Читаем без скачивания Дело чести - Лев Пучков

Моим заочным пожеланиям своенравный Мурат так и не внял: за все время наблюдения он не предпринял ни одной попытки прокатиться в сторону притихшего леса. Мучимый сомнениями, я предположил, что хитрые аборигены невероятным образом раскусили мои замыслы и на время затаились. Сидят себе, поглядывают из незаметного укрытия на наш холм и посмеиваются в пышные усы: развлекайтесь, хлопцы, следите сколько влезет! Приняв за основу этот пунктик, я усилил и без того жесткий режим маскировки: все мои подчиненные стали по любой надобности ползать по-пластунски и прекратили общаться между собой, кроме как шепотом.

Между тем обстановка мои опасения не подтверждала: судя по интенсивным ночным перестрелкам и ежеутренним подрывам в соседних районах, неуловимые снайпера и саперы «духов» активно продолжали творить свое черное дело. Кто-то по-прежнему снабжал боевиков экипировкой и минами, просачиваясь в проклятый лес прямо у меня под носом.

К исходу третьего дня я отчаялся преуспеть в сфере пассивного наблюдения и быстренько разработал план активизации предприятия — решил взять «языка».

— Оно тебе надо? — лениво поинтересовался старый сапер дядя Ваня, когда я поделился своими соображениями. — Сиди себе смотри, может, чего и высмотришь! А ничего не высмотришь — и хер с им! К сроку пойдем на КП, доложим, что искали-искали, ничего не нашли. Кто проверять будет? Правильно — никто не будет… А ежели полезешь брать этого придурка, обязательно на неприятности нарвешься — это я тебе обещаю. Не дури, Сыч…

Лейтенант затравленно посмотрел на подчиненного, перевел взгляд на меня и уставился в землю, не решаясь возразить: за время совместного пребывания в «секрете» прапорщик так «достал» своего начальника, что тот уже не желал пускаться в бесплодные споры.

Некоторое время я размышлял, обдумывая предложение дяди Вани. Бывалый «кусок» оценил обстановку и выдал приемлемое для нашей ситуации решение. К тому моменту ситуация. на театре военных действий РЧВ сложилась так, что никто из успевших нюхнуть пороху вояк не рвался совершать подвиги ради куцых побрякушек, которыми, как известно, жизнь и здоровье не заменишь. Не забывая четко козырять высокому начальству, младший офицерский состав повсеместно следовал простейшим принципам грязной войны, выработанным эмпирически и неоднократно апробированным: а) выжить самому и сохранить пацанов, которые от тебя зависят; б) не подставить соседей, чтобы они при случае не подставили тебя; в) без нужды ни в коем случае не лезть на рожон. А уже потом, четвертым пунктом, постараться выполнить боевую задачу.

Взять Мурата-один было весьма проблематично. Все его перемещения на джипе происходили на открытой местности и в непосредственной близости от договорных сел. Если бы я со своими пацанами рискнул выбраться из «зеленки» и остановить джип на маршруте движения, шансов утащить его из района у нас было бы ровно столько, сколько составлял процент вероятности убраться отсюда всей капеллой живыми и невредимыми, а это почти гарантированный нуль. Нет, мы, конечно, нехилые ребята, стрелки-снайпера, гранатометчики-рукопашники и вообще некоторые особи нашего разряда вполне могут кирпичи головой колоть, показывая по молодости да от излишка дури свою суперменистость… Но если с двух сел подскочат опытные бойцы самообороны (читай — те же «духи», только с другого боку!) числом около полусотни да вооруженные до зубов, они покрошат весь наш маленький отрядик в капусту за считанные секунды и не спросят, как звать. И у них будет железная «от-мазка» при разборках с нашим командованием: налетели какие-то злые бандиты, пытались похитить уважаемого человека, представителя власти — некогда было разбираться, кто такие, человека надо было спасать…

Перехватить главу администрации Гирлихаша на каком-нибудь из наших КПП значило бы моментально поставить тех, кто в этом заинтересован, в известность о готовящейся акции: ни для кого не секрет, что за каждой заставой и каждым блокпостом велось непрерывное наблюдение со стороны «духов».

У нас все получилось бы идеально, если бы вредный Мурат пожелал хоть на минутку заехать в лес: искусство бесшумно брать «языка» в лесу моими пацанами давно освоено до мелочей. Но глава администрации Гирлихаша твердо следовал разработанному маршруту движения и, как будто предчувствуя недоброе, не приближался к лесополосе на пушечный выстрел. В общем, предприятие, мною задуманное, имело огромный процент риска, и шансов на успех практически не было. Нужно родиться семи пядей во лбу, чтобы при сложившейся ситуации провернуть то, что я задумал.

