Читаем без скачивания Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий - Василий Звягинцев

Откуда-то в продаже появилась крайне информативная и богато иллюстрированная монография некоего князя Владимира Галицкого «Щедрый жар», где с научных и одновременно национально– патриотических позиций излагалась идеология и практика банного дела для «истинно русских людей».

Потом пошли слухи в «нужных кругах», что баронесса Эймонт, следуя самым передовым веяниям, превратилась в страстного адепта нового увлечения и решила основать «Салон огня и пара». Вскоре человек, удостоенный приглашения к ней на «ужин с баней», мог козырять этим фактом, как очередным орденочком или чином. Тем более насчёт того и другого здесь можно было договориться «с кем нужно» быстрее и проще, чем в кабинетах канцелярий.

Попутно можно отметить, что сама «банная процедура» весьма и весьма подразделялась на типы и классы. Кого-то могли пригласить на мероприятие, в котором участвовало до десятка кавалеров и дам, и «симпосион» происходил по одной программе, в халатах и полотенцах, причём дамы парились отдельно от мужчин, а встречались лишь за общим столом. Но кое-кто мог похвастаться, что удостаивался и специального приглашения. Предельно узкий круг, форма одежды — «о натюрель», в том числе и для хозяйки, специальные разговоры и стилистика платоновских пиров. О подобном распространяться было не принято, а если что и просачивалось за пределы, то исключительно в виде исходящих от завистников слухов. При этом считалось, что кому-то нужные результаты, достигаемые в такой обстановке, зачастую имели силу государственных указов.

Единственное, о чём не мог бы сказать ни один гость, вне зависимости от ранга и состояния, так это о том, что лицезрение сверкающей наготы хозяйки давало какие-то шансы на углубление отношений. Она, как истинная патрицианка, позволяла на себя смотреть, говорить комплименты, кое-кому — даже похлестать себя веником, если у неё появлялось такое желание, но упаси Бог допущенного проявить хоть тень «эмоции». Оттого не слишком уверенные в собственной выдержке джентльмены остерегались подобных приглашений, могущих привести к полному крушению репутации.

Но это так, к слову. Ни Майя, ни Татьяна в подобных мероприятиях поучаствовать не успели, знали о них со слов самой хозяйки, с которой однажды попарились втроём. Зато она показывала им большеформатные цветные фотографии, сделанные на таких приёмах, объясняя, кто именно на них изображён. Пусть и делались они скрытой камерой, но на высоком композиционном и художественном уровне. Майя сначала удивилась, а потом сообразила (профессионалка всё-таки), что съёмки (и звукозапись синхронно) велись непрерывно, а уже потом производилась селекция: что распечатать и использовать в эстетических целях, а что и в иных.

Татьяна занялась девушками всерьёз. Если Майя зашла в парную пару раз, а потом в основном плавала в бассейне да пила прохладительные напитки в комнате отдыха, то тем пришлось пройти полный курс. С прицелом на будущее, как выразилась новая инструкторша.

— Мало ли, с кем и когда вам придётся очутиться здесь в следующий раз. Так я хочу, чтобы и теорией и практикой вы владели безукоризненно.

Вот, к примеру, иногда достаточно пригласить (или застать), некую персону в такую же вот парную, прикрыть изнутри дверь (и тут же показала, где помещается потайная щеколдочка), да ещё и вот так сделать, — Татьяна плеснула на камни печи пол ковша разбавленного пива, — через пять минут от клиента можно добиться очень многого. Без всяких пыток и сыворотки правды… Люди отчего-то очень быстро начинают задыхаться в горячем пару, испытывая при этом мучительный страх смерти.

— А по-моему — ничего особенного, — сказала Анастасия, присев на полок и вытирая пот со лба. — Жарковато, конечно, но вполне терпимо…

— Молодец, — похвалила Татьяна, думая, что не взялась бы с этой девушкой соревноваться. Не совсем понятно, но и у неё, и у её подружек терморегуляция изумительная. Где же это такие экземпляры воспитываются? В пустыне Атакама или экваториальных тропических лесах? — Ты вот сколько здесь продержаться сможешь?

— Вам сколько надо? — вопросительный ответ прозвучал без вызова, девушка на самом деле хотела узнать, сколько нужно новой начальнице, чтобы она выдержала.

Татьяна сделала движение губами, будто собираясь что-то сказать, но промолчала. На седьмой минуте почувствовала, что ей достаточно. Всё же сто десять градусов на термометре.

После первого захода погрузились в бассейн, где бурлил и пузырился шестиградусной температуры нарзан. Сказочное ощущение! Потом Татьяна провела их через остальные отделения, каждое из которых по-своему было хорошим, но все вместе нормального человека, не фанатика этого дела, они могли привести полностью в неработоспособное состояние.

