Читаем без скачивания Очищение - Олег Верещагин

А вообще, думал Кларенс, газуя по возможности, у грузин и правда нет причин любить американцев. Когда ООН начала операцию на территории РФ, к действиям на Кубани и в Предкавказье был привлечен сорокатысячный грузинский корпус — фактически все, что могла дать страна. СМИ сообщали о том, что корпус несет службу, приходили домой письма и даже видеообращения, но все чаще появлялись полные ужаса разоблачения: письма — подлог, обращения — монтаж, практически весь корпус уничтожен или русскими казаками и добровольцами из армии Бахмачева, или «пихнувшими» грузин вперед американцами; только в Астрахани под ударом американской ракеты погибли остатки корпуса, сразу более десяти тысяч грузинских солдат, в том числе почти три тысячи раненых в местном госпитале…

Не верить этому было трудно. На саму Грузию упало, по разным оценкам, от десяти до пятнадцати… бомб? Боеголовок? Разбираться уже было, можно сказать, некому — города и села почти повсеместно охватывала паника. Паника, которую некому было сдерживать — сил ООН в собственно Грузии осталось совсем немного, и в их рядах тоже царили или апатия и страх, или откровенный разброд. Многочисленные горные хребты, проклятье для любого дорожника, сейчас спасали людей, препятствуя расползанию радиоактивных осадков, — но все понимали, что и это ненадолго…

«Так. И что же нам-то теперь делать?» — подумал Кларенс. В этот миг он неожиданно понял — как будто в темной комнате на лист книги упал яркий луч фонарика, — что дела их плохи. Если они отрезаны от воздушного сообщения с миром, то остается лишь один путь — из Батуми морем. Надо будет узнать, как дела на Черном…

Машину подбросило. Швырнуло вверх — в сторону — вперед так, что, если бы не привязные ремни, и Кларенс, и Том выбили бы лобовое стекло. Джессика в ужасе завопила. «Лада» приземлилась на все четыре колеса, подвеска даже хрюкнула, а потом жалобно завизжала, но выдержала.

— Бомба! — крикнул Том. — Пап, нас бомбят!

— Замолчи! — Майор быстро проверил управление — машина послушно двинулась вперед. — Это не бомба, это… землетрясение, наверное. Ты же помнишь, почти сразу после вашего приезда было… Просто это сильный толчок. Том, нас некому тут бомбить. Джессика, не плачь, сейчас купим мороженое.

Толчков больше не ощущалось. Но что-то впереди — там, куда они ехали, — заставило майора насторожиться. Какая-то… пелена. Вроде тумана. И что-то странное в ландшафте. Что-то странное. Очень. Только он не мог сообразить, что именно… И еще этот яркий, но какой-то вечерний в то же время, странный солнечный свет…

Кафе горело. Все целиком, как большая бочка с бензином. В огне то и дело что-то рвалось с громкими хлопками. Майор остановил машину чуть дальше, хотя понимал, что живых в кафе нет. Оставалось только надеяться, что их там и не было. Непонятно, что случилось. Самовозгорание? Напали какие-то бандиты? Или все-таки… все-таки бомба?

Он открыл дверь и вышел. Спереди, от уже близкого моста, за которым — рукой подать до штабной базы, дул ветер. Сырой и очень теплый. И еще этот ветер нес с собой странные звуки. Вроде бы человеческий голос, пронзительный и громкий… и за ним — какой-то фон, похожий на пустую несущую радиочастоту, вдруг вырвавшуюся из эфира и заполнившую весь мир. Кларенс застыл на месте, держась за дверцу машины и не спуская с дороги взгляда. Больше всего ему хотелось сесть за руль, закрыть дверцу, развернуться и уехать обратно, если честно. Но он стоял и ждал, потому что надо было разобраться до конца и потому что цель пути, безопасность, хотя бы относительная, была уже близко.

Дул ветер. Светило солнце — красное и огромное, оно висело остывающим диском металла над горами, склоны которых словно бы покрылись под этим светом бездонными черными трещинами. Вид этот отдавал потусторонностью. Инопланетностью.

Потом из-за поворота медленно вышел человек. Это он кричал по-грузински — что-то о собаке Амирани[2], это Кларенс разобрал теперь. Когда он прошел мимо машины, крича эти слова снова и снова, вытянув руки, в развевающейся под ветром черной рясе, майор Кларенс увидел, что вместо лица у него — жуткий ожог. Бело-красная вздутая маска, из которой несся заунывный голос.

— Папочка, что с ним? — пролепетала Джессика, когда майор сел в машину и хлопнул дверью. — Папочка, что с этим человеком? Папочка?!

— Молчи, дура! — рявкнул вдруг Томми, тяжело дыша. Джессика всхлипнула, но на самом деле замолчала. — Пап, это монах из монастыря. Из того, за поворотом у моста.

— Да. — Кларенс проверил под приборной доской крепление «беретты». — Попробуем немного вперед. Сидите тихо. Мы уже почти приехали.

«Лада» поползла прямо по дороге чуть быстрей обычного пешехода.

«Там был взрыв, — думал майор. — Томми прав. Русские что-то сбросили. Наверное, на штабную базу. Но это не ядерный боеприпас. А что тогда? Что-то очень мощное. Новое оружие? Может быть. Надо ехать осторожно. Наверное, попало в монас…»

— Пап, — выдохнул Томми.

В ухо задышала Джессика — она подалась с заднего сиденья, очень сильно, почти удушающе обвила шею отца и прошептала:

— Мне страшно, папочка. Где дорога?

— Все в порядке, детка, все в порядке, — ответил майор, сжимая руль и не снимая окаменевшей ноги с педали газа. — Все в порядке… Пожалуйста, отпусти меня и сядь на место. Мне так трудно вести машину.

— Пап… — начал Томми, но Кларенс ответил ему негромко:

— Не сейчас. Ты пугаешь сестру. Подожди… — И, чуть повернув голову, положив ладонь на волосы Джессики, одними губами ответил сыну: — Я сам ничего не понимаю…

Глаза Томми сделались большими и потемнели. Но он кивнул и промолчал. Девочка села назад и сжалась в комок…

В каких-то пяти метрах за поворотом мир кончался. Вообще. Дрожал воздух, слышалось шипение и треск. Далеко-далеко впереди, не меньше чем в четверти мили, дорога различалась вновь, хоть и в этом туманном дрожании, но она почему-то была… была какой-то изломанной, искореженной… и висела — да, висела! — на уровне крыши двухэтажного дома. А ниже начинался отвесный обрыв, из которого выпячивались очень яркие разноцветные камни и лопнувшими мускулами торчали свежие древесные корни.

Потом майор Кларенс понял, что видит пропасть. Не реку, через которую был перекинут мост, — реки не было вообще, только правей дороги куда-то вниз с бешеным клекотом устремлялся, тут же превращаясь в пар, какой-то грязный водопад. Это была пропасть. Пропасть шириной в четверть мили на том месте, где стоял монастырь, начинались окраины поселка, в котором стояла штабная база и по которому текла река. Только что появившаяся пропасть. Если бы они не остановились около кафе — они бы сейчас как раз проезжали мост…