Читаем без скачивания Сара Дейн - Кэтрин Гэскин

Так прошел год. В конце этого года Себастьян сбежал из долговой ямы и укатил из Лондона на первом же дилижансе, который попался ему на пути, прихватив с собой Сару. Оказалось, что этот дилижанс направлялся в Рай. К тому времени, когда они подыскали там комнату, Саре удалось распустить слух, что они переехали туда ради поправки здоровья ее отца. В Рае жизнь его потекла более размеренно и упорядоченно: он достаточно легко нашел учеников, когда назвал имена своего отца и того политика-консерватора, у которого работал, в качестве рекомендации.

Перемена резко отозвалась на Саре: она с благодарностью приспособилась к более спокойному темпу жизни, сознавая, что избавилась от постоянной суеты большого города. Она стала настаивать на том, чтобы Себастьян изменил свои привычки и не заставил их снова сниматься с насиженного места. Совершенно неожиданно ей захотелось респектабельности.

— Итак, любовь моя, ты хочешь, чтобы я исправился? — спросил отец, играя ее волосами, рассыпанными по плечам. — Ну что ж, посмотрим, посмотрим!

Он приложил небольшое усилие, которое исполнило Сару надежды. Они отказались от комнат и сняли крошечный домик; живя там без посторонних глаз, она могла скрывать его склонность к пьянству. Между ними существовал как бы негласный договор, который позволял извинять эту слабость, а если она его одолевала — скрывать ее. Сара изобрела легенду о какой-то таинственной лихорадке, которая порой охватывает ее отца, делая недееспособным. Она рассказывала это так убедительно, что ей верили. Она испытывала истинное удовольствие, видя, каким успехом пользуется Себастьян из-за своих несомненных педагогических способностей.

Через год после приезда в Рай Себастьяна нанял преподобный Томас Барвелл, владелец дома в Брэмфильде. Он стал репетитором двоих сыновей викария, Ричарда и Уильяма. Каждый день он проходил две мили до Брэмфильда и обратно, причем Сара всегда шла рядом. Он согласился на эту должность только при условии, что она будет ходить с ним, таким образом, полдня она будет учиться вместе с мальчиками. Остальную часть дня она будет помогать миссис Барвелл по хозяйству. Подобное соглашение казалось вполне разумным и было единственным приемлемым для Себастьяна, который ни за что не оставил бы Сару одну на целый день. Кроме того, он хотел, чтобы она получила основы знаний по классическим наукам и математике, познания в которых, как уверяли его многие, совершенно излишни для женщины. Но он имел свои взгляды на это, придерживаясь убеждения, что знания — единственное, что он может оставить ей в наследство. Мистер Барвелл сразу уловил решимость Себастьяна в этом отношении, поэтому легко принял его условия. К тому же Барвелл с первой же встречи непременно захотел иметь учителем для своих сыновей именно Себастьяна — ученого с западного побережья, который имел превосходную репутацию в Рае. Кроме того, это было гораздо дешевле, чем держать молодого учителя, который бы проживал в доме.

Итак, каждый день отец и дочь ходили по берегу канала, протекавшего в низине. Саре очень нравилось это пустынное пространство, овеваемое ветрами и усеянное стадами кентских овец. Зимой с моря врывались ветры, а когда они приносили с собой дожди, Себастьян обнимал девочку за плечи, защищая ее своим телом. По всей низине были разбросаны маленькие заброшенные часовенки, пустующие и разрушающиеся со времен кентерберийских монахов. К ночи низина становилась заколдованным недружелюбным местом, которого избегали по мере сил и возможности жители деревень и окрестных ферм. Никто не мешал морским контрабандистам с наступлением темноты проникать в каналы за дамбой, бесшумно работая веслами. По низине были также раскиданы таверны и фермы, имевшие дурную репутацию, приличные люди, проезжая мимо них, отчаянно стегали лошадей, пока не оставляли их далеко позади. Поэтому Себастьян и Сара покидали Брэмфильд с последними лучами света в короткие зимние вечера и спешили домой. Они всегда поднимались вверх по мощеным улицам городка с чувством облегчения, избавления от опасности.

Жизнь в Брэмфильде была довольно приятной. Сара была на два года моложе Ричарда и на год старше его брата. Ее лондонская жизнь не научила ее застенчивости, и все трое мирно трудились вместе. Но вне учебной комнаты ситуация была гораздо сложнее. Жена викария не одобряла положения, в котором Сара оказалась в ее доме, и не поощряла общения Сары с мальчиками. Сара и отец обедали в середине дня отдельно от остальной семьи, не придавая особого значения холодности миссис Барвелл или скромности подаваемых блюд. Их также не приглашали, когда в дом приезжали гости, и мальчиков вызывали в гостиную. Иногда они были свидетелями того, как приезжал и уезжал в своей громоздкой карете сэр Джеффри Уотсон, от которого зависело представление на должность викария Брэмфильда. А когда его сопровождала дочь Элисон, темноволосая хорошенькая девочка, Сара разглядывала ее из окна учебной комнаты, слегка завидуя богатству ее туалетов, меховым муфточкам, которые грели ей руки.

Но иногда, в долгие весенние или летние сумерки Ричард провожал их часть пути до Рая — в такие часы они могли насладиться обществом друг друга, что было невозможно в Брэмфильде. Низина зеленела перед их взорами, тростники изящно раскачивались на легком ветерке. Себастьян называл им птиц, обитавших в низине, а весной они отыскивали их гнезда. Иногда они доходили до самого берега. Идти по гальке было трудно, особенно против ветра. Указывая на другой берег пролива, Себастьян рассказывал им множество романтических историй о приключениях в прибрежных городках Нормандии и Бретани. В это время он казался нисколько не старше Ричарда, а дочь в его глазах оставалась постоянно такой же маленькой девочкой. Когда на него находило игривое настроение, Себастьян таскал ее за длинные косы, распускал волосы и позволял ветру трепать их, хлестать ими по ее лицу и больно жалить глаза. Они смеялись над этим буйством ее волос, но в глазах Ричарда появлялось что-то тайное, не такое открытое, как искренний смех. Она была невыразимо счастлива в обществе тех двух единственных существ, которых любила. И она чувствовала, ей не нужны были слова, что Ричард тоже отвечает ей любовью.

Вечером того дня, когда Саре исполнилось шестнадцать, как раз в самом конце лета, Себастьян подарил Ричарду свое кольцо с печаткой. Они сидели втроем на гальке, слушая визгливые крики чаек, которые кружились и ныряли в воздухе над ними. Себастьян молчал, задумчиво крутя на пальце золотое кольцо. Внезапно он повернулся к Ричарду.

— Дай-ка мне твою руку, Ричард, — сказал он.