Читаем без скачивания Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сидела на стуле, уставившись в одну точку — бледная, седая, старая женщина. Я никогда не видела её такой — старой. Хотя зимой мы отпраздновали Вероникины сорок пять, она всегда выглядела значительно моложе. Сейчас я бы сказала, что ей за шестьдесят.
— Ника, — тихо позвала я.
Ника медленно оглянулась на мой голос. Боже, её глаза! Её лицо! Это ужасно!
— Эники-беники ели вареники, — сказала она спокойно. — А судьи кто? За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима…
Она вскочила на ноги, принялась ходить по комнате, жестикулируя, с выражением декламируя сначала монолог Чацкого, потом Фамусова, потом принялась рассказывать письмо Татьяны Онегину.
Я заворожено смотрела на это чудное зрелище.
Дело было не в словах. Она разговаривала на языке жестов. Мы все знали язык жестов. Среди наших детей были и глухонемой Гена, и слабослышащая Катя. Они потом умерли, но это не меняет сути. Мы все могли разговаривать с помощью языка жестов, о котором в этом мире вряд ли имели представление.
— Галка! Ты живая! — взмахнула она руками.
Моё имя она показала как «серая птица».
— Они убили Сергея и Севу. Женщин куда-то увезли. Мари была как тигрица, её тоже пришлось убить.
— Ника, что они с тобой сделали! — я искренне надеялась, что в моем голосе был только ужас и скорбь.
— Ничего! — резко ответила жестом Ника. — Придурки! Помнишь, как меня в 93-м захватили мальчики Чеки?
О да, я помнила. Ника тогда гениально сыграла истеричную жену бандита. Она скандалила, жеманничала, пыталась соблазнить главаря банды, вела себя как полная дура — и так задурила всем голову, что её даже пальцем не тронули — побрезговали. Она же ночью вскрыла замок своей комнаты, покопалась в сигнализации, перенастроила и почистила камеры наблюдения, перерезала телефонные кабели и слила бензин у автомобилей. И спокойно ушла в лес. Пока бандиты носились утром по лесу, разыскивая «сбежавшую сумасшедшую», Ника сидела в землянке, наблюдая за их передвижениями в бинокль, который сперла у них же, и ждала удобного момента. Бандиты углублялись в лес все дальше и дальше, а Ника, пользуясь их отсутствием, собрала все кассеты с камер, которые она предусмотрительно установила в стратегически важных местах, и вызвала отряд ОМОНа…
Слава Богу, она в своем уме!
У Ники кончился запас стихов, и она остановилась и внимательно посмотрела на меня.
— Отчего пала Цитадель? — спросила её я.
Она пронзительно рассмеялась и запела арию из «Призрака оперы».
— Оскар ее отдал. Рокировка, — жестами сказала она. — Был предатель. Он позволил ему открыть ворота.
Я кивнула. Я тоже так думала.
Я тихонько запела, жестами спросив:
— Ты можешь менять время?
— Если поверю в это.
Мне в голову пришла настолько необычная мысль, что я подскочила на месте. Нике требовался толчок, это несомненно. Если Сергея она видела без шрамов всегда, то мои татуировки первый раз она увидела, когда накурилась травки.
Местные наркотические вещества могут помочь.
Я покинула её комнату, качая головой.
— Что она говорит? — нервно спросил Арман.
— Читает стихи, — ответила я. — К сожалению, совершенно бессмысленные. Что сказал Антонио о её состоянии?
— Сказал, что она свихнулась, — вздохнул оборотень. — Но я все надеялся, что во всем этом есть смысл…
— Я могу поговорить с Антоном?
— Конечно.
Мы прошли через очередной коридор. Охрана спала. Помещение, где поселили Антона, было недалеко от кабинетов Фергана и по размерам ненамного превышало мою комнатку. У меня кухня в доме была больше.
Антон сидел за столом и что-то писал. Увидев нас, он поспешно закрыл лист бумаги рукой.
— Антон, мне нужны наркотики, — в лоб сказала я. — Самые сильные, которые здесь есть.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Есть опиум, — ответил он.
— Это галлюциногенное вещество?
— Да.
— Давай.
— Ты гений, — сказал Антон. — Я бы не догадался.
— Оно и видно.
Мы неприязненно переглянулись. Никто из нас не доверял друг другу.
— Когда появится твой хозяин? — спросила я Армана.
— Я не знаю. Сколько времени будет длиться расследование?
— Завтра, — сказал Антон. — Он на серьезных уколах, поддерживающих тонус. Ему нельзя пропускать процедуры. Эльфийские снадобья уже не помогают.
— Ты не пробовал ему что-то подмешать?
— Он видит меня насквозь, — угрюмо ответил Антон. — Я не смогу.
— Ты выбрал свою дорогу сам, — пожала плечами я. — А где он берет снадобья?
— У него портал в наш мир. Где-то. Я не знаю где, и думаю, что не узнаю. У него титановый штифт в позвоночнике и контактные линзы. Ему трижды делали подтяжку лица. Он уже заказал оборудование, чтобы организовать лабораторию — хочет, чтобы я ему полное обследование сделал.
Все это мне крайне не понравилось, но изменить я ничего не могла.
— Опиум. Мне нужен опиум, — хмуро сказала я. — Когда сможешь достать?
— У меня нет ключей от лаборатории. Ферган вернется, попробую стащить.
Ферган действительно вернулся на следующий день и пригласил меня на обед.
Столик стоял на маленьком утесе прямо над пропастью, поэтому воздать должное без сомнения отличным блюдам я не смогла. Я сидела зеленая, с позвоночником, превратившемся в желе, и думала только об одном — как много останется от нас, если утес обвалится, и с какой скоростью я шмякнусь на землю.
— Вы совсем не слушаете, миледи, — укорил меня хозяин. — О чем вы задумались?
— А какая здесь высота?
— А вам зачем? — удивился он.
— Разделю высоту на скорость падения и вычислю, сколько мне останется жить, — честно ответила я. — Начальную скорость берем равную нулю, а ускорение свободного падения равно 9,8 м/с.
— Вы боитесь высоты? — изумился он. — Вы, эльф, боитесь высоты?!
— Очень боюсь, — призналась я. — Вы можете подвесить меня над пропастью вверх ногами, и я сразу расколюсь. Правда, скорее всего, я забуду даже, как меня зовут.
