Читаем без скачивания Луна на дне пруда - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сорок два! Ответ суперкомпьютера на главный вопрос жизни и смерти, Вселенной и всего такого. Ну да, теперь все становилось понятно…
– Конечно, тот, кто всемогущ, мог бы изменить мою модель и предотвратить собственное уничтожение, поэтому я и завел речь о передаче данных на сторону, направив наш всемогущий конечный продукт по ложному следу. Наверняка он начал уже подбрасывать цифровые улики совершенно невинному программисту!
Умно, ничего не скажешь! Лис так упивался собственной силой, что проглядел тот непреложный факт, что его творец, то есть Тацио, воскресил его, заведя механизм цифровой смерти.
И она наступила тогда, в ее лиссабонской квартире, когда истекли сорок два дня.
Ну конечно, сорок два!
И Лис просто-напросто растворился на просторах виртуала, рассыпался в цифровой прах, не в состоянии более вернуться.
Он умер – на этот раз навсегда.
Умер, чтобы никогда больше не воскреснуть.
– Так чтобы ни произошло, дорогая невестка, не волнуйся: все это закончится самое позднее через сорок два дня. Ну что же, думаю, я сказал все, что хотел. Будь счастлива с Элио. И можете назвать вашего первенца в мою честь!
Сквозь слезы Васса улыбнулась. Она потеряла и Элио, и Тацио.
И Лиса.
– Знаешь, я тогда сказал тебе не всю правду. Ну, о своей любимой цитате из «Маленького принца». Я назвал тебе свою любимую, но не самую любимую. Так вот, моя самая любимая – это «Хорошо, когда есть друг, пусть даже надо умереть».
Васса заплакала навзрыд. Да, она потеряла – их всех.
Но они всегда будут с ней – в ее воспоминаниях, в ее чувствах, в ее душе.
И это покруче любой виртуальной реальности!
…Вступив на скрипящий пирс, Васса поправила рюкзачок для переноски младенцев, который висел у нее на груди, с мерно покачивавшимися сбоку четками старой ирландки. Там, посапывая, лежал ее сын.
Ее и Элио.
Да, ее муж погиб, и беременной от него она в момент его гибели не была. Но она знала, что тот еще несколько лет назад именно на случай своей неожиданной кончины заморозил свой биологический материал.
И она на правах его жены получила к нему доступ и стала матерью.
Малыш, как они и обещали Тацио, получил его имя – и ее фамилию.
Тацио Трубачёв – ведь реально круто! И, главное, в единственном экземпляре на всей планете!
Шествуя по пирсу, который уводил в лазурно-изумрудный океан, Васса улыбнулась, заметив старую ирландку.
Та, остолбенев, а потом засмеявшись, бросилась к ней.
– Это ты, девочка! Ну да, это ты! И не одна, а с малышом? Тоже девочка?
– Мальчик, – ответила Васса, осторожно показывая спавшего сына ирландке. – Мой сын.
Ирландка, склонив голову, посмотрела на крошу Тацио и вздохнула:
– Младенцы, они все такие милые. Проблемы начинаются позже.
Рассмеявшись, Васса спросила:
– Ну, у вас с Риганом тоже были проблемы, но вы ведь их преодолели?
Ирландка снова вздохнула.
– Ну, не совсем. Точнее, совсем не, девочка. Но, по крайней мере, мы общаемся друг с другом, хотя бы и на повышенных тонах, и даже вместе работаем над поиском «Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар». Потому как и его, и мои выводы оказались, увы, ошибочными.
И, понизив голос, она сказала:
– Но мы теперь благодаря письму одного священника своему покровителю в Ватикане знаем, где надо точно искать. И отправляемся в нашу первую совместную экспедицию…
– Вторую, – поправила Васса. – Первая была та, к «Боингу»…
К «Боингу», ставшему гробницей Лиса.
И спросила:
– Страшно рада тебя видеть, но… Но ты жива и выглядишь отлично, ведь так?
Ирландка хохотнула.
– Ну а чего мне умирать, девочка? Каюсь, что историю про рак я элементарно выдумала, дабы разжалобить своего сынка, и это, черт побери, получилось! Ты меня тогда ведь почти раскусила. Потом у меня произошла «ремиссия», и я снова в строю. Обычно ведь в таких случаях все бурно радуются и никто не терзает внезапно выздоровевшего пациента лишними вопросами о том, как да почему.
Васса, качая головой, поняла, что сердиться на эту продувную бестию ровным счетом невозможно.
– Ну да, ты создала альтернативную реальность. Понимаю, ты ведь сама говорила, что ирландцам доверять нельзя.
Ирландцам – и хакерам.
Она ощутила на себе взгляд и посмотрела вдаль.
Риган, загорелый, с бородой, в которой уже явственно пробивалась седина, явно взволнованный, наблюдал за ними с кормы своей яхты, пришвартованной у пирса. Заметив взгляд Вассы, он тотчас отвернулся и стал громогласно отдавать распоряжения членам своей команды.
Ирландка заявила:
– Ну, ты уж меня не выдавай, а то он точно до конца жизни разорвет со мной отношения.
Васса, не слыша ее, смотрела на Ригана, и тот, смутившись, отвел взгляд и сделал вид, что страшно занят.
– Ну вот, мой сын снова упускает свой шанс! Вместо того чтобы выйти и радушно приветствовать тебя, занимается какой-то ерундой. Но он по тебе все это время тосковал. Потому что он любил и по-прежнему любит тебя, девочка! И твоего малыша он наверняка тоже полюбит, как своего сына – и у меня уже будет внук! А то сын уже седеет, а я все не бабка!
Прикрывая Тацио рукой, Васса думала над тем, что, продав свой стартап и бесповоротно завершив бизнес-карьеру в айти-области, она приняла решение – и прибыла сюда, в Белиз, чтобы увидеть Ригана.
Он не забыл ее – и она его тоже.
Элио было не вернуть, да она и не собиралась, а вот Риган был живой, хотя и так далеко.
Сейчас же всего в считаных метрах.
Риган – не Элио, хотя кто знает. Потребуется время, много времени, но оно у нее теперь было.
Так почему бы не попробовать?
– Так вы отправляетесь в экспедицию на поиски галеона? – спросила Васса. – А состоятельный, ничем не занятый инвестор вам, случаем, не нужен?
Издав победный клич, ирландка, все правильно поняв (этим инвестором намеревалась стать сама Васса), стала ей что-то объяснять про зашифрованное письмо и про то, что там содержится указание на место, где затонул испанский галеон.
– С вами я отправиться не смогу, по крайней мере сейчас, но буду с нетерпением дожидаться вестей от вас на берегу. А потом, кто знает, может, вы мне и покажете «Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар», если найдете. Извини, конечно, когда найдете!
Ирландка буквально повисла на ней, явно не веря своему