Опираясь на устоявшуюся систему, я начал было склоняться к предложению Старого сапера, но вовремя передумал — и не печальный взгляд молодого лейтенанта был тому виной. Я бы нашел слова, чтобы убедить салагу в бренности высоких идей и правильности принятого мною решения. Нет, все было проще, сантименты тут ни при чем. В данном случае не срабатывало правило «б» из списка, приведенного мною. Оставаясь в безопасности, я железно подставлял соседей: мои боевые братья ежедневно рвались на хитрых минах, которые какой-то чеченский чудотворец систематически развозил по окрестным районам, наплевав на все наши ухищрения.

— Не горюй, инженер, — подмигнул я лейтенанту. — Дядю Ваню на этот раз мы проигнорируем. Собирайтесь! Как сумерки загустеют, потопаем на новое место…

Глава 8

Хочу оговориться: я отнюдь не провидец и никакого отношения к гильдии экстрасенсов не имею. Опушку леса с противоположной нашему НП стороны села — ту самую, что напротив зернотока, я выбрал из тактических соображений и в зависимости от временного фактора — не более того. Во-первых, у нас было не так уж много времени для перемещения по местности в режиме «сумерки» — около часа с небольшим — от полуэротического сиреневого полумрака до темно-серого вечернего тумана, грозившего ежесекундно трансформироваться в кромешную ночную мглу. В другое время здесь передвигаться не представлялось возможным: днем наш маленький отрядик обнаружили бы на открытой местности, а ночью — сами понимаете… Ночью здесь даже местные не ходят — боятся напороться на собственные растяжки или угодить по недоразумению в сектор обстрела какого-нибудь не вовремя Проснувшегося часового из отряда самообороны.

Так вот — за этот короткий промежуток времени мы как раз успели обогнуть полсела по окружности, не углубляясь в лес, и остановиться на опушке, что напротив штаба отряда самообороны Гирлихаша. Далее двигаться было небезопасно, и я дал команду оборудовать лежки.

Во-вторых, в этом месте, неподалеку от опушки, дорога выписывала петлю, которая пролегала рядом с лесополосой — в каких-нибудь пятнадцати метрах.

И в-третьих: выезжая из села по основной трассе, проходившей по обширной и хорошо просматриваемой пустоши, Мурат, как правило, возвращался из города по этой самой грунтовке — так было короче. Здесь дорога ненадолго ныряла в небольшую балочку, уходившую в лес, и довольно приличный кусок грунтовки, метров в двадцать-двадцать пять, попадал в мертвую зону, со стороны штаба отряда самообороны практически не просматривался. Разумеется, от этого задача не становилась легче — все трудности оставались в силе. Чтобы на участке в двадцать метров аккуратно остановить движущийся со скоростью тридцать-сорок километров джип, бесшумно достать из него здорового мужика и втихаря утащить его в лес под самым носом у опытных бойцов отряда самообороны, нужно не только быть асом «тихой» войны, но и обладать безграничным запасом везения — малейший прокол, и через две минуты на нас будет организовано полнопрофильное сафари. Но это были уже технические детали, а другого выхода из создавшейся ситуации я не видел. Поэтому с утра четвертого дня «рейда», как только рассвело, я принялся репетировать со своими пацанами предстоящий спектакль, который нам предстояло разыграть без права даже на единственный дубль.

Итак, я не провидец — все получилось само собой. Поэтому, когда во второй половине дня «уазик» командира отряда самообороны, как обычно, прикатил за зерноток и встал неподалеку от хибары, изображавшей штаб, я лениво глянул в ту сторону через стереотрубу и тотчас же отвернулся. Мурат-два меня совершенно не интересовал — был, знаете ли, объект посолиднее.

— Не понял! — удивленно воскликнул дядя Ваня, занявший из любопытства мое место у окуляров. — А ну, командор, глянь…

А я уже и без оптики рассмотрел — расстояние там не более ста метров, это вам не с холма окрестности обозревать. «Уазик» Мурата-два исчез, как в воду канул.

Я протер глаза и прилип к окулярам. Этого просто не могло быть!

Куда бы этот парень ни поехал, мы бы наблюдали его перемещение минимум в течение десяти минут — местность открытая, некуда ему деваться.