Читаем без скачивания Тень Эдгара По - Мэтью Перл

— Дьявольски это страшно, мистер Кларк, доложу я вам — наткнуться на каменного человека. Я ж совсем мальцом тогда был, шутка ли! — воскликнул сторож и предложил мне присесть.

— Спасибо, мистер Спенс. Знаете, у вас на кладбище не все в порядке. Эдгара По погребли еще в прошлом месяце, а на могиле до сих пор ни приличной плиты, ни даже надписи! И холмика, можно сказать, нет — могила почти вровень с землей.

Мистер Спенс пожал плечами с видом философа:

— Не я так распорядился, мистер Кларк, а родственники — Нельсон По с Генри Геррингом.

— В тот день я проходил мимо кладбища и все видел. Жалкие похороны, что и говорить. А были ли среди присутствовавших другие родственники покойного?

— Да, был Уильям Клемм, священник из методистской церкви, что на Кэролайн-стрит. Он и заупокойную служил. Я так думаю, он в родстве с мистером Эдгаром По. Преподобный Клемм приготовил длинную проповедь, но читать-то, согласитесь, было не перед кем. Вот он и не стал. Ведь кто пришел-то? Нельсон По да Генри Герринг, да еще двое. Один из них — мистер Закхей Коллинз Ли, однокашник Эдгара По, да покоится его прах с миром!

— Что вы сказали, мистер Спенс?

— Так, вспомнил фразу, что преподобный Клемм произнес над могилой. Да покоится его прах с миром. А знаете, я сильно удивился, когда услышал о его смерти. Мистер По для меня всегда будет молодым человеком, не старше вас.

— Так вы его знали, мистер Спенс?

— Он жил в Балтиморе у своей тетки Марии Клемм; тесноватый был у нее домишко, — как бы издалека начал церковный сторож. — Много воды утекло с тех пор. Вы, мистер Кларк, тогда еще из детского возраста не вышли. А Балтимор был тише, все друг друга знали. Мистер Эдгар имел обыкновение бродить среди могил, тогда-то я его и заприметил.

Мистер Спенс рассказал, что По часто останавливался у могилы своего деда и старшего брата, Уильяма Генри По, с которыми был разлучен в раннем детстве. «Порой, — продолжал сторож, — Эдгар По прочитывал надписи на надгробиях и тихим голосом спрашивал, кем доводились друг другу покойные». Если же мистер Спенс встречал Эдгара По не на кладбище, а на улице, поэт иногда говорил ему «Доброе утро» или «Добрый вечер», а иногда — нет.

— Кто бы подумал, что такой элегантный джентльмен будет погребен в столь жалком виде! — Мистер Спенс сокрушенно покачал головой.

— О чем вы, мистер Спенс?

— Эдгар По всегда был щепетилен в одежде. А в каком сюртуке нашли беднягу! — Мистер Спенс говорил так, будто я не хуже его знал про одежду Эдгара По. Я жестом попросил продолжать, и вот что он поведал:

— Сюртук на мистере Эдгаре был худой и потрепанный, вдобавок не по размеру. Явно с чужого плеча. По крайней мере на два размера больше, чем носил мистер Эдгар! А шляпа! Дешевая, соломенная, и такая грязная, что всякий, а тем более мистер Эдгар, побрезговал бы поднять ее с земли. Ладно еще, что доктор из колледжской больницы пожертвовал свой черный сюртук. В нем-то мистера Эдгара и похоронили.

— Как же так получилось, что Эдгар По был найден в чужой одежде?

— Не могу сказать.

— По-моему, это очень подозрительно. А вы как думаете?

— По правде говоря, мистер Кларк, я об этом вовсе не думаю.

«Значит, одежда была не для Эдгара По. Тогда и смерть была не для него», — размышлял я, сам понимая абсурдность предположения. Я поблагодарил сторожа и начал подниматься по лестнице столь поспешно, как будто на поверхности земли меня ждало некое руководство к действию. Внезапно, охваченный секундным дурным предчувствием, я застыл на полпути, крепко вцепившись в перила. Там, на земле, ветер усилился; я с трудом заставил себя выйти в верхний мир.

Выбравшись, я бросил прощальный взгляд на безымянную могилу и чуть не подскочил от увиденного. Я даже зажмурился и резко открыл глаза. Нет, они меня не обманули.

На дерне, взрытом могильщиками, среди жухлой травы и грязи, что была теперь уделом Эдгара По, лежал дивный, благоуханный цветок. Когда я спускался в склеп, никакого цветка не было.

Я принялся звать мистера Спенса, будто дело требовало его вмешательства или будто он мог видеть нечто, ускользнувшее от меня, даром что мы вместе сидели в склепе. И вообще из-под земли он все равно меня не слышал. Я опустился на колени и внимательно осмотрел цветок. «Не исключено, — думал я, — цветок принесен ветром с соседней могилы». Но нет. Цветок не просто находился на могиле — кто-то надежно воткнул стебель в землю.

