Читаем без скачивания Мой папа рок-звезда (СИ) - Ветрова Татьяна

— Это ты! Ты! — кричала она, собирая в моей палате медперсонал. Этой женщине было плевать, что я только пришла в себя. Ей необходимо было выплеснуть на кого-то свою боль. Жертвой она выбрала меня. — Из-за тебя его больше нет! Ненавижу тебя! Уезжай, слышишь? Уезжай из этого города. Чтобы глаза мои тебя не видели, дрянь.

Я уехала сразу, как только меня выписали.

Так уж получилось, что даже в родной семье я оказалась никому не нужна. За два месяца, что я была вынуждена провести в больнице, ко мне пришел только сводный брат. И он четко дал понять, что лучше мне дома не появляться. Мол, родственники до сих пор в шоке от моего звонка. Я не стала ни о чем расспрашивать, просто согласилась с его словами и попросила принести мои вещи. Я была очень удивлена, когда он не отказал в моей маленькой просьбе, а быстро ее выполнил.

Многие годы я не задавалась вопросом, почему моя жизнь сложилась именно так. Нелюбимая дочь, шептались бабушки около подъезда, когда я проходила мимо и делала вид, что не слышу их гнусных сплетен. Бедная девочка, как же так? А вот так. Отец меня не любил, потому что из-за меня был вынужден жениться на нелюбимой женщине. Будучи ребенком, я пыталась заслужить его любовь, даже в секцию по боксу ходила, потому что папа любил смотреть бокс. И только подростком поняла, что все это не имеет никакого значения. Если человек тебя не любит, так тому и быть. Не стоит ломать себя и свои интересы, надо просто жить. Я и жила. Училась, забросила бокс и пошла на танцы, иногда работала официанткой, чтобы были карманные деньги. Папа давал, но чисто на булочку с чаем в школе.

Нелюбовь отца я заметила, когда не стало мамы. Она любила за двоих.

Когда мне было четырнадцать отец заявил, что женится, и его новая жена и ее сын будут жить с нами. Моя жизнь тогда сильно изменилась. Я на своей коже почувствовала, что значит жить как на иголках. И во всем виноват был сводный брат, хулиган и задира. Он не давал мне прохода с первого дня, как поселился в комнате по соседству. Признаться честно, я пыталась переехать в общежитие, но меня здорово обломали, заявив, что принимают только иногородних. Я пыталась найти работу лучше моей прежней, но и с этим ничего не вышло. Когда брат в очередной раз пристал ко мне со своими пошлыми намеками, я решила реже появляться дома. Старалась приходить, когда дома были отец и мачеха, и уходить, когда они тоже были дома. Страх, что рано или поздно он перешагнет грань допустимого, меня не отпускал долгое время.

В один из дней, когда выжидала время, чтобы отправиться домой, я познакомилась с Антоном…

— Алевтина, какой еще отпуск? — вырывает из нахлынувших воспоминаний недовольный голос Павла.

Морщусь и забираюсь на стул с ногами. Взгляд цепляется за старый педикюр, пора бы записаться к мастеру и обновить его. Красный, как следы на теле после страстной ночи. Хочу его!

— Алевтина, ты меня слышишь? Куда ты собралась? — Ненавижу, когда со мной разговаривают на повышенных тонах. Конечно, я легко могу напомнить ему, что он босс, а я всего лишь сотрудница его компании и он не имеет права так со мной разговаривать. Вот только есть проблема… мы давно перешли грань босс и подчиненная. — Какой отпуск?

— Обычный. Знаешь, люди в своем праве раз в год брать законный отпуск. А я уже больше года работаю без отдыха. Если надо, я могу обратиться в отдел кадров и сделать официальный запрос. Мне несложно, правда.

Вздохнув, нехотя встаю и направляюсь к окну. Мне действительно несложно написать заявление на отпуск. Нет ничего плохого в том, что я хочу отдохнуть. Просто я отчего-то решила, что Павел сможет мне помочь. Он ведь может позвонить в отдел кадров, чтобы мне быстренько все оформили, но не хочет этого делать. Видимо, все-таки боится меня потерять. И я его понимаю, сама боюсь потерять себя.

Отодвигаю в сторону тюль и смотрю в сторону, где расположен гараж. Два года назад Антон заинтересовался молодежным направлением воркаут. Попросил разрешить установить турник на стене гаража, а на мой вопрос, кто этим всем будет заниматься, спокойно ответил, что сосед. Так уж получилось, что дядя Миша часто помогает нам по хозяйству. За что я искренне ему благодарна.

