Читаем без скачивания Новый Мир ( № 5 2006) - Новый Мир Новый Мир

Мемуары. “Наделенный необыкновенным даром Окуджава в быту был обыкновенен”.

См. также: Инна Лиснянская, “Хвастунья” — “Знамя”, 2006, № 1, 2 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Аркадий Малер. Нападение на синагогу? Неинтересно. — “Русский Журнал”, 2006, 17 января <http://www.russ.ru>.

“Лично я вообще крайне удивляюсь, почему у нас в стране действительно нет реального „антисемитизма”, с погромами и поджогами, ввиду того, как он насаждался либералами все 90-е годы. Не знаю как где, но в сегодняшней России „антисемитизма” (а точнее сказать, юдофобии) нет как массового и регулярно заявляющего о себе явления. Напротив, все последние годы русский народ своей запредельной толерантностью и гуманностью демонстрирует наивысший образец высокоцивилизованного сосуществования с другими народами. Звучит казенно, но по-другому не скажешь. В России человек с еврейским происхождением или просто заподозренный в нем кем-либо чувствует себя лучше, чем в Израиле: по крайней мере здесь безопасно. Градус реального присутствия подобных людей во всех возможных элитах России окончательно опровергает миф о „вездесущем антисемитизме”. И в стране, спасшей евреев мира от физического уничтожения, по-другому и быть не могло”.

См. также: “Борцы с фашизмом должны понимать, что нормальный фашист — это не садист, но всего лишь простой человек, взявшийся решить какой-то трагически неразрешимый вопрос. <…> Разумеется, преступления против ни в чем не повинных людей необходимо клеймить как бесчеловечные — „про себя”, однако понимая, что они очень даже человеческие, слишком человеческие. Если не предъявлять к человеческой природе завышенных ожиданий, будет и меньше поводов для обид”, — пишет Александр Мелихов (“Не замахиваясь на невозможное...” — “Московские новости”, 2006, № 2, 20 января <http://www.mn.ru> ).

Игорь Манцов. Канцлер Бисмарк, развративший цивилизацию белых людей. — “Взгляд”, 2006, 15 января <http://www.vz.ru>.

“Наконец, в середине лета на глаза попался замечательный текст Виталия Найшуля, где были внятно сформулированы все опасности и все беды, вытекающие из самой идеи пенсии. Возликовал! Ведь я всегда интуитивно ощущал то, о чем Найшуль заявил теперь членораздельно, в открытую, не стесняясь. Я так и думал, что ПЕНСИЯ — это социальный эквивалент того метафизического зла, которое безжалостно осуждено в Новом Завете: „Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы””.

Cм. также: Виталий Найшуль, “О перспективах России” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 10 июня <http://www.polit.ru>.

Игорь Манцов. Непрозрачность, необратимость. — “Русский Журнал”, 2006, 27 января <http://www.russ.ru>.

“А ведь есть еще легендарная реплика Юрия Андропова: „Мы не знаем страны, в которой живем!” Сегодня понадобится именно эта формула, она актуализирует категорию непрозрачность ”.

“<…> вблизи белочка воистину чудовищна. Шкурка-то у нее праздничная, да, а зато глазки инфернальные, спаси Господи”.

“Мир лежит во зле, и даже самый проницательный человек вечно путается, ошибается и влипает. Я не знаю, как помочь своей стране. У меня больше нет ни сил, ни желания „злиться”. Я вижу, что фильмы, подобные недавним опусам Ника Кассаветиса, Алехандро Аменабара, Стивена Спилберга, Джима Джармуша, Дэвида Кроненберга или Михаэля Ханеке, здесь и сейчас решительно невозможны . А это плохо, это беда! На уровне массового сознания нам нужны вливания именно такого рода”.

Константин Мильчин. Пин-гвин-код. — “Книжное обозрение”, 2006, № 1-2.

“Сюжет [романа „Пикник на льду”] хоть и интересный, но, безусловно, не новый. И про пингвинов уже писали. И эсэнгэшной чернухой только европейцев можно удивить. И линия любовная особо не прописанная. Но тут ведь все дело в пропорции. [Андрей] Курков нашел некий тайный рецепт, золотое сечение успешной книжки. Раскрыл секретный пин-гвин-код. Ингредиенты многих коктейлей по отдельности тоже могут показаться невкусными, но если умелый бармен сочетает их в правильных дозах да еще грамотно перемешивает, то результат тает во рту”.

Александр Мильштейн (Мюнхен). Воскрешение Маяковского. В Мюнхене сыграли премьеру оперы, посвященной русскому поэту. — “Взгляд”, 2006, 9 января <http://www.vz.ru>.

