Читаем без скачивания Милорд и Сэр - Екатерина Федорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Готов, – сказал Серега и с размаху опустил зад в кресло. – Объявляю! Из этих двух детей, – он царственно протянул руку (по образу и подобию Пети на коне) и ткнул им в возящуюся на полу с собаками парочку, – меньший – мой сын. Признаю его при всех свидетелях и прочих должностных лицах моим наследником Самым что ни на есть прямым. Буде со мной что… – Он запнулся на секунду, но затем твердо продолжил: – То препоручаю его заботам друга моего – оборотня, э-э…
– Герослава Де Лабри, – подсказал оборотень. И состроил скучающую гримасу, мол, спасибо за заботу, а то мне делать больше было нечего…
– Князя оборотней Герослава Де Лабри и леди Клотильды Персивальской! Вот вроде бы и все…
– Нет, не все! – И на середину залы из угла скромненько так вышел убеленный сединами старец. Тут и приглядываться не надо было – больно уж могутные плечи торчали из-под длинной белой гривы. Вот и сам главный прапор ордена Палагойцев припожаловали. Приятно все-таки быть провидцем. Священная комиссия почти вся уничтожена, и палагойцы вновь выходят в первые ряды делателей истории. Король умер, да здравствует король… – Не наследника своего должно было первым объявить народу, а короля и императора нашего Зигфрида Нибелунга! – Старец выдержал паузу, гневно пошевелил бровями, понукающе глянул на Серегу.
– Ага, ну да… Народ! Объявляю – вот вам и король нашелся…
– Я забираю его, – зло сказал прапор. – Мы, то есть весь наш орден – детище Нибелунгов. Мы животы положим заради наследника престола! Дадим ему достойное образование… вновь возведем на трон! Плотной стеной станем между ним и его… его… – Прапор яростно зыркнул по сторонам. Но, увы, не нашел никого из покушающихся. Благоговейно приблизился к Зигфриду, опустился перед ним на колени. С дрожью в голосе предложил: – Не изволите ли ко мне на ручки, ваше величество? Я вам лошадок покажу, уже пора вашему величеству и выездке начинать учиться…
Мишка робко приблизился.. и обоих враз не стало. Как все здесь ловко скачут по родным просторам – аж дух захватывает. И с переходами тоже обращаются прямо как с наручными часами: захотел – вперед перевел, захотел – назад…
– Ну, – сказал Серега, – сегодня прямо день откровений какой-то. Как я понимаю, заботы по возведению короля-малолетки на престол отныне с меня сняты? Как-то все разом – и барон уничтожен, и наследник есть. Священную вовсе похоронили, короля между делом тоже пристроили…
– И Предначертания усе исполнены уже, – тоном базарного барыги подсказал лесной хозяин. – И, стало быть… Не нужон ты тут боле. Пока не натворил еще каких дел – пожалте-ка домой, твое сиясьтво! С эльфами и палагойцами сие уже согласовано…
Мир начал темнеть. Заворачиваться в темную круговерть…
– Стой! – завопила с другого конца залы леди Клотильда. И понеслась к нему – разом побледневшая, невыразимо прекрасная. – Стой, я сказала! Не сметь! Сэр Сериога…
И все исчезло разом. А под носом был только грязный осенний газон – в прели и ржавчине опавших листьев. И он лежал на нем, впечатавшись всем телом в болотисто-раскисшую землю. Одежда на животе и бедрах стремительно пропитывалась льдисто-холодной водянистой грязью…
Он встал на четвереньки. И увидел рядом длинный сверток и что-то вроде рюкзачка. Открыл сначала рюкзачок.
В глаза нахально блеснуло золото. И вправленные в него крупные драгоценные камни. Отшлифованные в виде полусфер – ну да, при феодализме их только так обрабатывав. Иначе не умели. В рюкзачке лежали сплошь дамские цацки, никаких монет, никаких подтверждений достоверности всего с ним произошедшего. Цацки есть цацки, их и при царе Горохе могли носить, а вот монета на себе обязательно знаки государственности несет. Слова какие-нибудь, герб…
Серега потянулся к длинному свертку. И, еще даже не открыв, понял, что там уложено. Мечи – все три. Эльфийский, палагойский и тот, что выдал ему ныне покойный милорд Жанивский (а может, и не покойный пока что – как знать, может же и у паселей не быть аппетита…). Приоткрыл черный бархат, в который было заботливо увернуто оружие. Вкруг его мечей тянулась рыцарская цепь ордена Палагойцев. Намотанная спиралью. И на ней подвесками болтались увесистые золотые шпоры… Рыцарь вернулся в родные Палестины, бля…
– О! Сируня! – радостно прозвучало сзади. Вот и встречающие прибыли…
Серега, все еще стоя на четвереньках, обернулся. Не было печали…
С тротуара на него нахально лыбился накачанный субъект в кожаночке. Недешевой такой, рыже-коричневой. Вован. В просторечье Вова Спицын. Крутая сявка крутых братков микрорайона…
– Зад тренируешь? – привычно продолжал изгаляться над ним Вован. – Или позицию для отсоса…
Рядом тормознул джип. Из него высунулись двое парней с профессионально-угрюмыми мордами. С ухмылками принялись наблюдать за происходящим.
Серега поднялся с колен. Одновременно пружинисто разворачиваясь к Вовану. Сделал длинный шаг, сближаясь с ненавистной физиономией. Выбросил левую руку вверх, подбивая нижнюю челюсть к верхней.
И почти тут же коротко вдарил сжатой в кулак правой рукой по вовановскому носу. Нос хряпнул и ушел внутрь физиономии. Почти весь ушел…
Вован тут же откинулся на спину и заорал благим матом. Где-то в отдалении заохали сердобольные соседки… Парни из джипа вылезли на тротуар и с циничными ухмылками двинулись блатной развалистой походочкой к Сереге. Один вытащил из складок объемистой куртки милицейскую дубинку.
Серега отступил назад, не глядя нагнулся. Выдрал из первых попавшихся ножен меч. Им оказался серебряно блеснувший в тусклом свете осеннего дня эльфийский клинок. Он крутнул кистью, заложил в воздухе гнутую восьмерку:
– Ласкаво просимо, господа…
Быки притормозили. Обменялись задумчиво-тупыми взглядами. И сообща родили общую мысль:
– Это, ах ты, е!… Э-э… ну. После поговорим, братан.
И организованно отступили, унеся с собой жалко хныкающего Вована. Джип фыркнул и унесся. Осталась только кровь на тротуаре – неровной каймой, как пена при отливе…
Серега повернулся к своему имуществу, подхватил его и пошел домой. Переодеваться. Одежонка на нем, как по волшебству, оказалась той самой, в которой он и покидал этот мир, – джинсы, куртка, свитер. И во всем этом ему теперь было до странности тесно…
Примечания
1
Из песенно-наступательного фольклора русских зайцев в ночи принудительного кошения ими трын-травы (в пользу голодающих американских кроликов)
2
Кошка по-местному
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});