Читаем без скачивания Мужей много не бывает - Адель Паркс

Как?

Как раньше. Ну наконец-то. Я начала думать о том, кто я и чего я хочу. Последние два месяца меня бросало то в одну сторону, то в другую, но одно оставалось неизменным, и сегодня, когда я красилась в номере, я напомнила себе об этой постоянной величине: я не хочу терять Фила. Не хочу.

Мои размышления прерывает конферансье, который объявляет Стиви Джонса.

На нем небесно-голубой комбинезон, самый пышный костюм из всех, что я сегодня видела. Его ворот отделан мехом и перьями, его нижний угол почти соприкасается с охватывающим талию Стиви широким поясом со стразами. Наверное, большинство двойников выглядели бы в этом костюме просто смешно, но только не Стиви — он смотрится восхитительно, стильно и сексуально. Он улыбается, манерно складывает губы дудочкой и произносит:

— Леди и джентльмены, добрый вечер!

Зал взрывается аплодисментами.

Стиви — высокий, мускулистый, в сногсшибательном костюме — дал публике именно то, чего они жаждали: настоящего Элвиса, Элвиса в самом расцвете. И при этом он не спел еще ни единой ноты.

Совершенно не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я вскакиваю на ноги и принимаюсь кричать и хлопать, и замечаю это только тогда, когда у меня начинают болеть ладони.

Стиви начинает «Тюремный рок». Песня захватывает зал целиком, с самых первых секунд, когда на сцену обрушиваются знакомые всем парные аккорды. Стиви искренне и бесшабашно выплескивает в зал непростой для исполнения текст. Он встает на цыпочки, уверенно и точно в ритм бросает тело из стороны в сторону, совершенно так же, как делал это сам Элвис. Как ему удалось настолько прибавить в мастерстве? Он на порядок лучше, чем раньше и чем я могла себе представить. Как и сам король, он в мгновение ока расшевеливает толпу, и все — и молодые, и старые — потерявшись в безумии этого рок-н-ролла, топают ногами и хлопают в ладоши.

Песня заканчивается под оглушительные аплодисменты, от которых начинают качаться люстры.

Стиви вытирает лицо висевшим у него на шее шелковым шарфом и отдает его пожилой женщине, которая сидит рядом со сценой. Так часто делал сам Элвис. Старушенция набрасывает шарф себе на плечи и чуть не прыгает от радости.

Интересно, что он будет петь дальше? Весь зал ждет затаив дыхание — кажется, что разлитое в воздухе ожидание можно увидеть и даже попробовать на вкус.

«Тебе одиноко сегодня?» Фраза срывается с губ Стиви и попадает точно в цель — в сердце каждого сидящего в зале зрителя. Даже те — хотя они, без сомнения, составляют меньшинство публики, — кто всегда уверен в себе и в высшей степени самодостаточен, кто никогда в жизни ни по кому не скучал и не страдал от разлуки с близким человеком, ощущают душевное томление, впитав в себя пронизывающую голос Стиви нежность. Эта песня наглядно демонстрирует его разносторонность. Он не из тех двойников Элвиса, кто может исполнять либо рок-н-роллы, либо баллады: ему хватает таланта для работы в обоих жанрах.

Речитатив Стиви в середине песни лишний раз подтверждает, что он обладает абсолютной властью над аудиторией. Это рискованный ход. У Стиви остается только его голос; нет ни красивых движений, ни пульсирующего ритма, ни остроумного текста — только исполняемая на гитаре неторопливая аккордовая последовательность и стихотворные строчки, слетающие с губ с почти болезненной искренностью. И Стиви все удается.

Он заставляет каждую женщину в зале верить, что он поет только для нее. Но я знаю, что он поет для меня. Это наша с ним песня. Такая, какая есть. Ее текст с пугающей точностью подходит к нашим отношениям. Стиви обращается ко мне, к женщине, которая вдруг отстранилась и ушла от него, оставив пребывать в вечной пустоте. Я слышу его. Слышу в его голосе страдание, растерянность, сердечную боль, которые он носит в себе уже восемь лет, с того самого дня, как я бросила его. И это слышит весь зал, потому что, когда он заканчивает, от грома аплодисментов, топота ног и восхищенных криков «Браво!» и «Еще!» чуть не падает потолок.

— Он просто великолепен! На голову выше всех остальных! — уверенно заявляет Филип. Вскочив с места, он аплодирует и улыбается.

— Ты правда так думаешь? — Лаура смахивает с глаз слезы радости, но они тут же набегают снова. — Я согласна. Он настоящее золото. — Она смеется. Для нее это один из редких моментов, когда она полностью уверена в своем мнении. Она хлопает так быстро, что ее ладоней почти не видно.

— Можно сказать, что он с детства готовился к этой минуте, — добавляю я. — Его мать будет им гордиться. Все эти годы репетиций, упражнений… Когда Стиви было десять, мать одевала его в соответствующий костюм и возила по конкурсам. — Я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки. Лаура кивает. Она все это уже знает.

Филип удивленно смотрит на меня.

— Откуда ты знаешь?

— Стиви сказал, — без малейшей паузы отвечаю я. В общем-то это так и есть, но все равно я проявила беспечность. Весь этот триумф и ликование заставили меня позабыть об осторожности. Как глупо с моей стороны. Как неосмотрительно! Не смея повернуться к Филипу, я смотрю на сцену. Я знаю, что он наблюдает за мной, — очень, очень внимательно, — и меня страшит то, что он может увидеть.

42. БУДУ ПОМНИТЬ ТЕБЯ

Мне очень жаль того парня, кому придется подниматься на сцену после меня. Зрители не хотят видеть никого другого. Я их накормил с ладони. Я понимаю, что это звучит самоуверенно, — а возвратившись за кулисы, стараюсь, чтобы у меня был не слишком самодовольный вид, — но все равно всем ясно, что сегодня никто не выступил лучше, чем я. Такого выступления у меня не было еще никогда в жизни.

Белинда пришла.

Нил Карран, если бы не напился, мог изобличить ее в двоемужии, а она все равно пришла. Что это означает? Хороший знак, не так ли? Можно предположить, что я нужен Белинде. Это о чем-то говорит. Это говорит о том, что мы друг для друга не пустое место. Сегодня она просила меня отказаться от участия в конкурсе, но я не мог этого сделать — даже ради нее. Я чувствовал, что должен идти вперед, и выбрал правильное решение. Если я и завтра буду петь не хуже, чем сегодня, победа у меня в кармане. Я исправлю некоторые старые ошибки.

Я выхожу в зал, намереваясь присоединиться к Лауре, Белинде и Филипу. Я трачу уйму времени на то, чтобы пройти пятьдесят ярдов до их столика, потому что всем от меня что-то нужно. Люди просят автографы, стараются ко мне прикоснуться, женщины прыгают вокруг, целуют мне щеки и руки. Все происходит будто во сне.

Я подхожу к столу, и Лаура бросается мне на шею. Белла робко улыбается из-за ее плеча. Ее прямые волосы и стильные шмотки не могут меня одурачить: сквозь них просвечивает простой, не отягченный излишними умствованиями восторг Белинды Макдоннел. Филип, как истинный джентльмен, заказал бутылку шампанского, а Лаура купила бутылку воды. Улыбаясь, она объясняет, что не хочет, чтобы у меня завтра было похмелье.