тревоги мои напрасны; Анадион Банакер пришел в восторг. Он снял с меня все обвинения и сказал, что так и быть — не будет требовать для злокозненного кока смертной казни.

— Я бы даже попросил вас переписать несколько книг по вашему усмотрению, — прибавил он, снова и снова пробегая глазами вклеенные мною страницы. — Некоторым из романов требуются другие финалы. Да, больше всего претензий обычно к развязке. Но иной раз и завязка никуда не годится…

Тут он повернулся к храпящему во всю глотку Константину Абэ и прибавил:

— Пора мне избавить вас от общества этого грубого и во всех отношениях никчемного человека. Впередсмотрящий утверждал, что видел с верхушки грота нечто похожее на берег. Оно, по его словам, клубилось на горизонте в виде очень плотного тумана, а это верный признак того, что мы находимся в двух-трех днях плавания от гавани.

Я сказал:

— Мне хотелось бы подняться на палубу. Впервые за все это время я смогу подышать морским воздухом, не опасаясь нападений со стороны разъяренных матросов, — ведь я больше не связан с камбузом и всем тем, что из него исходит.

Анадион Банакер кивнул в знак согласия, и мы выбрались наверх.

— У вас совершенно сошла с лица краска, — сказал библиотекарь, рассматривая меня при дневном свете. — Вы знаете об этом?

— Откуда? — Я пожал плечами. — Меня это и раньше не слишком беспокоило, а теперь и подавно.

— Вам понятно, что означает для нас с вами близость берега? — продолжал библиотекарь.

Я отмолчался.

Анадион Банакер пояснил:

— Берег — это читатели.

Я возразил:

— Берег — это свежие припасы, чистая вода и — да помогут мне все святые! — мясо без червей и хлеб без трухи.

Анадион Банакер рассердился:

— Вы по-прежнему мыслите, как кок, а ведь я, кажется, освободил вас от этого! Теперь вы должны мыслить как библиотекарь.

И показал на мою шлюпку.

— Сегодня вы выходите в море. Мы в двух-трех днях плавания от берега, а это, в свою очередь, означает хороший улов.

Что я мог возразить ему? Помощник библиотекаря — существо не менее бесправное, нежели помощник корабельного кока; я зашел вместе с Банакером в библиотеку, взял там сети, сплетенные из тугой шелковой нити зеленого цвета, получил список необходимых книг и со всем этим снаряжением поднялся обратно на палубу.

Матросы, давние мои враги, высыпали поглазеть на то, как помощник библиотекаря отправится в плавание. Все, кто был свободен от вахты, околачивались поблизости и отпускали неприятные для слуха замечания.