Читаем без скачивания Черное золото - Сергей Зверев

– Все нормально, Оля, чего ты кипятишься? Успеем мы все снять, и интервью записать…

– Успеем, успеем, вечно с вами так, – не унималась тележурналистка. – А кто мне репортаж с открытия роддома в прошлую пятницу завалил, а? Не ты с Шанцем? Понапивались как свиньи… скажи спасибо, что ты еще работаешь здесь, охламон.

– Да я-то что, – похоже, струсил парень. – Я готов.

Тем временем хозяева и дорогой гость, вдоволь налюбовавшись кораблем, решили, что переговоры готовы войти в новую фазу.

– Ну что ж, если нет возражений, то прошу подняться ко мне в кабинет, – заявил директор завода.

Иранец послушно наклонил голову – и вся компания, оставив корабль и тех, кто стоял рядом, направилась за директором. Хошейни шел торжественно, с достоинством неся свою полную фигуру, в окружении охранников. Группа поднялась по лестнице и вошла в директорский кабинет. Двое иранских охранников остались в низу лестницы, двое, развернувшись, стали по обе стороны двери.

Директор, как радушный хозяин, повел в кабинете рукой:

– Прошу садиться, господа.

Сам он сел за свой стол, иранца пригласил сесть рядом. Заняли принесенные стулья и остальные.

Иранец, наклонившись вполоборота к переводчику, что-то мелодично проговорил, после чего тот торжественно изрек:

– Господин Хошейни говорит, что он ничего не имеет против, если все документы будут подписаны как можно скорее. – Затем, выслушав новую порцию высказываний хозяина, продолжил: – Он вполне удовлетворен выполненной работой, которая принимается без каких-либо замечаний.

Эти слова вызвали энтузиазм заводчан. Директор расплылся в улыбке, смахивая невидимую пыль с поверхности стола.

– И мы, так сказать, ничего не имеем против, – он коротко хохотнул. – Поработали мы хорошо, качественно, поэтому за качество отвечаем. Да что говорить, – он повел рукой вокруг, – сами видите.

На стенах его кабинета во множестве висели какие-то грамоты, дипломы, сертификаты, свидетельствующие о том, что завод не первый день выдает на-гора корабли самых разных типов, размеров и предназначений. Модели этих самых кораблей также буквально наполняли весь кабинет, некоторые из них за недостатком места стояли на полках вертикально.

– Тут ведь вся наша история больше чем за триста лет, – с гордостью сказал Барышников. – Еще с тех самых времен, когда император Петр Великий собственноручно изволил начать это грандиозное дело – корабли в России строить.

Иранец восхищенно поднял брови, выслушав перевод.

– Ну, это, так сказать, далекая история, а историю сегодняшнюю делаем мы с вами. В том числе и этим договором, не правда ли? – вопросительно посмотрел директор на Хошейни.

Тот развел руками: дескать, о чем разговор, безусловно.

Директор оглянулся. Откуда-то из-за дверей сзади появился главный бухгалтер. Семенящей походкой он прошел к столу, за которым сидели Барышников и Хошейни, положил перед каждым папку с бумагами. Директор распахнул папку, привычным жестом достал из кармана авторучку и посмотрел вокруг победным взглядом:

– Ну?

Иранец замешкался. Главный бухгалтер выхватил из кармана своего пиджака дешевую шариковую ручку, щелкнул кнопкой и протянул иранцу.

Представитель Ирана помотал головой и отвел руку бухгалтера в сторону. Затем важно вынул из своего пиджака «Паркер», открыл его, демонстрируя всем золотое перо, и улыбнулся лучезарно.

Иранец, любуясь собой, поставил сложную, весьма витиеватую подпись. Директор вывел ниже свою.

Все заохали, зааплодировали. Иранец улыбнулся, словно только что совершил подвиг, и подписал еще несколько документов, которые ему торопливо подсунул бухгалтер.

Директор завода, увидев, что документы подписаны, сорвался с места.

– Минуточку, господа, – с загадочным видом произнес он.

Тут же Барышников оказался у сейфа, стоявшего в углу кабинета. Сохраняя заговорщицкий вид, он открыл железную дверку и, повозившись еще с минуту, повернулся ко всем с подносом, на котором в центре стояла красивая бутылка водки. Ее окружали, как в хороводе, шесть маленьких рюмок. Поднос был поставлен на стол.

Директор важно взял бутылку и стал сворачивать пробку. Пробка, как оказалось, была сделана на совесть и сразу не поддалась. Барышников, комично сморщив лицо, поднатужился – на этот раз попытка оказалась успешнее. Затем принялся разливать водку по рюмкам. Лицо его было невозмутимо.

Во взгляде иранца появилось недоумение. Представители же российской стороны прятали улыбки. Кто-то сглотнул слюну.