Автор музыки и либретто Дитер Шнебель. Называется “Смерть Маяковского”. “Между актерами, изображающими зрителей, и зрителями как таковыми стоит Маяковский. Точнее, два Маяковских. Зачем это нужно, вскоре становится понятно: один из них поет, другой говорит. <…> В каком-то месте Лилечка (она здесь тоже в двух экземплярах: поющем и говорящем) повторяет несколько раз: „Cталин хочет, чтобы ты умер”. Но стреляет Маяковский в себя сам... Я думал, что один из двух Маяковских после этого останется стоять... Но нет: упали замертво оба, перед этим один из них качался в строительной люльке на фоне багряного зарева и читал стихи о лодке, которая разбилась о быт...”

См. также: Евгений Лобков, “Незапланированная главная книга” — “Зеркало”, Тель-Авив, 2005, № 26 <http://magazines.russ.ru/zerkalo>; “Русская поэзия пока что не достигла уровня этой поэмы”, имеется в виду поэма Маяковского “Про это”.

Александр Миндадзе. Они улетели. Киноповесть. — “Искусство кино”, 2005, № 10 <http://www.kinoart.ru>.

“Им ничего не говорят.

— Мы не знаем! Подтверждаем факт, да! Крушение! А причины неизвестны… И все может быть, все! Техническая неисправность… Или ошибка экипажа. Или и то, и другое сразу! Еще некачественное топливо… Да молния ударила! Птица!

— Вы нам одно только… есть там кто живой, нет?

— Полной информации не имеем. Дайте время.

— Никого, значит!

— Спасательные работы идут.

Родственники не верят, молчат тяжело”.

Татьяна Москвина. Конец романа. — “Московские новости”, 2006, № 1, 13 января <http://www.mn.ru>.

“„Мастер и Маргарита” — не самый лучший, не самый умный, не самый художественный или этически высокий русский роман. „Мастер и Маргарита” — самый обаятельный русский роман. <…> И такое впечатление, что вместе с фильмом Бортко закончился и булгаковский „соблазн”. Что прочтенный с неуклюжей старательностью роман начинает медленно оседать и уходить куда-то на дно культуры”.

См. также: “По недоразумению воспринятый в шестидесятые прошлого века как антисоветский (и воспринимавшийся так еще четверть века) роман — великолепный и чудовищный, ослепительно пошлый, бесконечно циничный и вместе с тем бесконечно наивный, гордо-заискивающий и трусливо-мстительный, прославляющий абсолютную тиранию как единственное снадобье против всеобщей несправедливости с выраженно левантийским лицом, — массовый читатель заглатывает, как „солянку мясную сборную” в дешевой забегаловке, — горячо! остро! вкусно!.. А потом, когда начинает подташнивать, ломает себе голову: что же это я за гадость съел? Съел — и ладно. Горячо было, остро, вкусно — вот и хорошо. А желудок-то у тебя луженый. Особенно смолоду. Вот почему „МиМ” превратился прежде всего в юношеское чтение — и вот-вот превратится в подростковое”, — пишет Виктор Топоров (“Мимо „МиМ”” — “Взгляд”, 2006, 20 января <http://www.vz.ru> ).

Виталий Найшуль. Почему следует отменить Новый год, или Настоящий урок “оранжевой революции”. Беседовали Дмитрий Ицкович, Виталий Лейбин и Булат Нуреев. — “ПОЛИТ.РУ”, 2006, 13 января <http://www.polit.ru>.

“ Новый год и есть наш настоящий День Чекиста. Уберите его — и репрессивное основание государства сгинет. Государству сразу понадобятся культурные основания: Вера, Отечество и др., причем не только русского, а всех народов России. Новый год — это игла Кощея, бессмертного советского человека. Ведь и 7 ноября, и тело Ленина в Мавзолее — все это для „идейных” и коммунистов, а Новый год — для всего советского народа. Его упразднение будет означать исчезновение советского народа, настоящий конец советского строя . <…> Технически это очень просто. Нужно только вернуть Новый год на его историческое место (13 января). <…> Поэтому можно заявить, что главного урока из „оранжевой революции” Администрация Президента не извлекла. Продолжая праздновать 1 января, они готовят революцию в России. <…> Отмена советского Нового года — идеологическая бомба. Она затронет все три идеологические инстанции России — государство, интеллигенцию и церковь. Для государства она ставит вопрос об идейно-правовой определенности, к которой оно не приучено. Для интеллигенции — вопрос о русском просвещении, к которому оно не готово. Для церкви — вопрос о переходе из позиции изгоя и досуговой организации на новые социальные и политические роли”.