Читаем без скачивания Вся политика. Хрестоматия - Александр Филиппов

Выдвигается дискуссионный вопрос о качестве демократии, достигаемом во всех четырех альтернативных системах. Термин «качество» подразумевает степень, в какой та или иная система отвечает таким демократическим нормам, как представительность, ответственность (подотчетность), равенство и участие. Заявлявшиеся позиции и контрпозиции слишком хорошо известны, чтобы надо было здесь долго о них говорить, но имеет смысл подчеркнуть, что расхождения между противоположными лагерями не столь велики, как часто полагают. Прежде всего, сторонники пропорциональной системы и сторонники принципа большинства не согласны друг с другом не столько в том, каковы, соответственно, последствия этих двух методик проведения выборов, сколько в том, какой вес этим последствиям придавать. Обе стороны согласны в том, что принцип пропорционального представительства обеспечивает большую пропорциональность представительства вообще, а также представительство меньшинств, а принцип большинства способствует складыванию двухпартийных систем и однопартийных органов исполнительной власти. Расходятся спорящие в том, какой из этих результатов считать более предпочтительным, причем сторонники принципа большинства утверждают, что только в двухпартийных системах достижима четкая ответственность за правительственную политику.

Кроме того, обе стороны спорят об эффективности обеих систем. Пропорционалисты ценят представительство меньшинств ‹…› за его способность обеспечивать сохранение единства и мира в разделенных обществах. Сходным образом сторонники принципа большинства настроены в пользу однопартийных кабинетов не только ради их демократической подотчетности, но и ради обеспечиваемой ими ‹…› твердости руководства и эффективности при разработке и проведении политики. Обнаруживается также и некоторое различие в акценте, какой обе стороны делают соответственно на качестве и на эффективности. Пропорционалисты склонны придавать большее значение представительности правления, тогда как мажоритаристы более существенным соображением считают способность управлять.

Наконец, спор между сторонниками президентской и парламентской форм правления, хоть он и не был столь ожесточенным, отчетливо обнаруживает свое подобие спору об избирательных системах. И здесь заявленные позиции и контрпозиции вращаются вокруг качества и эффективности. Сторонники президентской формы рассматривают как важную демократическую ценность прямое всенародное избрание главного носителя исполнительной власти, парламентаристы же считают не соответствующим демократическому оптимуму сосредоточение исполнительной власти в руках одного-единственного лица. ‹…›

Каким образом можно оценивать фактическое действие этих различных типов демократии? Крайне трудно находить мерило для количественной оценки демократии в действии, и поэтому политологи редко когда покушались на выработку систематической оценки.

‹…› Поскольку для измерения таких аспектов затруднительно получение надежных данных по странам – не членам ОЭСР, я в своем анализе ограничился демократиями, относящимися к передовым индустриальным странам. В любом случае латиноамериканские демократии, ввиду их более низкого уровня экономического развития, нельзя счесть поддающимися сопоставлению с другими. Значит, один из четырех основных альтернативных вариантов – форму демократии, сочетающую президентский тип правления с пропорциональным представительством и существующую только в Латинской Америке, – придется в нашем анализе опустить.

Хотя и досадно это ограничение, но мало кто из наблюдателей стал бы всерьез уверять в существовании веских доводов в пользу данного конкретного типа демократии. За явственным исключением Коста-Рики и, отчасти, Венесуэлы и Колумбии, политическая стабильность и экономические успехи латиноамериканских демократий были далеко не удовлетворительными. ‹…› латиноамериканские президентские системы проявили особую подверженность тупиковым ситуациям в отношениях исполнительной и законодательной властей и неэффективности руководства. К тому же ‹…› эта проблема становится особенно серьезной, когда президенты не располагают поддержкой большинства в своих легислатурах. Таким образом, латиноамериканская модель, сочетающая президентскую форму правления с принципом пропорционального представительства на выборах законодателей, остается особо непривлекательным вариантом.

Г. В. ГОЛОСОВ, А. В. ЛИХТЕНШТЕЙН. «ПАРТИИ ВЛАСТИ» И РОССИЙСКИЙ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ЛИЗАЙН: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ[63]

Голосов Григорий Васильевич – доктор политических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге. Автор университетского учебника «Современная сравнительная политология» (первое издание – 1995), хрестоматии «Современная сравнительная политология» (1998), монографий «Партийные системы России и стран Восточной Европы» (1999), «Первый электоральный цикл в России» (1999), «Второй электоральный цикл в России» (2001). Лихтенштейн Алла – аспирантка Европейского университета в Санкт-Петербурге. Отметим, что статья опубликована в 2001 году.

