Читаем без скачивания Дети Шини - Ида Мартин

– У вас сейчас какой урок?

– История.

– Как же ты могла, Осеева?

– Что могла?

– Ничего. Иди. Потом будем разбираться.

Эту последнюю фразу она произнесла таким тоном, что я поняла: «потом» наступит очень скоро. Совсем скоро, раз спросила, какой у меня урок.

Так что вместо урока истории я завернула в туалет и, дождавшись начала занятий, тихонько пробралась в раздевалку, чтобы незаметно свалить домой. «Разбираться» прямо сейчас я была не готова.

Но выйти из школы не получилось, так как напротив дверей, в пустом зале рекреации, стояли охранник, завуч, молодая училка физкультуры и громко нас обсуждали.

– Я сама видела, – сказала завуч. – В новостях, по четвертой программе.

– Я тоже, – подтвердил охранник. – Даже кусочек того видео показали, где девочка произносит обвинение. Ведущая говорила, что запись всколыхнула Интернет, и дело уже передано в полицию. Вроде бы сам Астахов его посмотрел.

– После первого же урока надо их всех собрать, – сказала завуч. – Пусть сидят и дожидаются полицию. Нам неприятности не нужны.

– Всех не получится, – сказала физручка. – Якушин у нас уже не учится, а еще один подонок не из нашей школы.

– Ну и прекрасно. Чем меньше нашей ответственности, тем лучше. В общем, Анна Владимировна, сейчас срочно пробегите по классам и сообщите учителям, чтобы никого с урока не отпускали. Даже в туалет. Вот засранцы, надо же так школу подставить!

– Может, родителей вызвать? – осторожно спросила Анна Владимировна.

– Когда полиция приедет, обзвоню их. Если доживу, конечно. И так сижу на валокордине. Если мы успеем вовремя их задержать, школу могут и не трясти.

– Я бы на это не рассчитывал, – сказал охранник. – Теперь точно будут расследовать.

– А девочка-то жива или нет? – робко поинтересовалась физкультурница.

– Кто ее знает, – рявкнула завуч. – Какая теперь разница?

Я сидела под грудой курток и пальто, спешно соображая, что теперь нам точно конец. Полиция, родители, расследование, обвинение, суд… Полнейшая попа. Без вариантов.

Там же, под вешалкой, написала каждому эсэмэску.

«В новостях про нас рассказали. В школе ждут полицию. Сваливайте, пока не поздно. Внизу Миша на дверях. Я в раздевалке, потом пойду через столовую».

Еще одну отправила Якушину: «Про нас рассказали в новостях».

И одну Амелину: «Болей как можно дольше, во внешнем мире полный хаос».

В ответ сразу пришла эсэмэска от Насти: «Я дома. Новости видела. Мама тоже. Ждем скорую. У нее сердце».

От Герасимова и Маркова – «Ок» и «Спасибо».

Буквально через две минуты томительного ожидания я вдруг услышала тяжелое, прерывистое дыхание где-то близко, совсем рядом, будто кто-то находился прямо за моей спиной и дышал в затылок. Оглянулась, но там никого не было, а когда повернулась обратно, из-под самого длинного пальто, прямо на меня выскочил человек в черной вязаной шапке, натянутой на лицо, как у грабителей банков.

– Попалась!

От неожиданности я едва не вскрикнула. Хорошо, быстро сообразила, что это Петров. Он даже в школе всегда ходил в джинсах, больших белых кроссовках и каких-нибудь ярких цветных кофтах.

– Я тоже хочу в столовую, – запыхавшись, сказал он, стаскивая шапку и пристраиваясь на корточках рядом.

Минут через десять Миша закрыл на ключ входную дверь и направился в сторону учительской.

Мы забрали свою одежду, переобуваться времени не было, и, прошмыгнув в стеклянный переход, помчались в столовую.

Я постучала в дверь. Тетя Оля, одна из поварих, с еще примятыми шапкой волосами и не накрашенным лицом, открыла сразу, настороженно глядя из-за двери:

– Чего вам?

– Там дядя Миша никого не выпускает из школы, а нам очень нужно. Можно через вас?

Тетя Оля заговорщицки прищурилась:

– Курить, что ли?

– Ага, – радостно закивал Петров. – Умираю, сил нет.

Она осуждающе покачала головой, сказала, что курить очень плохо и вредно, но повела нас за собой и выпустила через заднюю дверь, постоянно открытую из-за жары в кухне и потому, что сама тетя Оля смолила как паровоз.

Мы вышли в зыбкую морозную предрассветную дымку и быстрым шагом направились прочь от школы. Меня буквально трясло, но не от холода, а от расстройства и волнения.

– Не понимаю, как можно арестовать из-за ролика? – на курносом задорном лице Петрова не было ни капли расстройства. – Я вообще до сих пор не особо верю. Все так не по-настоящему, будто шутка или розыгрыш.

