Читаем без скачивания Загадка неоконченной рукописи - Барбара Делински

Закрыв и эту дверь, она поднялась на последний лестничный пролет. Более крутой, чем остальные, он вел в мансарду, которая так понравилась Кэйси при взгляде снаружи.

Здесь возникало совсем другое ощущение. Помещение под куполообразной крышей с открытыми дубовыми стропилами и балками было небольшим, но светлым, с окнами по обеим сторонам. Она с минуту глядела на панораму Лидс-Корта, прежде чем повернуться к задней части мансарды. Позади трех фикусов в кадках за раздвижными стеклянными дверями, ведущими на балкон, виднелся узкий диван. Двери были открыты, но пространство загораживали ширмы. Она отодвинула одну и вышла. Балкон был небольшим. Здесь было множество горшков и ящиков с растениями самых разнообразных оттенков зеленого.

Среди них пряталось плетеное кресло, поразившее Кэйси своим одиночеством.

Подавив невольную дрожь, она сосредоточилась на открывающемся отсюда виде. Она смотрела сверху на верхушки деревьев, за которыми с обеих сторон виднелись соседские крыши. Перед ней, среди светлой зелени деревьев и темной – плюща, среди красных и розовых пятен цветов и зонтиков во дворах, по восточному склону Бикон-Хилла взбирались дома. На одной из крыш стоял мужчина. Когда ее взгляд упал на него, он помахал рукой. Она улыбнулась и помахала в ответ, потом повернулась и посмотрела назад, на собственный дом.

Собственный дом. Именно так – хотя бы на короткое время. Она подумала, что балкон прекрасно подходит для проведения вечеринок. Конечно, Конни не устраивал вечеринок. Одно из многих различий между ними.

У Кэйси был его цвет волос, хотя Мег Хенри, вероятно, не могла этого знать. Конни умер в семьдесят пять, и в последние лет пятнадцать то немногое, что осталось от его волос, было белоснежным. Но, по словам матери Кэйси, в молодости это был тот же самый, что и у Кэйси, редкий оттенок рыжего.

Голубые глаза тоже достались ей от Конни. Но стопроцентное зрение она получила от матери. Конни всегда носил очки с толстыми стеклами, которые делали яркую голубизну не столь заметной.

Вернувшись в дом, Кэйси начала спускаться вниз. Закрытые двери на третьем этаже таили вызов. Кэйси задумалась, не хранятся ли в коробках фотографии молодого Конни, портреты давно забытых родственников или виды фермы в Мэне, где он вырос. Официальная биография не сообщала об этом периоде его жизни практически ничего, кроме штата и даты рождения.

Кэролайн тоже никогда не делилась подробностями, даже если они и были ей известны. Она никогда не пыталась просить Конни о помощи, хотя, наверное, была бы благодарна, если бы он сам предложил ее. А когда Кэйси выросла и смогла обеспечивать себя сама, он перестал быть нужен Кэролайн даже теоретически.

У Кэйси были и свои причины не любить Конни. Но между ними было кровное родство. Эта природная связь оправдывала ее любопытство.

Ей показалось интересным, что эти коробки были упакованы и спрятаны там, где их не обнаружил бы случайный свидетель. Другой на месте Конни мог бы захотеть выставить свои сокровища напоказ, но он был не таков. Он мог быть эгоцентричным и близоруким, но заносчивости в нем не было. Кэйси приходилось это признать.

Вероятно, он вообще был единственным человеком, который когда-либо поднимался по этим лестницам. Место между диванчиком за деревьями в кадках и одиноким креслом идеально соответствовало одинокому человеку, глядящему на внешний мир, с которым он не был связан.

Однако Кэйси не желала испытывать сочувствие. Если Корнелиус Ангер был одинок, думала она, спускаясь вниз, виноват в этом был только он сам. У него была жена, которой он пренебрегал. У него были коллеги, которые могли бы стать друзьями, прояви он к ним хоть малейший человеческий интерес. У него была дочь, готовая прибежать к нему по первому зову, и это действительно было так, хотя ей было отвратительно признаваться в этом. Она могла чувствовать себя как угодно обиженной, но примчалась бы сразу же, если бы только он позвал.

Охваченная печалью, она спустилась на второй этаж. Будь Конни другим человеком, можно было бы представить, что синюю спальню он приготовил для нее. Она не задержалась здесь и вновь оказалась в холле. Слева начинался сводчатый коридор, в конце которого обнаружилась кухня. В разительном контрасте с гостиной, она была просторной и светлой, с белыми стенами, белым плиточным полом и дубовой мебелью. В распахнутые высокие окна влетал легкий ветерок.

Перед окнами располагался круглый обеденный стол с четырьмя стульями, обитыми тканью в крупную бело-зеленую клетку. Тот же рисунок повторялся на занавесках, корзине с салфетками и крышке тостера.

Здесь Кэйси чувствовала себя уютнее, чем в других комнатах, хотя она подозревала, что частично это объяснялось запахом свежесваренного кофе. Найдя стойку с чашками, она наконец выплюнула жвачку в мусорное ведро и налила напиток из кофейника. Стоя перед окном, выходящим в передний двор, она сделала несколько глотков. Она представила, что ее отец часто стоял так же, полускрытый за занавесками, как всегда, желая видеть мир так, чтобы мир не видел его.

Повинуясь мгновенному импульсу, она отдернула занавеску. Чувствуя удовлетворение от первого, пусть и такого незначительного изменения, Кэйси с чашкой в руках вышла из кухни и направилась вниз. Вдоль лестницы на стенах висело несколько морских акварелей, которые нравились Кэйси до тех пор, пока она не заметила автограф художника на одной из них: Рут Ангер. Жена Конни. Из чувства преданности матери Кэйси отвернулась от акварелей.

Спустившись в цокольный этаж, Кэйси обнаружила дверь справа от себя. Уже предчувствуя, что вторгается в рабочее пространство Конни, она внимательно изучила дверную ручку, осторожно повернула ее и оказалась в маленькой приемной, где, должно быть, пациенты ожидали вызова Конни. Одна дверь вела из приемной прямо наружу, она была закрыта и заперта на засов. Другая, в противоположном конце комнаты, вела в офис Конни.

Не чувствуя себя пока готовой зайти туда, Кэйси вернулась в холл, к помещению с другой стороны лестницы. Дверь была открыта. Это оказался маленький, уютный рабочий кабинет, свет проникал сюда только через два небольших окна высоко под потолком. Темно-зеленые стены, темная мебель, живописно разбросанные диванные подушки и прочие домашние мелочи создавали ощущение укрытости и защищенности. Среди полок с книгами обнаружился телевизор и музыкальный центр.

В этот момент в холле появилась Мег. Она шла, низко опустив голову, с принадлежностями для уборки в руках. Только подойдя почти вплотную к Кэйси, она подняла глаза и подпрыгнула от неожиданности. Несколько секунд ушло у нее на то, чтобы вернуться оттуда, где блуждали ее мысли. Потом она заметила чашку у Кэйси в руках, и в ее взгляде отразилось огорчение.