Вдруг до меня донеслись характерные звуки, издаваемые лошадьми, застоявшимися в упряжке и наконец-то почуявшими вожжи, а также скрип колес. Я огляделся и заметил небольшой экипаж, полускрытый туманом. Я бросился к воротам, надеясь узнать шпиона в лицо, но путь мне преградили — крупная собака принялась хватать меня за лодыжки. Как ни пытался я ее обойти, она была ловчее и всякий раз злобно скалилась то из-за одного, то из-за другого надгробия.

Несомненно, животное натаскали ловить так называемых «воскресителей», каковых немало развелось в Балтиморе. «Воскресители» воровали трупы, собака же, увидев, что я бегу от могил, приняла меня за одного из этих нечестивцев. По счастью, в кармане пальто нашлось имбирное печенье; оно было предложено бдительной псине, и та сменила гнев на милость. Увы, к тому времени, как я, целый и невредимый, покинул кладбище, экипажа и след простыл.

3

На следующее утро меня разбудила возня слуг на первом этаже. Я поспешно умылся и оделся. Однако в этот час вблизи моего дома экипажей обыкновенно не бывало. К счастью, как раз подошел омнибус.

Я давно не пользовался общественным транспортом и подивился количеству приезжих. Их выдавали платье и речь, а также любопытство и настороженность во взгляде. И тогда мне пришла светлая мысль. В моих бумагах имелся портрет Эдгара По, вырезанный из биографической статьи, опубликованной за несколько лет до описываемых событий. На ближайшей остановке я перебрался в самый конец омнибуса. Дождавшись, когда кондуктор выдаст билеты, я спросил его, не было ли среди пассажиров этого человека. Время — конец сентября — я определил по публикациям в наиболее надежных изданиях. Кондуктор буркнул: «Не припомню» — или что-то столь же неучтивое.

Да, негусто; радоваться было нечему. И все же я остался доволен. В один миг — хотя и получил отрицательный ответ — я выяснил, что этим омнибусом и в смену этого кондуктора Эдгар По не ездил! Я добыл частичку истины о перемещениях По в пределах Балтимора, а значит, продвинулся к завершению расследования.

Поскольку мне так и так нужно было ездить по городу, я решил чаще пользоваться омнибусами и всякий раз показывать портрет кондукторам.

Без сомнения, вы успели заметить, что визит По в Балтимор не был спланирован заранее. После помолвки с Эльмирой он заявил о своем намерении ехать в Нью-Йорк для завершения неких дел. С какой же целью поэт оказался в Балтиморе? Балтимор — не бездушная Филадельфия; у нас могли бы повнимательнее отнестись к приезжему, пусть даже найденному в самом сомнительном квартале изо всех, что примыкают к докам. Почему, приплыв сюда из Ричмонда, Эдгар По сразу не отправился в Нью-Йорк? Что случилось за эти пять дней — с того момента, как По покинул Ричмонд и был обнаружен в Балтиморе; что довело его до состояния столь плачевного, что он надел чужую одежду?

После беседы с кладбищенским сторожем я без конца задавался этими вопросами и напрягал все свои умственные способности, полагая, что разумом могу тягаться с любым из людей (по крайней мере из тех, кого знаю лично). Скоро мне пришлось изменить мнение.

Был один из тех судьбоносных дней, когда ответы как бы сами собой являются взору. Питер задержался в суде, новых дел не поступало. Нагруженный свертками, я шел с Ганноверского рынка. Едва вступив на Кэмден-стрит, я услышал:

— По, который поэт?

В первое мгновение я проигнорировал фразу. Затем остановился, медленно обернулся. Уж не ветер ли шутит со мной шутки? Впрочем, если таинственный голос сам по себе выдал не «По, который поэт», а нечто другое, прозвучало очень похоже.

Оказывается, со мной говорил торговец рыбой, мистер Вильсон, с которым я только что имел дело на рынке. Недавно наша контора оформляла для мистера Вильсона закладные. Хотя он несколько раз заходил к нам, я предпочитал общаться с ним на рынке, ибо заодно мог выбрать превосходную рыбу на ужин. Что касается крабов и устриц мистера Вильсона, лучших не видали и не едали по сю сторону Нового Орлеана.

Мистер Вильсон кивком пригласил меня следовать за ним, обратно на рынок. Оказалось, я забыл на столе блокнот. Торговец рыбой вытер руки о фартук, взял блокнот и передал мне. Бумага успела пропитаться характерным запахом — казалось, блокнот выловили из пучины морской.

— Я подумал, блокнот вам нужен для работы. Пришлось открыть — иначе как бы я узнал, чей он? А у вас тут написано: «Эдгар По». — И мистер Вильсон указал на страницу.