Читаем без скачивания Югославская трагедия - Орест Мальцев

Сейчас Перучица, приехавший к нам снова, отозвал Янкова и меня в сторону. Мы сели втроем неподалеку от партизанских шалашей, прятавшихся в лесу на склоне горы.

Припекало солнце. И только пожелтевшие листья на деревьях напоминали, что уже близка настоящая осень. Внизу в долине серебрилась лента реки Южная Морава. Над дорогой вдоль нее стоял пыльный туман: то передвигались немцы.

Майор на этот раз был озабочен, суров. Он подробно объяснил нам обстановку, так как побывал в штабе корпуса и многое узнал.

Да, подтвердил он. Попович действительно метит в большие вожди. Вместо него командиром нашего корпуса назначен Пеко Дапчевич, такой же, впрочем, неудачник в ведении боев и операций, как и Попович, его друг. Происходит какая-то перетасовка военачальников, но дела от этого не становятся лучше. Наоборот, заходят в тупик. Казалось бы, чего еще желать: Красная Армия приближается, и наши силы в Сербии в связи с этим быстро растут; из Кумановского, Южно-Моравского, Топлицкого и других партизанских отрядов уже сформировались две новые сербские дивизии; наша бригада захватила район Велики Ястребовац; подходят и остальные части корпуса; настроение у бойцов хоть куда! И вот тебе! Осложнения. Следовавшие за нами с запада на восток 2-я и 5-я дивизии не смогли перебраться через Ибар из-за половодья: на горных вершинах таял снег, и река разлилась, несла слишком бурный поток в Ибарское ущелье. Мостов же не сумели отбить у противника, переправочных средств не было. Ссылаясь на это обстоятельство, Попович направил обе дивизии на север, повел наступление на Чачак и Вальево. Чуть ли не решился единолично захватить Белград. Но эта авантюра, как выразился Перучица, кончилась плачевно.

Правда, до Вальево все же дошли и даже вызвали в стане врага панику, но для проведения решительной операции, естественно, не хватило ни снаряжения, ни боеприпасов. Пришлось повернуть назад, опять прорываться через вражеский обруч, опять нести бесконечные потери… При переходе железнодорожной линии Ужица — Пожега, на подступах к своей деревне, в которой он не был три года, погиб еще один славный герой армии, заместитель командира 2-й бригады Луне Милованович.

Вновь сформированные 21-я и 22-я сербские дивизии, тоже брошенные Поповичем на север, не продвинулись дальше долины реки Топлица. Путь им преградил фашистский болгарский экспедиционный корпус. Партизанские части начали переправляться через Западную Мораву. Предполагалось, что они выйдут к Южной Мораве и соединятся с нами, чтобы потом сделать общий последний прыжок в районы Заечара, Княжеваца, к восточной границе. Но Коча Попович поставил теперь новую задачу перед Первым корпусом: задержать продвижение немцев, отходящих из Греция, не пустить их на север к Белграду.

Получалось какое-то противоречие. С одной стороны, по директиве Арсо Иовановича нам нужно пробиться к югославско-болгарской границе навстречу Красной Армии и затем вместе с нею идти на Белград, а с другой стороны, наше движение на росток должно ограничиться долиной Южной Моравы! Мы не должны пустить немцев на север! То есть, иначе говоря, дать им генеральное сражение еще до того, как Красная Армия сможет оказать нам непосредственную помощь. Подобный приказ Перучица считал невыполнимым. Он был откровенен со мной и Кичей и не стеснялся в резкостях по адресу Поповича, жестокого, самовлюбленного и малоудачливого полководца. Разве Попович не знает, что немцы, начав в Сербии свое восьмое наступление, стягивают сюда, в Восточную Сербию, огромные силы? Они явно хотят покончить с партизанами, чтобы развязать себе руки для борьбы с русскими. Из Крагуеваца и Чуприя к Черногории направляются полки Недича и немецкая седьмая дивизии СС; они теснят 12-й воеводжанский корпус; с юга, из Греции, отступают гитлеровские дивизии «Принц Евгений» и Первая Альпийская. Западнее, на самом верху Копаоника, на Сувом Рудиште и Пийном Преслу, идут жестокие бои с корпусами четников, которых Драже Михайлович собрал со всех областей Сербии и послал на помощь немцам. Все эти силы стремятся помешать объединению партизанских частей, идущих из Боснии, с частями, расположенными в Сербии. 29-я дивизия из 2-го Черногорского корпуса как будто бы уже не может сюда проситься, и Пеко Дапчевич задержал ее в пути на Нови Пазар. Две новые сербские дивизии завязали бои с противником западнее Лесковац. В общем враг жмет со всех сторон.