Ей такая нагрузка доставляла эстетическое и физическое наслаждение, в том числе и потому, что она знала — лишь несколько человек в городе могут с ней посоревноваться. А девушки, по простоте душевной, приняли это за норму. Только не специфической светской забавы, а очередного тренажёра. Вроде штурм-полосы. И изо всех сил старались соответствовать. Причём слегка перестарались.

— Нет, ну ты знаешь, — сказала Татьяна, откидываясь на спинку ротангового дивана в украшенной резными деревянными панелями комнате отдыха, пока девушки полоскались под душем, растирались махровыми полотенцами и ждали, когда их позовут, — они почти не люди…

Сказано это было просто так, к слову, без реального смысла. В виде метафоры.

— В конце я уже начала сачковать, а им — хоть бы что. Нет, ты вообрази, в сауне — за сотню, а они пошли к выходу, только когда я сказала, что хватит. Такое впечатление — права Анастасия — вели я им там час сидеть — просидели бы.

Стол на девять человек, именно так накрытый, как и следовало после банного вечера, был уже готов.

Постаралась Прасковья Ильинична, женщина средних лет, оставленная за себя Ларисой в качестве домоправительницы. На самом деле это был всё тот же робот Иван Иванович, сменивший облик и ведущую функцию, сориентированный на оказание любых услуг, в том числе — чисто женского профиля, хозяйственного, само собой. Одновременно — медицинских, уровня лучших мировых клиник (ненавязчиво психологического также). Она же обеспечивала негласную, независимо от прочих слуг, абсолютную охрану.

При этом была сия дама особой, неприятной во всех отношениях. Тут Лариса настроила психотип так, чтобы по исконной вредности характера доставить своим гостьям максимум морального дискомфорта. Но и придраться к ним (Ларисе, Прасковье Ильиничне и собственно Ивану Ивановичу) было невозможно. Всё в доме шло, как на хорошо налаженном крейсере царских ещё времён, продукты с рынка поступали свежайшие, готовились выше всяческих похвал, хоть по заказу, хоть «а ля карт», отказа не случалось ни в самом малейшем капризе склонной к этому Майи.

Но! Любой беспорядок в доме Прасковья Ильинична (по легенде — происхождением из станичных «кулачек», хотя и получившая где-то обширное, но вполне бессистемное образование) воспринимала как боцман с императорской яхты «Штандарт», считавший любую соринку на свежевыдраенной палубе не просто личным оскорблением, а потрясением ОСНОВ! Одно счастье — в отношении Майи и Татьяны она не имела соответствующих дисциплинарных прав. Но и взгляда на окурок в неположенном месте или брошенные на спинку кресла чулки хватало, чтобы на полдня испортить настроение провинившейся.

Словами она пользовалась редко, только по делу, что ещё больше усиливало к ней неприязнь. Вроде как брезгует вступать в посторонние разговоры с женщинами, совсем не последними в этом городе, а то и в стране. Но что было, то было. Приходилось терпеть. Не они тут хозяйки хотя вроде бы, формально, по случаю отсутствия Ларисы, и они.

Майя давно и старательно придумывала, каким бы образом эту ужасную домоправительницу уязвить как следует. Не выходя за рамки приличий, но от души. Это занятие очень её занимало. По крайней мере — помогало засыпать легко и быстро. Другие от бессонницы баранов считают, скачущих через изгородь. Вадим, как он ей при случае признался, вспоминает корабельный состав русского и японского флотов той ещё войны (с фамилиями командиров, обязательно), а она — изобретала способы мести. Всегда засыпала на третьем и окончательном — построить собственный дом и пригласить Прасковью Ильиничну на службу к себе. За такую плату, чтобы не смогла отказаться. И уж тогда…

Естественно, даже при своём общем высшем и кое-каком специальном образовании им с Татьяной и в голову не приходило, что настоящие специалисты запрограммировали робота таким образом, что в условиях их явного психологического несовпадения домоправительница в зародыше гасила любые намечавшиеся между ними конфликты, принимая весь напор неотреагированных эмоций на себя.

Аггрианские (исключительно по воспитанию, но не по биологическому происхождению) девушки никогда в своём лагере не видели такого изобилия изысканных блюд и подходящих именно им напитков, столь красивой посуды и приборов. Синтезаторы производили пищу калорийную, но крайне простую, с одной– единственной функцией — поддержание обмена веществ на научно предписанном уровне. Фактически тоже казарменную; в советских пионерлагерях, к примеру, кормили гораздо вкуснее и разнообразнее.