Читаем без скачивания Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин

– Не думаю, что ему это понравится, – тихо произнесла она.

– Меня это не интересует, – заявила Анна, полная решимости поставить все на свои места, пока не поздно, и заставить всех считаться с ее рангом.

Женщина присела в книксене и удалилась.

Анна снова потянулась, все еще чувствуя скованность во всем теле, и случайно дотронулась до платья, лежавшего у нее в ногах. Оно было сделало из тончайшего атласа и, судя по покрою, сшито по последней моде. Нижняя сорочка выступала из корсажа и застегивалась на груди брошью с камнями. Несомненно, украденное или купленное для какой-нибудь девки из «Друри-Лейн». Она не станет его надевать. Не поддастся вновь обаянию мужчины и не станет пытаться ему понравиться. Эти дни безвозвратно миновали.

Дверь отворилась, и в комнате снова появилась Бет.

– Он говорит, миледи, – начала она робко, – что тебе следует одеться и преломить с ним хлеб, иначе он взвалит тебя на плечо, как узел, и голую отнесет к столу.

Анне почудилась в голосе девушки насмешка.

– Меня не пугают пустые угрозы преступника, – бросила Анна. – Я Анна Гаскойн.

Веселье Бет испарилось.

– Это не пустые угрозы, леди Анна. Он никогда не бросает слов на ветер, как многим пришлось убедиться, к их неудовольствию. Лучше покориться и пойти туда, миледи, иначе тебя ждут неприятности. Ребята вернулись и принесли из Лондона печальные вести. Там и Черный Бен.

– Черный Бен?

– Скверный парень, леди Анна. Уж он-то не допустит, чтобы ты ослушалась Джона Гилберта. А у него людей вдвое против нашего, и он удержу не знает ни в чем. Пожалуйста, миледи! Если я вернусь одна…

Девушка осеклась.

– Если ты вернешься одна, Джон Гилберт тебя поколотит? – с торжествующим видом спросила Анна.

На лице Бет отразилось изумление.

– Конечно, нет, но я не могу его разочаровать. После всего, что он для меня сделал!

Видимо, эта молодая женщина, скорее девочка, по уши влюблена в разбойника.

– Тогда побыстрее принеси воды для мытья и гребень, а также свежие панталоны.

– Все это здесь, леди Анна. Так я скажу ему, что ты идешь?

– Пусть никто не думает, что я, Анна Гаскойн, испугаюсь банды воров.

Уже совсем стемнело, когда Анна вышла из дома, держа в руке фонарь, и направилась туда, откуда доносился хохот, где пахло молочным поросенком, и пересекла лужайку. За длинными столами на козлах, освещенными серебряными канделябрами, сидели несколько дюжин мужчин и женщин в ярких и чудовищно безвкусных, но богатых одеждах, какие можно было увидеть только в лондонских театрах.

Джон Гилберт с кудрявыми темными волосами, которые могли бы посрамить самого лучшего парикмахера, поднялся ей навстречу и, взяв за руку, повел к столу. Она попыталась высвободиться, но пальцы его были словно тиски.

– Чтобы с вами не случилось ничего плохого, леди Анна, точно следуйте моим указаниям.

На одно лишь мгновение он позволил себе посмотреть на нее и впитать ее красоту – блестящие рыжеватые волосы, убранные в мягкие локоны по обе стороны лица, корсаж, приподнимавший две полусферы трепетной кремовой плоти. Никогда в жизни он не встречал женщины большей ясности духа в сочетании с такой красотой. Эта непрошеная мысль вызвала в нем гнев, и он потянул Анну через лужайку, не давая ей времени возразить, как она собиралась: У стола он толкнул ее на стул с высокой спинкой, стоявший возле его собственного. Анна попыталась успокоиться в этой странной компании. В тени за ее спиной стоял Джозеф. Напротив на стуле развалился мужчина с большой кружкой в руке.

