Читаем без скачивания Литерный эшелон - Андрей Марченко

Более его заинтересовали ящики, которые стали сгружать с телег. Астлей хлопотал рядом, оберегая их от ударов.

– Что там у вас? Склянки? Вы привезли вино?..

– Нет. Это радиостанция. А я радист…

Начальник пожал плечами:

– И зачем оно нам?.. У нас уже есть телеграф.

Астлей улыбнулся и ответно пожал плечами. Ответил крайне неопределенно:

– Радио – это здорово!

В миссии уже имелся телеграф для связи с миром. Периодически линия оказывалась поврежденной – местные племена частенько рубили телеграфные столбы на дрова. Но связь скорее устраивала.

– Впрочем, разгружайтесь… Попробуем и его как-то использовать.

Грабе на месте

В подвале дома градоначальника за толстой дубовой дверью дремала зима. Глыбы льда, выпиленные в самые лютые февральские холода теперь, пуская слезу, таяли.

В иные дни на льду первая дама города, в простонародье именуемая тетей Варей ставила остужаться молоко, клала на лед свежее мясо, для приятности употребления обкладывала бутылки с самогоном.

Однако, совсем недавно муж изгнал из подвала все ее хозяйство, оставив, впрочем, самогонку. На дверь повесил новый замок и с ключами не расставался ни днем, ни ночью.

Но вот настал день, и дверь открылась.

Из подвала ударило сыростью и в то же время холодом. Грабе почти рефлекторно поднял воротник, вспомнил Чукотку.

– Прошу сюда, господа! – пригласил хозяин, пропуская вперед Грабе и Пахома. – Вот он, голубчик.

На столе, обложенный льдом лежал убитый инопланетянин.

Грабе подумал, что последнее слово градоначальника вполне характеризует убитого: цвета он был именно голубого. Грабе видал покойников и не с таким колером кожи, однако было ясно – это существо с человеком и рядом, что называется, не лежало.

– Т-в-а-й-у мать…. – ахнул Грабе, и тут же поправился. – Простите господа! Пришелец с другой планеты, совсем как у Уэллса… Роста в нем с два аршина… Сколько он весит?

– Два пуда и три фунта, – ответил градоначальник.

Грабе внимательно осмотрел пришельца, обернулся к Пахому:

– Говоришь, убил его в целях самообороны? Чем же он тебе угрожал? Ну-ну… Это, верно, и есть знаменитое сибирское гостеприимство? Промеж бровей свинцовой таблеткой.

– Да я ж!.. Что ж… Я думал бабор али сам-айов. Я правда поверх башки евойной стрелял!

– Ладно, не оправдывайся… Сам не знаю, чтоб я делал, такое увидев…

Грабе глубоко задумался. Пахом и градоначальник ему не мешали. Лишь когда тишина затянулась до неприличия долго, градоначальник проговорил как будто ни к кому, просто так:

– Как их хоронить? Просто закопать – глупо. По христианскому обычаю – невозможно.

Грабе покачал головой:

– Отставить похороны… Кто еще знает об этом?

– Жандармский чин… И все…

– Телеграфист?

– Никак нет… Мы ему шифр…

– Ясно… Пахом, голубчик… Сколько их там было?

– Сем али восем.

– Далеко отсюда?

– Верст со четыре десятка.

Грабе кивнул и зевнул: да когда с этой жизнью он выспится?

– Покажете где это. Выезжаем вдвоем сейчас же… До ночи верст пять сделаем…

– Так вы что, даже чайку не попьете?– удивился градоначальник.

– Чайку – можно, – смилостивился Грабе.

Градоначальник думал: после чайка новоприбывшего разморит, он приляжет как бы на часок и проспит до рассвета.

Но, выпив чашку крепкого чая – почти чистую заварку без сахара, Грабе встал из-за стола, потребовал коней.

Пахом попытался возразить, что пехом сподручнее, но гость не пожелал и слушать.

Через четверть часа Пахом и Грабе отправились в тайгу, благо та начиналась за десять сажень от двора градоначальника.

Визит Грабе не остался незамеченным. В этом городке все знали друг друга и новый человек, паче в офицерской форме не мог не привлечь внимание.

– А что это за офицер прибыл? – как бы невзначай спросила Мария Христофоровна, выглядывая в окно.

– Да к мужу по службе прибыл… – отвечала тетя Варя.

К жене градоначальника Мария Христофоровна Тарабрина, в девичестве Шлатгауэр, прибыла вроде как по делу. С утра первая дама города, обиженная занятостью мужа, сказалась больной.

Кроме того, тетя Варя считала, что показываться доктору-мужчине – это верх неприличия, поэтому и позвала Марию Христофоровну.