Когда полупустая бутылка была возвращена на поднос, рюмки взяли: директор завода, контр-адмирал, вице-адмирал, заместитель директора завода. Главбух отказался.

– Я не буду, – заявил он, подняв ладонь.

– Что значит не буду? – зашипел директор, сохраняя доброжелательную мину на лице. – Все пьют, даже я. Ты мне тут трезвенника не строй, понял?

Главбух посмотрел на его багровую физиономию, думая о том, когда же этот боров отказывался от выпивки. Иногда вообще было непонятно, как он мог руководить заводом, находясь почти постоянно навеселе либо с похмелья. Все на заводе прекрасно помнили эпизод в богатой событиями жизни Барышникова, когда на приемке корабля, в присутствии черт знает каких высоких гостей «отечественного и заграничного производства» он упал вместе с кораблем в воду. Правда, на пару минут позже. И что? Да ничего! Другой бы в два счета с работы вылетел, а этот живет и процветает. Каждому свое…

– У меня печень, мне нельзя, – отрицательно покрутил головой бухгалтер.

– Печень у него… – пробормотал Барышников. – Можно подумать, у меня нет печени…

Наполненную рюмку пришлось взять начальнику отдела кадров. Вот он уже не спорил.

На подносе осталась одна рюмка. Все посмотрели на иранца. Тот, осознав ситуацию, замахал руками – мол, я не пью.

– Как можно! – принялся показывать знаками директор завода. – Не нарушай традицию, щучий сын. Давай сейчас же…

Иранец прикладывал руки к груди и улыбался виновато, что-то пробовал говорить. Никто не понял ни слова.

Наконец один из двух его советников сказал что-то иранцу на ухо. Тот понятливо кивнул и сжал-таки рюмку в толстых красных пальцах.

Барышников выступил вперед. Его багровое лицо делалось еще торжественнее.

– А теперь, друзья, я хотел бы поднять этот тост за взаимное сотрудничество в военной сфере, – он с шумом перевел дыхание. – За то, чтобы наши страны всегда оставались добрыми партнерами и просто хорошими друзьями!

Все чокнулись, зазвенели рюмки. Иранец лишь поднял рюмку, но сразу поставил ее на поднос, так и не притронувшись к водке.

У директора завода наконец мелькнуло соображение, что ведь перед ним – представитель мусульманской религии.

«Ну да, – с сожалением глядя на Хошейни, думал он. – У них же это дело запрещено. Дикие люди!»

Некоторое время после первого тоста присутствовавшие переговаривались сдержанно, затем голоса стали звучать громче.

Директор завода вновь вооружился бутылкой и до конца разлил содержимое по рюмкам.

Головнин откашлялся, прочищая горло.

– Второй тост я предлагаю от имени нашего Военно-морского флота. Я долго и красиво говорить не умею… Хоть мы люди и военные, но я скажу просто и коротко: за мир во всем мире!

Лица присутствовавших раскраснелись.

– Не пьет, и шут с ним, – послышались голоса. – Нам больше достанется…

– Мурза… Басурманин… Двадцать лет назад мы таких в Афгане сотнями щелкали…

Иранец хранил невозмутимость. Он просто не слышал этих недипломатичных замечаний.

– Так, я смотрю, сосуд опустел, – поставил бутылку под стол Барышников. – На, Петрович, ключи. Достань-ка у меня из сейфа еще одну такую же.

Через минуту присутствующие принялись опустошать вторую бутылку.

Иранец, не принимая участия в общем веселье, вполголоса переговаривался со своими подчиненными, которые жадно внимали каждому его слову.

Новый тральщик был виден через плексигласовое окно кабинета директора. Сверкали под лампами дневного освещения надпалубные надстройки, грозно задирали спаренные стволы носовые и кормовые орудия.

– Красив, а? – директор завода остановился у окна и указал вниз рюмкой. – Так бы и взял себе, на дачу, вдоль берега ходить…

– Этот корабль уже не наш, за него заплачено звонкой монетой, – веско заметил Головнин.

Директор, почесав нос, поджал губы.

Наконец кто-то произнес:

– Хватит, пойдем, корабль будем показывать.

Директор повернулся к иранцу.

– Идемте, господин… э-э-э…

– Хошейни, – шепотом подсказал заместитель.

– Сам знаю. Пошли вниз! – махнул рукой Барышников.

Все спустились по металлической лестнице в цех. Там уже все было готово к встрече дорогих гостей. Сотня угрюмых рабочих стояла в кружок возле носа корабля. Тральщик, против российского обыкновения, не имел номера. Все чего-то ждали. Сбоку застыл духовой оркестр. На палубе суетился начальник отдела кадров, непонятно как и когда успевший забраться туда.