– Бен, разреши представить тебе леди Анну Гаскойн, – произнес Джон Гилберт. – Миледи, мастер Бен Скиррет, Черный Бен, как прозвали его люди шерифа.

Она оказалась сидящей лицом к лицу с небритым малым в желтом парике французской работы, плохо сидевшем на нем и также плохо завитом. На Бене Скиррете был грязный синий атласный плащ, увешанный иностранными медалями. Он представлял собой карикатуру на придворного. Однако его лицо нисколько не походило на лицо шута. Анна сжалась, увидев на нем жестокость и злобу, а улыбка заставила ее содрогнуться, не говоря уже о черных раскосых глазах.

– Так это та самая девица, пропавшая из дворца, о которой чешет языки весь Лондон?

– Как видите, сэр, не пропавшая, а найденная, – холодно произнесла Анна, слегка кивнув. Черный Бен рассмеялся. От его смеха по спине у нее побежали мурашки.

– Готов поклясться, что язычок у нее хорошо подвешен. Джентльмен Джонни. Неудивительно, что лорд Уэверби предлагает награду в сотню фунтов за ее возвращение. Но это слишком мало.

Джон наполнил оловянную тарелку Анны едой, и она сидела молча под мутным взором Бена, притворяясь, будто поглощена салатом из латука и фруктов и кроличьим жареным мясом. Анна вцепилась в свою кружку и сделала такой огромный глоток кларета, что голова ее тотчас же обрела необычайную легкость. Она должна есть, чтобы сохранить ясность мысли, что ей совершенно необходимо.

Черный Бен наполнил свою кружку и с грязной ухмылкой долил вина в ее посудину.

– Ты должна считать себя счастливицей, миледи. Твое здоровье в большей безопасности, чем твое девство. В Лондоне чума.

Молодой человек, сидевший в конце стола, поднялся с места.

– Это верно, Джонни. Когда мы отправились за тобой, мы только и слышали, что о чуме. Каждый день число смертей удваивается, и теперь умерших от чумы хоронят в общих могилах.

Джон Гилберт откинулся на стуле и перекинул одну ногу через подлокотник, приняв расслабленную позу. Однако Анна заметила, как он напряжен. Руку Джон держал на эфесе шпаги.

– Здесь, ребята, мы в безопасности, – заявил Джон. – Воздух свежий, не то что в Лондоне, и, если понадобится, мы можем прибегнуть к окуриванию табачным дымом.

Черный Бен усмехнулся:

– Я лечился ртутью в ваннах миссис Форкард в Ледер-лейн и видел там мертвеца с трубкой в зубах.

Джон наклонился, чтобы положить кусочек вымоченного в меду хлеба в приоткрывшийся рот Анны, и глаза ее неприязненно блеснули. Он обращается с ней как с простолюдинкой! Анна уже собралась было высказаться на этот счет, но тут почувствовала, как носок его сапога больно ударил ее по лодыжке, и решила высказать ему свое возмущение в более подходящий момент.

Черный Бен разразился хохотом:

– Так она наконец нашла себе милого, а? Завидую тебе. Джон. Такой лакомый кусочек!

Джон Гилберт ухмыльнулся, глядя на Бена, подмигнул ему и бросил еще один кусочек хлеба в меду ей в рот: Он с радостью заткнул бы едой рот Бена, изрыгавший непристойности. Анна не знала, что ей не под силу тягаться с Черным Беном. Она привыкла к придворным разговорам, где тайный язык любви полон тонких и хитроумных намеков и не содержит призывов к насилию. Единственное, чем он мог спасти ее, это притворным признанием, что покорил девушку. Ни один разбойник не нарушил бы неписаного закона и не попытался отнять женщину у собрата по ремеслу, как не выдал бы ее местонахождения за золото, и шуточное признание Джона Гилберта в том, что у него находится девственная дочь судьи, отмело бы притязания Бена. Он продолжал бы резать глотки слугам короля на большой дороге.