Та, конечно пришла – ее практика была невелика. Тетя Варя нуждалась не сколько во враче, сколько в товарке – в этом докторесса разобралась быстро. И, пощупав для вида пульс, выдала страдающей барыне две таблетки из подкрашенного мела. Тете Варе быстро полегчало.

После этих формальностей женщины приступили к тому, из-за чего собственно и собрались – принялись точить лясы.

Но из головы Марии Христофоровны все никак не шел офицер. Кажется – штабс-капитан.

– А этот офицер… Он к нам надолго?.. – спросила Мария Христофоровна.

– А мне почем знать?..

Рассмотрев задумчивость на лице товарки, тетя Варя кивнула. Подошла к комоду, достала из него видавшую виды колоду карт.

– А хотите, я вам на него погадаю.

И, не дождавшись разрешения, начала выкладывать карты на стол.

– Гадать будем на бубновую даму. Офицер… Он конечно, валет треф… Я вижу ему дорогу дальнюю, с ним спутника – валет бубен. Это, конечно, Пахом. Вот и вы… Вас с ним объединит какая-то тайна…

– А Пахом?.. Или как его там?.. Он зачем в городе?..

– Ай… – тетя Варя отмахнулась от этого как от несущественного. – В тайге кикимору будто убил. Верно, награду хотел за нее получить… И офицер вроде бы из-за нее приехал. Что ли выводок искать будут. Скорей всего он из какого-то зоологического общества.

– Кикимору? – подняла бровь Мария Христофоровна. – Это весьма любопытно.

Пахом и Грабе вернулись через три дня, под вечер.

Лошади были измотаны, Пахом от усталости был в плохом настроении и заснул прямо в конюшне, на душистом, свежескошенном сене.

– Прикажите нагреть ванну? – заторопился градоначальник. – Сейчас пока поужинаем, вода согреется, потом наливочки.

– Не время, – покачал головой Грабе. – Мне нужен прямой провод с Санкт-Петербургом. Телеграфный адрес «Лукулл»…

– Но помилуйте! Телеграфист пьян уже неделю…

– Это не беда. Я сам сяду за ключ.

Уже у аппарата, вынимая шифроблокнот, Грабе полюбопытствовал:

– А где жандармский чин? Тот, у которого вы шифр брали?

– Так ведь нету его более… – отчего-то стушевался градоначальник.

– Это как? – удивился Аркадий. – Кто приказал…

– Никто. Он по собственному почину. Две недели назад перед обедом принял шкалик для аппетита, да увлекся, запил. За неделю сгорел в белой горячке…

– Про внеземной корабль, про шифр он не сболтнул кому?..

– Может и сболтнул, да кто ему поверит… Он уже второго дня во всю видел чертей.

Телеграмма от Грабе

Запасное Бюро как раз собралось на совещание: из Чухонии прибыл офицер, который расследовал слухи о появлении в тех краях ведьм, колдунов и прочих неясных субъектах.

Офицер вернулся в расстроенных чувствах, был донельзя рассеянным. На вопросы даже после долгих раздумий отвечал невпопад.

Он как раз рассказывал о том, что в какой-то глуши имел беседу со стариком.

– И вот мы с ним пили… Или наоборот… И вот он мне рассказал, что у кого-то из их деревни троюродный сын работает царем на полставки не то в Китеж-Граде не то в Берладе. И шлет оттуда лом-траву. Кто с ней чай попьет – тот, значит и летает…

Майор Литвиненко, слывший в бюро главным циником, перебросил папиросу из одного угла рта в другой, спросил:

– Но вы же ему объяснили, что так быть не может!

– Объяснил.

– А он что?

– А что он? Ничего не сказал. Просто пожал плечами, сел на метлу и улетел.

Все присутствующие за столом выдохнули:

– Быть не может!

Вернее все, кроме Литвиненко.

– Какая-то отрава наверняка, вроде морфия… – заметил он. – Галлюцинация.

– Помилуйте… – ответил штабс-капитан Горский. – Откуда нынче в деревне морфий! Там всю жизнь самогоном балуются!

– О-о-о! Да вы отстали от жизни! Сейчас имеются другие развлечения – к примеру, грибы, мак… Белладонна, волчья ягода. Или вот я слышал, что появилась какая-то особенная плесень.

Генерал Инокентьев в своих бумагах сделал пометку: похоже, на сей счет у него имелось собственное мнение.

– А что там с медиумом из Мелитополя? – спросил он.

Горский махнул рукой:

– Оказался обыкновенным шарлатаном.

– Неужели? Как жаль, право, как жаль…

Инокентьев покачал головой: досадно, но ладно.

Такое случалось и раньше: в архиве хранилось досье абсолютно на всех медиумов, провидцев, гипнотизеров. И если с последних был хоть какой-то толк, то первые две категории как на подбор оказывались обманщиками, падкими до чужого добра.