Сын и отец.

Картинка, что стоит перед глазами, заставляет волноваться все больше и больше. Прикусываю губу и вдыхаю аромат говяжьего бульона. Быстро придя в себя, мотаю головой и пытаюсь сосредоточиться на разговоре. С ума сойти, пускаю слюни по бывшему парню в то время, когда разговариваю с настоящим по телефону. Мне точно пора записаться на прием к специалисту.

— Ты меня слышишь?

— Да, конечно.

Взгляд намертво прилипает к широкой, накачанной спине. Раньше она была чиста, как лист бумаги, а сейчас ее покрывает кельтский узор. Очень похоже на ангела. Грустного ангела. Сглотнув, опускаю взгляд. Оказывается, все это время я сжимала в руке шариковую ручку. Так и не притронулась к бумагам. Усмехнувшись, поднимаю взгляд и натыкаюсь на мужчин. Оба в шортах. На улице пекло, немудрено обгореть, а после мучиться. Ну почему я должна думать об этом?

Отстранив от уха телефон, быстро набираю сыну сообщение с просьбой надеть футболку и возвращаюсь к разговору, часть которого прошла мимо меня. Проходит минута, прежде чем сын берет телефон и читает. Отсюда вижу, что он хмурится, показывая все свое недовольство. У него сейчас такой возраст, что от меня, как от матери, требуется ювелирная работа, чтобы начать с ним какой-либо разговор. Он подросток, который понимает и в то же время ни хрена не понимает.

Психанув, сын надевает футболку и зыркает в сторону окна обиженным взглядом. И вроде бы я должна возмутиться, но нет. Антон оказывается на моей стороне, потому что в момент недовольства сына дает ему подзатыльник. Легкий, но поучающий. Антошка улыбается, что-то говорит в ответ, а затем посылает мне воздушный поцелуй. Будто знает, что я все еще прячусь за тюлем.

— Решила вернуться к нему?

Хмыкаю, возвращаясь за стол. Я не знаю ответа на этот вопрос. Он красивый, высокий. За ним очередь из женщин стоит, по крайней мере, так было раньше. Антон относится к числу тех мужчин, которыми восхищаются, в которых влюбляются без оглядки. И любить которых больно. Больно настолько сильно, что порой тяжело дышать.

К внешности можно добавить достаток. Сын вчера по секрету рассказал, что его папа крутой адвокат, а еще не забыл упомянуть, что в прошлом рок-звезда. Популярность — злая штука. Сначала она причиняет боль, затем потихоньку убивает, используя ревность. Сколько раз мы ругались из-за его фанаток, сейчас вряд ли что-то изменилось. Он по-прежнему звезда.

Хоть и в прошлом.

— Что? Ты с ума сошёл? Я не видела его пятнадцать лет, какой вернуться?

Смеясь, рисую кельтский узор на белоснежном листе бумаге. Добавляю последний штрих, подчеркиваю тени и понимаю, что такой узор у Антона на спине.

— У вас сын!

— Да, у нас общий сын. Но сыну четырнадцать лет, и он все прекрасно понимает. Правда, пока он не готов соглашаться с мнением взрослых.

— Да и один взрослый тоже, походу, не согласен со тобой.

— И что? У тебя тоже сын, но что-то ты не спишешь возвращаться к бывшей жене.

— Мы развелись.

— А мы никогда не были женаты.

«Почти не были», — добавляю про себя, вспоминая день своей свадьбы.

На тот момент я практически переехала к Антону, а он стал хорошо зарабатывать. Настолько хорошо, что вся группа единогласно решила отмечать день рождения Матвея в Лас-Вегасе. Узнав, что у меня нет загранпаспорта и визы, они не расстроились, а при помощи Грега, отцу которого было подвластно провернуть такую маленькую аферу, организовали мне и загранпаспорт, и визу.

Четыре дня в Вегасе оказались незабываемыми и самыми лучшими в моей скучной жизни.

— Аля, любимая моя, давай поженимся? — коснувшись носом виска, прошептал Антон.

Я замерла, недоверчивым взглядом посмотрела на него снизу вверх и обомлела. Антон выглядел вполне серьезно и уверенно. Он хотел, чтобы я была его женой, потому и предложил пожениться.