Читаем без скачивания Рюриковичи - Дмитрий Володихин

В 1550 году вступил в силу новый Судебник, заменивший прежний Судебник 1497 года: тот содержал целый ряд устаревших за полстолетие норм. Новый свод общерусских законов оказался значительно обширнее. Он является аналогом современного уголовно-процессуального кодекса, но помимо этого содержит ряд важных норм по другим отраслям права.

Это была великая по объему работа, и ее выполнили в необычайно короткий срок. Всего-то за десятилетие! Ко второй половине 1550-х годов главное реформаторам удалось завершить. Государственный строй державы обрел черты устойчивости и здравой унификации.

Можно сказать, что при Иване III старая Русь очищалась в плавильном горне, вытекая оттуда чистым металлом России, а при Иване IV этот металл был отлит в конкретные формы государственного бытия.

В середине XVI столетия Русская цивилизация всё еще пребывала на пике своего развития. Это видно не только по военным достижениям, бурной реформаторской деятельности, новым веяниям в искусстве, но и по преобразованиям Церкви. В то время ее главой был мудрый, благочестивый и «книжный» человек, митрополит Макарий, впоследствии причисленный к лику святых.

Он родился в 1481 или 1482 году. Постриг принял в Пафнутьево-Боровском монастыре, отличавшемся большой строгостью иноческой жизни. Затем возвысился до положения архимандрита в Лужецкой обители под Можайском. Великому князю Василию III Макарий понравился своей ученостью, даром учительства и здравым умом. Поэтому государь выдвинул его в архиепископы Новгорода Великого — второе по значению место в русской церковной иерархии. Строптивым новгородцам Макарий также пришелся по душе. Пребывая в Новгороде, он ликвидировал монастыри, где жили одновременно мужчины и женщины. Во главе женских обителей он поставил игумений, а не игуменов, а священниками сделал в них белых попов, а не монашествующих. Активно боролся архиепископ с остатками язычества в местах, где на Новгородской земле жили финно-угорские народы. При нем был отремонтирован и украшен собор Святой Софии — главный в городе.

В 1543 году Макарий стал митрополитом Московским. Он взошел на кафедру в трудное для Русской церкви время. Вот уже несколько лет служилая знать вертела митрополитами, как хотела, а у малолетнего государя не было власти, чтобы воспрепятствовать этому. Но Макарий старается не участвовать в придворных интригах, лишь постепенно и осторожно поддерживая государя-юношу и собиравшихся вокруг него людей. Добрые советы митрополита способствовали постепенному возвышению Ивана IV над хаосом придворной борьбы. Русская церковь так же нуждалась в централизации, как и государство. Обычаи ее в разных областях России отличались друг от друга, не было даже единого пантеона святых. Некоторых из них почитали в одной земле, а по соседству совершенно не знали. Митрополит повелел собрать всю бытовавшую тогда духовную литературу и сведения обо всех святых, почитаемых в Русской земле. Вычистив из полученной совокупности всё то, что не соответствовало замыслу или считалось «отреченной» (нежелательной для чтения) литературой, Макарий разместил остальное по месяцам и дням: жития святых и произведения канонизированных Церковью авторов. Получилось 12 колоссальных по размеру книг, которые именуются Макарьевскими минеями четьими. Этот огромный труд занял 20 лет и завершился в 1552 году.

До святого Макария Русская церковь знала всего 22 русских святых. Его усилиями на соборах 1547 и 1549 годов были канонизированы еще семнадцать.

Жизнь Церкви нуждалась в установлении общего порядка вместо той пестроты, которая существовала в разных концах Руси. В 1551 году прошел большой церковный собор, получивший наименование Стоглавого, поскольку его постановления уместились в 100 глав. Эти главы построены в форме диалога: царь Иван IV вынес к Церкви вопросы, требовавшие обсуждения и решения; собор, в свою очередь, отвечал по пунктам. Книга, где всё это собрано, так и называется «Стоглав». Помимо экономического собор имел большое нравственное и политическое значение. На нем обличались пороки духовенства, а также склонность прихожан к ересям, астрологии, «мудрованию» в духе протестантизма, тогда очень влиятельного в Восточной Европе. Собор определил компетенцию церковных судов. Показано было также, сколь далеко может простираться вмешательство государя в область церковных дел. Царь пожелал задать Церкви крайне щекотливые вопросы, и Церковь должна была ответить ему, кое в чем уступив позиции.

На многих государственных преобразованиях того времени лежит отсвет воли и мудрости святого Макария. Пока он был жив, борьба монарха и служилой знати не принимала жесточайших форм, которые придут в российскую политику через год после его кончины. А отношения между государем и Церковью надолго приняли благодатный характер симфонии — сотрудничества.

В середине 40-х годов XVI века произошло обострение отношений с Казанью, вылившееся в трудную затяжную войну. Первые походы на Казань, по всей видимости, не отличались особым размахом. Иван Васильевич в них не участвовал.

Первое масштабное зимнее наступление на Казань 1547/48 года сорвалось — как будто из-за ранней оттепели и таяния льда на реках. Иван Васильевич оставил армию и вернулся в Нижний Новгород. Похоже, сам государь не очень-то рвался участвовать в рискованном воинском предприятии. Между тем его воеводы, несмотря на путевые сложности, добрались до столицы Казанского ханства и нанесли под ее стенами полное поражение противнику.

Через два года Иван все-таки дошел до Казани, но так и не приступил к штурму. Простояв под городом недолгое время, царь вновь отступил по той же самой причине — из-за оттепели и дождей. Таким образом, для него эти походы были «мирными».

В 1552 году царь вновь встал во главе объединенных сил Московского государства, отправленных на Казань. По тем временам он был уже совсем взрослым человеком — ему исполнилось 22 года. Из его переписки с князем Андреем Курбским, бежавшим впоследствии за пределы России и перешедшим на службу к великому князю Литовскому, известны странные подробности очередного казанского похода. По всей вероятности, Иван Васильевич не ладил с собственными воеводами. Возможно, он даже опасался плена. «Когда мы Божьей волей с крестоносной хоругвью всего православного воинства ради защиты православных христиан двинулись на безбожный народ казанский, и по неизреченному Божьему милосердию одержали победу над этим безбожным народом, и со всем войском невредимые возвращались обратно, что могу сказать о добре, сделанном нам людьми, которых ты называешь мучениками? — напишет царь Курбскому. — А вот что: как пленника, посадив на судно, везли с малым числом людей сквозь безбожную и неверную землю! Если бы рука Всевышнего не защитила меня, смиренного, наверняка бы я жизни лишился. Вот каково доброжелательство к нам тех людей, о которых ты говоришь, и так они душой за нас жертвуют — хотят выдать нас иноплеменникам!»