Перучица сказал, что предвидит катастрофу, если в этих условиях мы будем пассивно ожидать здесь врага.

— Что же делать, чтобы избежать этой катастрофы? — спросил Кича.

Перучица пожал плечами, не находя ответа. Он растянулся на земле, уткнувшись лицом в жесткую траву. Я прилег рядом, мне хотелось что-то придумать, что-то подсказать ему.

Вдруг он слегка приподнялся, с любопытством уставившись на мохнатого шмеля с оранжевым брюшком и голубыми бусинками глаз, который упрямо взбирался по стеблю пырея, цепляясь лапками за плоские листочки. Добравшись до половины стебля, он упал, наверное, уже не в первый раз, и снова начал карабкаться, постепенно наклоняя стебель своей тяжестью, непрерывно стремясь к колоску. Наконец, схватил его крепко и прижал к земле.

Майор улыбнулся.

— Упорный! — сказал я. — Добился-таки своего.

Тут Перучицу окликнули.

— Друже майор!

Мы обернулись.

Патрульные подводили к нам человека в коричневых галифе и белой меховой безрукавке, черноволосого, коротко остриженного, в очках.

— Да живео свободата! — приветствовал он Перучицу. — Вы командир партизанской части? Позвольте представиться, — заговорил он, мешая сербские и болгарские слова: — Капитан Боте Атанасов, курьер командующего первой болгарской армией в секторе Крива Паланка.

Это было настолько неожиданно, что Перучица отступил на шаг назад.

— Болгарской армией? — переспросил он удивленно.

— Да. А разве вы не знаете, что наш вождь Георгий Димитров еще летом сорок первого года призвал нас к борьбе против оккупантов и болгарских фашистов? Разве вы не слышали, как наши партизанские отряды сковывали в Среднегорье двадцать тысяч немцев и полицейских?

— Нет, мы не знали о таком размахе вашей борьбы, — признался Янков.

— Вот так здорово! — в свою очередь удивился Атанасов. — Значит, от вас скрывали нашу борьбу? Это очень плохо, что наши действия были так изолированы. Но теперь, друзья, все это позади. Отныне русские, югославы и болгары вместе навсегда! Под одним знаменем, на котором написан священный девиз: «Смерть фашизму! Единство славян! Правда и свобода народам!» — торжественно заявил Атанасов.

— Еще год назад, — рассказал он, усаживаясь рядом с нами, — наш батальон имени Христо Ботева сражался в районах Лясковац и Црна Трава за свободу Югославской Македонии. А сейчас нас целая армия, большое народное войско. Вместе с вами мы хотим дружно бороться за полное изгнание германских захватчиков с Балкан. Да живео свободата! — горячо закончил Атанасов.

Патрульные не отходили. С жадным интересом смотрели на болгарина.

— Видишь, как друг к нам пришел.

— И правильно!

— Веревка крепка повивкой, а человек помощью.

— Теперь нас — сила, вот какая!

Атанасов замолчал, прислушиваясь к словам бойцов. Глаза его заблестели еще ярче.

— Наши надежды сбудутся, — проговорил он растроганно. — Русские несут нам счастье и согласие.

— А далеко ли они? Вам ближе к ним, вы их видели? — спросил Перучица, переводя разговор.

— Я сам еще не видел советских частей, — ответил капитан. — Но связь с ними у нас уже есть.

Он показал письмо командующего болгарской армией, в котором тот обращался к командующему югославскими войсками в Сербии с просьбой об оперативном содействии. По словам Атанасова, советское командование, предвидя отступление гитлеровцев с юга Балкан, дало болгарскому народному войску задание: «Быстрым натиском по долине реки Моравы пресечь немцам путь отхода на север и северо-запад».

В письме говорилось: «Болгарский народ после длительной борьбы сумел устранить людей, которые всеми силами и средствами старались разъединить братские славянские народы».

— Девятое сентября[81] все у нас повернуло, — добавил Атанасов.

— Ну, что ж, это замечательно. Поедем скорее к командиру корпуса, — заторопил Перучица. — У него на этот счет, наверное, есть инструкции. Без него мы этого вопроса не можем решить. Вот, между прочим, — обратился он ко мне и к Янкову, — что надо делать, чтобы избежать катастрофы, — объединиться с болгарским народным войском и действовать сообща, пока не придет Красная Армия.

— Это самое правильное! — радостно воскликнул Кича. — Конечно, так и будет!

Но увы! Наши предположения не сбылись. Когда через несколько дней мы снова увидели болгарского капитана, нас поразил его мрачный вид. Он возвращался из штаба корпуса в самом унылом настроении.