Читаем без скачивания Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории - Елена Коровина

Ее дорога в Рим больше напоминала триумфальное шествие. Простые люди любили Сюзетт и верили ей. Из всех пророчиц революции именно она была по-настоящему близка к народу. Ее феномен состоял в том, что она была даже не столь провидицей, сколь общественной деятельницей своей эпохи. В Рим она отправилась пешком, как паломница. По дороге проповедовала в церквях, домах, на улицах и площадях. Она излечивала больных – даже паралитиков поднимала на ноги, прокаженных очищала от язв. Французы, немцы, итальянцы встречали ее как святую. Немудрено, что папа счел ее личным врагом, а прелаты католической церкви вообще чуть не ведьмой. До Рима добраться она не успела, уже в Болонье смутьянку поджидал папский нунций. Не оробевшая и перед ним, Сюзетт Лабрусс предрекла: «Если Пий VI не покается, посадит меня, разрешит убить французского генерала, то другой генерал прикажет арестовать его, и папа умрет через год!» Услышав рассказ нунция, Пий растерялся. Он вообще был человеком нерешительным, и, отдав приказ заточить смутьянку в тюрьму замка Святого Ангела в Риме, все же не решился ее казнить. Так что Сюзетт все-таки попала в Святой город. Правда, в качестве узницы, а не проповедницы.

Увы, ее предсказание исполнилось. В декабре 1797 года при уличных беспорядках папская охрана убила видного французского генерала Дефо. Французы тут же среагировали, послав в Рим армию под командованием генерала Луи Бертье. 15 февраля 1798 года армия захватила Рим, и папа Пий отправился в тюрьму крепости Балансе. В августе 1799 года там он и умер.

Поразительно, но с генералом Луи Бертье Сюзетт Лабрусс связывало еще одно давнее пророчество. Они встретились за 10 лет до смерти Пия VI – 8 июля 1789 года. Тогда храбрый вояка Луи Бертье еще только мечтал о высших чинах. Сюзетт ошарашила его: «Через неделю ты станешь генералом! Но все равно останешься верным солдатом. А через три года спасешь двух важных женщин». Бертье не поверил: «Генералом мне не стать. Я с трудом до майора-то дослужился!» Сюзетт улыбнулась: «Ты станешь даже военным министром. И после твоей смерти у тебя будут учиться солдаты всего мира. Но ты должен беречь себя. Ведь именно тебе предстоит спасти меня!»

Лабрусс ни в чем не ошиблась. В день взятия Бастилии Луи Бертье остался верен королю и принимал участие в защите тюрьмы. Наутро, 15 июля 1789 года, по указу короля он стал генерал-майором. Затем его назначили начальником штаба Национальной гвардии Версаля, где пребывал монарх. В 1792 году Бертье спас двух родных теток Людовика XVI и помог им выбраться из революционной Франции. Это был воистину благородный и героический поступок. Только за одно подозрение о связи с кем-то из Бурбонов, родственников короля, можно было проститься с жизнью. Но Бертье, тронутый страданиями престарелых женщин, все же помог им, рискуя жизнью.

Но в дни кровавого террора осторожный Бертье решил не рисковать и покинул Париж. При Наполеоне же вернулся и стал бессменным начальником штаба армии Бонапарта. Именно тогда он и заложил такие основы штабной службы, по которым до сих пор учатся офицеры всей Европы.

Но дальнейшее оказалось тоже верным: именно на долю Бертье и выпало освобождение Лабрусс из римской тюрьмы. Провожая ее в специально снятый дом на тесной римской улочке, Бертье не удержался и спросил: «Если еще тогда в Париже ты знала, что мне придется тебя освобождать, разве ты не предвидела, что папа Пий VI угодит в тюрьму? Зачем тогда тебе надо было идти в Рим и вразумлять его?»

Лабрусс вздохнула: «У судьбы не прямая дорога. Всегда возможна извилина или развилка. Если б папа прислушался ко мне, может, я уже давно жила бы в том доме, куда ты везешь меня только сейчас. И была бы не узницей, а гостьей папы. Тогда и Пий не оказался бы в тюрьме. Результат вышел бы тем же – ты приехал бы в Рим и здесь встретил и папу и меня. Но все было бы по-иному… Таких развилок много скапливается за годы жизни. И каждый человек может их использовать себе на благо. Но я, увы, не слишком могущественная провидица, как парижская Ленорман. Она видит сразу все дороги и результат. А я только до ближайшей развилки…» – «И что ты видишь про меня?» – не удержался Бертье.

Сюзетт улыбнулась: «Невероятное! Вижу, как ты, мой храбрый маршал, передашь Наполеону императорскую державу, а наш общий приятель, Талейран, накроет его плечи алой мантией с королевским горностаем». – «Ну уж это точно – выдумка! – хохотнул Бертье. – Зачем герою республики, славному гражданину Бонапарту держава с мантией?!»

Сюзетт засмеялась: «Гражданину республики они, конечно, не нужны. А вот императору Франции просто необходимы!» – «Глупости!» – взорвался Бертье. «Поживешь – увидишь!» – философски заметила провидица.

И маршал Бертье увидел. 2 декабря 1804 года на коронации Наполеона он лично подал новоявленному императору императорскую державу Франции, другие маршалы – кто шпагу святого Шарлеманя, кто орден Почетного легиона. А вот министр Талейран, старый знакомый Сюзетт Лабрусс, накинул на плечи Наполеона пурпурную мантию с королевским горностаем. Все случилось, как описала Лабрусс.

Сама же пророчица после римского пленения вернулась в родную Францию истинной героиней. Ее торжественно встречали в городах и селениях, предлагали дома и деньги. Но она от всего отказалась. Даже придя в Париж, не осталась там, а отправилась в странствие по стране и вплоть до восстановления монархии колесила с проповедями о любви и братстве, взаимопомощи и доброте друг к другу.

Однако официальная Церковь, вернувшаяся после воцарения Людовика XVIII, не приняла народную пророчицу. На нее начались гонения, а потом Лабрусс и вовсе исчезла с исторической сцены. Что с ней стало, неизвестно – ни когда она умерла, ни где. Понятно, что официальная Церковь, а за ней и власти предержащие всячески попытались стереть даже саму память о ней. Да и то подумать: какой власти нужны все эти обновления, о коих так страстно мечтала эта странная пророчица с общественным уклоном? Однако в памяти народа эта странная пророчица все равно осталась. Да и как иначе? Она же стала единственной женщиной-предсказательницей, которая сделала предсказание самому папе римскому.

«Я ль буду в роковое время…»

Декабрь 1825 года выдался в Петербурге малоснежным, зато ветреным. В проулках выло так, что простые горожане жались к стенам и шептали: «Голосит как по покойнику!»

В квартире поэта Кондратия Федоровича Рылеева на набережной Мойки в доме № 72 шло бурное обсуждение: выступать против присяги новому царю Николаю I или подождать другого случая? Все обернулись на хозяина, ведь поэт Рылеев был душой Северного тайного политического общества. Кондратий встал: «Мы сильны, и отлагать не должно. Судьба наша решена!»