Читаем без скачивания Сын Чернобога - Сергей Шведов

– Плывут по суше, – отозвался наездник, не блиставший умом.

– То есть как это плывут? – удивился император, глядя на Феоктиста осоловелыми глазами.

– Под парусами, – растерянно развел тот руками.

Глупец Феоктист был прав. Григориус мог бы, конечно, не поверить своим глазам, но в данном случае очевидцев было слишком много, чтобы усомниться в реальности происходящего. Флот русов двигался по суше, на их ладьях действительно были поставлены паруса, надуваемые попутным ветром. Плыл этот флот прямо в гавань, совершенно беззащитную с этой стороны.

Вопль ужаса вырвался из глоток константинопольских обывателей, потрясенных невиданным зрелищем. Все присутствующие, за исключением одного только человека – императора Льва, которого льстецы недаром называли философом, сочли происходящее колдовством, настоящим чудом.

– Они поставили ладьи на колеса и запрягли в телеги волов. А паруса подняли просто для красоты и устрашения, – спокойно сказал император.

– Но ведь они ворвутся в гавань! – встрепенулся Григориус.

– А я тебе о чем толкую, магистр.

К сожалению, помешать русам не смог уже никто. Их ладьи одна за другой соскальзывали в воду, и не успели ромеи глазом моргнуть, как русы уже захватили гавань и высадились на пристани.

– Григориус, – обернулся к магистру император. – Сказки этому варвару, знающему латынь, что я готов вести с ним переговоры.

Русы не поставили перед ромеями невыполнимых условий. Конечно, императорская казна сильно усохла после их неожиданного визита, но в остальном можно было считать, что Византия не просто легко отделалась, но даже и приобрела некоторые преимущества. Во всяком случае, у ромейских купцов появилась возможность вести выгодную торговлю со славянскими городами и Северной Европой. Договор был скреплен императором ромеев с одной стороны и князем Олегом и его воеводами – с другой, после чего они обменялись взаимными клятвами.

Церемония происходила в императорском дворце и была обставлена с подобающей пышностью. Августейший Лев мог по достоинству оценить как оружие русов, так и их доспехи, отделанные золотом и серебром. Судя по всему, славянская империя, которую он считал лишь плодом разгоряченного воображения безумного архиепископа Константина, действительно возникла на северных рубежах Византии, и с этим теперь придется считаться не только Константинополю.

Русы удалились, увозя с собой договор и три миллиона денариев. Для этого ромеям пришлось опустить цепь и выпустить из гавани неприятельский флот, который, как оказалось, мог передвигаться не только по воде, но и по суше.

– А ведь не поверят наши потомки, – задумчиво проговорил император.

– Во что не поверят? – насторожился Григориус.

– В то, что флот способен передвигаться по суше, как по воде. Они назовут это либо ложью, либо чудом. Хотя чудо в другом. В том, что славяне за столь короткий срок создали мощнейшую державу. Пригласи ко мне патриарха, Григориус, я хочу с ним поговорить.

Олег был удивлен, встретив в устье Днепра ладью воеводы Борислава. Ближник князя Ингера выглядел уставшим и сильно постаревшим. Он тяжело переживал смерть Ефанды, родившей ему сына и дочь, а потому в последнее время отдалился от великого князя и его ближников, предпочитая переживать горе в одиночку. Князь Олег подал ему руку, помогая перебраться в свою ладью. Бориславу осталось только подивиться медвежьей силе этого далеко уже не молодого человека, словно пушинку перебросившего через борт его тело, погрузневшее за последние годы.

– Что-то случилось в Киеве? – спросил Олег, жестом приглашая Борислава пройти на нос ладьи.

– Случилось, – подтвердил воевода. – Рать князя Ингера выдвинулась к порогам.

– Зачем? – удивился Олег.

– Затем, чтобы не пустить тебя и твоих людей в город. Вече, собранное боярами, приговорило, что отныне в Киеве и подвластных ему землях будет только один великий князь, имя которому Ингер. А воеводе Олегу отныне в городе делать нечего, и коли он силой попытается в него войти, то его надлежит объявить изменником и наказать для примера всем прочим.

– У меня за спиной двадцать пять тысяч мечников, – криво усмехнулся Олег.

– Знаю, – спокойно отозвался Борислав. – Потому и решил с тобой поговорить, прежде чем ты начнешь вершить суд и расправу.

– О чем же мы с тобой говорить будем, Борислав? – удивился Олег. – Эту державу создал я, вот этими руками.

– Ты создал, ты можешь и разрушить, – согласился воевода. – Но тогда окажется, что вся твоя жизнь прожита напрасно. Понимаешь, Олегаст? Напрасно была убита твоя мать, напрасно ты спасал свою сестру, унося ее от наемных убийц. Напрасно принес клятву Белобогу и Чернобогу. Напрасно лил свою и чужую кровь, объединяя славянские земли. Напрасно возвысил Киев над другими городами. Напрасно посадил на великий стол Ингера Рерика.

– Последнее похоже на правду, – вздохнул Олег. – Я действительно напрасно защищал этого щенка, которого без моей поддержки разорвали бы на части.

– Его защищал не только ты, но и я, – холодно произнес Борислав. – И все эти годы я был не только с ним, но и с тобой, князь Олег.

– Между нами есть только одна существенная разница, Борислав. В отличие от тебя, я – Меровинг, отмеченный богами. Во мне бурлит их кровь. Я ношу царский знак на груди.

– Я тоже Меровинг, Олег, более того, я Рюрикович. Знак у меня не на груди, а на спине, как у несчастного короля Драгобера. Могу показать.

– Так ты…

– Я сын бека Богумила и внук Воислава Рерика.

– Как же я не догадался? – покачал головой Олег. – Так это ты составил против меня заговор?

– Нет, князь, я не настолько глуп, чтобы гнать с русской земли посланца Чернобога. Просто Ингер Рерик вырос. Соколу надоело прятаться за спиной медведя, и он рвется в самостоятельный полет. Ему не нужны теперь ни ты, ни я. Именно поэтому воевода Борислав Рерик покинул Киев.

– Зачем?

– Затем, чтобы вместе с сыном Чернобога вновь поймать в паруса ветер перемен.

– А не слишком ли стары мы с тобой, чтобы начинать все заново? – усмехнулся князь.

– Мы начнем, а наши потомки продолжат. Такова воля неба, Олег.

– И куда мы теперь поплывем?

– В Тмутаракань. Туда, где кончается русская земля. Там открывается новый путь. Возможно, не только для нас.

Глава 14

ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД

Гану Кончаку в последние годы сильно не везло, жар-птица удачи то и дело выскальзывала из его рук и ловить становилось все труднее. Семьдесят лет – почтенный возраст, с какой стороны ни посмотри. В такие годы только безумец пытается поймать ветер в паруса, а человек разумный прячется в тихой гавани, дабы провести остаток дней в довольстве и покое.