– У тебя одни розыгрыши на уме.

– О, я придумал, куда мы пойдем, – и Петров радостно потащил меня за собой.

Я не сопротивлялась, мне было все равно.

Прошли мимо детского сада, зашли в единственный подъезд панельной многоэтажки и поднялись на самый последний этаж. Петров снял с решетки открытый навесной замок, и мы без труда выбрались на крышу. Там было полно снега, только в некоторых местах едва заметные протоптанные дорожки. Дул колкий пронизывающий ветер, и мои красные волосы развевались на нем, как флаг.

– Что мы тут делаем? Холод же собачий.

Сапоги я оставила в школе, и пальцы на ногах моментально закоченели.

– Скоро светать начнет.

Петров полез в рюкзак, вытащил свою неизменную камеру и тут же наставил на меня.

– Мы с Осеевой сбежали из школы и сейчас будем встречать рассвет. Осеева, привет!

Он улыбнулся и помахал рукой в ожидании ответного жеста. Такой жизнерадостный и расслабленный, что мне самой захотелось, чтобы происходящее оказалось дурным сном.

– Пойдем отсюда. Дубняк жуткий.

– Погоди, иди сюда, – опять потащил он меня. На этот раз к самому краю крыши.

Ноги засыпало снегом.

Я осторожно посмотрела вниз и чуть не кувырнулась в темную ледяную пропасть.

– Смотри, вон она, та самая полоска надежды, которая разгонит могильный холод наших сердец и адский мрак наших мыслей, – с наигранной высокопарностью произнес он. – Когда солнце поднимется над городом и его теплые, ласковые лучи растопят все дурное, несправедливое и злобное, мы снова будем счастливы и свободны.

– Сколько тебе лет, Петров? Невозможно уже. Какое солнце? Все небо затянуто тучами. Через полчаса наступит обычная серость, и холодно будет ничуть не меньше. А наши проблемы никуда не денутся. Зря я с тобой поперлась.

– Ну погоди немножко, пожалуйста, – взмолился Петров. – Сейчас сниму, как рассветет, и пойдем.

Солнце вставало и, несмотря на мое сопротивление, это оказалось действительно очень красиво. Я и не думала, что в городе можно увидеть подобное. На густом темном небе сначала появилась резко очерченная красная полоска, яркая и зловещая, как огненный зрачок драконьего глаза, но постепенно, как бы раздвигая темноту и выпуская мутное сияние, она росла, становилась шире и светлее.

На какой-то момент я даже забыла про заледеневшие ноги. Все, что было внизу, подо мной, не имело никакого значения. Казалось, еще немного, и я смогла бы взлететь в зыбкие, озаряющиеся морозным утром небеса и покинуть этот отвратительный, пожирающий сам себя город.

А потом пиликнула эсэмэска от Маркова: «Ты где?»

И мы пошли с ним встречаться.

Марков, с непокрытой головой, спрятавшийся по самые очки под ворот своей блестящей ярко-красной куртки и судорожно подергиваясь от холода, ждал нас за школой, на автомобильной стоянке.

Он рассказал, что полиция все-таки приехала, но он сбежал через окно в кабинете труда, а тупой Герасимов остался. Типа, на нем нет никакой вины.

Марков был весь дерганый и на нерве. Если Петров меня хоть немного успокоил, этот вернул на землю.

– Короче, пока эта фигня не уляжется, я в школу не пойду, – решительно заявил он.

– А твои поверят, что ты ни при чем? – Петров с любопытством прищурился.

– Может, и не поверят, но какая разница? – изо рта Маркова валили клубы пара, отчего стекла очков запотели, глаз уже не было видно.

– Мои мне точно не поверят, – сгребая горсть снега с машины, задумчиво произнес Петров. – Скажут, были уверены, что рано или поздно нечто подобное произойдет. Они всегда так говорят. Типа, раз ухо проколото, значит, наркоман и голубой.

– Больше всего не хочу оправдываться, – сказала я.

– А давайте сбежим? – вдруг ни с того ни с сего предложил Петров, медленно высыпая из кулака снег и внимательно наблюдая, как он развеивается по ветру.

– Так мы уже сбежали. – Я прыгала с ноги на ногу, потому что вместо ступней у меня уже были деревянные колодки.

– Нет, по-настоящему. Далеко и надолго, – глаза Петрова азартно загорелись. – Одному стремно как-то.

– Я бы, может, и сбежал, – после задумчивого молчания произнес Марков. – Но не с такой компанией, как вы.

Глава 7

В том, что мои родители – деловые и занятые люди, есть свои плюсы.

Вечером мама на ходу спросила, все ли у меня хорошо в школе, потому что, когда ей звонила наша Инна Григорьевна, она не могла разговаривать, а позже голова была забита другим. Папа вспомнил, что и ему звонили, но он был на переговорах.