Понятие «партия власти» получило широкое распространение в российской политической публицистике еще в 1993—1994 гг. Ныне оно превратилось в журналистский штамп, зачастую с весьма негативными коннотациями. Предпринимались попытки и научного осмысления «партий власти», участвовавших в думских кампаниях последних лет. Чаще всего такие попытки приводили ученых к убеждению, что в российских условиях «партия власти» бесполезна и даже нежелательна. Однако убедительного объяснения причин создания «партий власти» до сих пор нет. Более того, отсутствует общепризнанное определение самого понятия.

Задача настоящего исследования заключалась в том, чтобы на основе анализа заданного Конституцией 1993 г. институционального дизайна выявить роль «партий власти» в российской политической системе. При решении этой задачи мы исходили из представления о рациональности поведения политических игроков (т. е. об их стремлении добиться оптимального соответствия между целями и средствами их достижения) в рамках заданных институциональных ограничений. «Партия власти» рассматривалась нами как стратегия, обусловленная необходимостью адаптации элит, не имеющих опыта участия в выборах, к новым условиям. ‹…›

Будучи теоретическим, этот анализ ни в коей мере не претендует на полноту охвата всего круга проблем, связанных с описанием и объяснением общероссийских «партий власти». ‹…›

В современной литературе встречаются два основных подхода к определению «партии власти». Иногда этим термином обозначают российскую политическую элиту в целом. Существует, однако, и более узкая трактовка понятия, подчеркивающая партийный – а не только властный – характер подобных образований. Так, С. Хенкин в качестве причины создания организационно оформленной «партии власти» указывает на необходимость противостоять «на избирательном поле другим партиям, которые представляют иные, отличные от властных элит, сегменты общества». Такая трактовка кажется нам более ‹…› целесообразной, нежели широкое толкование, приравнивающее «партию власти» к «властвующей элите». ‹…› Однако, на наш взгляд, важно именно то, что «партия власти» – это организация партийного или квазипартийного типа, создаваемая элитой для участия в выборах. Ниже особенности российского институционального дизайна рассматриваются с точки зрения тех стимулов и ограничений, которые они создают для возникновения «партии власти» в узком смысле. Обосновав рациональность стратегии, направленной на создание парламентского большинства, полностью поддерживающего проводимый президентом курс, мы переходим к обсуждению возможностей реализации этой стратегии посредством создания «партии власти», а также препятствий на пути ее осуществления.

ПАРТИЯ БОЛЬШИНСТВА: РАЦИОНАЛЬНОСТЬ ФОРМИРОВАНИЯ

По своему конституционному устройству Россия является смешанной полупрезидентской республикой. Типология М. Шугарта и Дж. Кэри позволяет отнести ее к числу президентско-парламентских режимов, которым свойственны следующие основные характеристики: 1) наличие всенародно избранного президента; 2) предоставление президенту права назначать и смещать членов кабинета; 3) необходимость доверия парламента к членам кабинета; 4) право президента на роспуск парламента. Конституция наделяет российского президента весьма значительными полномочиями, что неизбежно сказывается на развитии политических партий в стране. Известно, что сильная президентская власть не благоприятствует возникновению устойчивых партийных систем. ‹…› в странах Латинской Америки именно президенциализм породил слабые и недисциплинированные партии, неустойчивые и фрагментированные партийные системы. В подобных условиях президент «имеет возможность обращаться не к партиям, а к конкретным законодателям, распределять материальные поощрения и формировать альянсы на базе клиентелистских связей», что позволяет ему успешно проводить свою политику при отсутствии поддержки парламентского большинства. ‹…› Отсутствие при президенциализме стимулов к развитию партий связано, в частности, с тем, что кандидаты в президенты не испытывают потребности обращаться к ним за поддержкой. Правда, ‹…› положение может измениться, если партийная система не слишком фрагментированна, а партии достигли определенного уровня организационного развития. Важно то, что при этом повышается и эффективность президентской системы в целом.