Читаем без скачивания Соперница королевы - Элизабет Фримантл

– Граф сложил оружие, мадам, – докладывает Сесил. – Обошлось без кровопролития.

– Где он?

– В Ламбетском дворце[33]. На рассвете его переведут в Тауэр, – тихо говорит он, ожидая услышать из уст королевы слова сожаления, однако та не проявляет никаких чувств. Елизавета сидит прямо, без малейших признаков усталости, несмотря на то что время уже к десяти вечера, а она с раннего утра на заседаниях совета. Сам Сесил изнемогает от переутомления – спину нещадно сводит, глаза закрываются. Он уже готовится к потокам клеветы, которые граф, без сомнения, обрушит на его голову.

– А леди Рич?

– Я отдал приказ, чтобы ее поместили в дом Сакфорда. При ней был обнаружен меч.

– Надо же, меч! – Елизавета как будто рада: то ли впечатлена, что леди Рич взяла в руки оружие, то ли довольна тем, что это дает ей право рассматривать свою крестницу как источник угрозы. – Генри Сакфорд твой друг, не так ли?

– Верно. По крайней мере, в его доме леди Рич не станет руководить прислугой.

– Да уж, она отлично умеет прибирать людей к своим изящным ручкам.

– Кроме того, я доверяю Сакфорду как самому себе, – добавляет Сесил.

– Доверие – лишь иллюзия. Но тебе-то я могу доверять, Пигмей?

– Разумеется, мадам. – Видимо, ее вопрос означает сомнение.

– А что с Саутгемптоном и остальными?

Сесил принимается перечислять имена арестованных и места их заточения.

– Я составил список, мадам. – Он передает ей лист бумаги.

Краем глаза Сесил видит, как Рэли перешучивается со своим родственником Фердинандо Горджесом. Тот со смехом фыркает: «Обвели его вокруг пальца!» Рэли чокается с кузеном, оба пьют. Горджес вытирает рот рукавом, на ткани остается темное винное пятно. Ворот его дублета порван, локти протерты едва ли не до дыр. Оказывается, он уже некоторое время входил в ближний круг Эссекса. Сесил весь кипит от раздражения, что столь значимые события произошли без его ведома. Он подтягивает манжеты, расправляет складки, с удовлетворением оглядывает бархатные туфли, чернильно-черные чулки, матово блестящие атласные бриджи; безупречный порядок в одежде придает уверенности.

– Где леди Эссекс? – осведомляется королева.

– С матерью в Барн-Эльмсе. С ней остальные дамы.

– Отдельно от леди Рич. – Елизавета постукивает пальцем по списку. – Я хочу, чтобы ты сам ее допросил, Пигмей. Ты-то уж точно не поддашься ее знаменитым чарам.

– Как пожелаете, мадам. – Сесил лихорадочно соображает, можно ли извлечь из допроса личную выгоду.

– Не проявляй к ней снисхождения. – Голос королевы сух и резок. – Если леди Рич стояла во главе заговора, пусть отправляется на плаху вместе с братом. – Она фыркает и качает головой, словно пытается отогнать воспоминания. – Я хочу, чтобы это дело решилось до конца месяца.

В комнате мрачно: темные некрашеные стены, голые дубовые половицы, немилосердно скрипящие от малейшего шага. В крошечном камине теплится слабый огонек, неспособный разогнать февральский холод. Пыль комками скопилась в углах, ровным слоем покрывает все поверхности. Сесил невольно отряхивается.

Леди Рич сидит у оконца спиной к нему – старая уловка, призванная нарушать спокойствие собеседников, – однако, к его удивлению, встает и с улыбкой подает руку. Кожа у нее холодная как мрамор и столь же гладкая. Сесил задерживает ее пальцы в своих; он уже и не помнит, когда прикасался к женской руке без перчатки.

– Я бы предложила вам выпить, однако здешняя прислуга… – В черных глазах леди Рич появляется негодование. – …не очень-то обходительна. Возможно, если вы попросите вина, они проявят больше рвения. – Она подходит к столу, рядом с которым стоят два разрозненных стула. – Беги на кухню, – говорит она лакею Сесила, – и скажи, что твой хозяин желает перекусить. – Похоже, ее совершенно не тревожит перспектива остаться с Сесилом наедине. Он же, напротив, взволнован; за все годы при дворе ему ни разу не выпадала возможность оказаться с леди Рич без посторонних.

Сесил ищет, чем бы смахнуть пыль со стула, не находит ничего подходящего и в конце концов протирает сиденье собственным платком. На манжетах и воротнике леди Рич заметны серые полосы – вероятно, ее арестовали в этом платье, и никому не хватило соображения за три дня предложить ей смену одежды. Тем не менее она по-прежнему производит неизгладимое впечатление. Сесил невольно смотрит на ее грудь; она перехватывает его взгляд и с едва заметной улыбкой прикрывает обнаженную плоть шалью. В паху разгорается жар.

– Я прослежу, чтобы ваш муж прислал вам еду и одежду.

– Хорошо. Однако мы оба знаем, что королева не стала бы посылать своего доверенного советника ради обеспечения моего удобства. – Леди Рич широко улыбается; зубы у нее белые и крепкие.

Сесил разглядывает ногти, делая вид, будто не подозревает об обезоруживающих свойствах этой улыбки. Он рассчитывает, что его молчание выбьет леди Рич из колеи, однако та сохраняет непоколебимое спокойствие.

– Это безмолвный допрос? – поддразнивает она его. – Может, оно и к лучшему, ибо я буду крайне удивлена, если вы найдете, в чем меня обвинить.

– Найти вину не составит труда. Ваша подпись на письме, адресованном… – Сесил выдерживает паузу для пущего эффекта. – Например, королю Шотландии.

– Все бумаги графа сгорели, никаких писем не осталось.

– Что, прямо все? – Почему она так улыбается? – Неужели все до единой?

Значит, злосчастное письмо испанскому послу, величайшая ошибка в его игре, тоже сгинуло в пламени? На Сесила обрушивается волна облегчения. Возможно, эта история всплывет на суде над Эссексом – граф, разумеется, не упустит случая облить его грязью, – однако без вещественных доказательств слова останутся словами.

– Для обвинения не требуется письменных подтверждений, миледи. Во время ареста при вас нашли оружие. Тому имеется много свидетелей.

– Церемониальный меч Сидни? Что за чушь!

– Церемониальное оружие столь же смертоносно, как и боевое, – отвечает Сесил, переплетя пальцы. Вероятно, это тот самый меч, который ее брат едва не обнажил против королевы. – Вам прекрасно известно: если ее величество пожелает от вас избавиться, вина непременно будет найдена.

– Разумеется. Я в курсе, как дела делаются. – Поразительная выдержка; леди Рич даже бровью не повела. – Вы боитесь смерти, Сесил?

Он не знает, что ответить.

– Ну… ну… это не относится к делу.

– Думаю, ее боятся все, даже безгрешные праведники. Что уж говорить об остальных… – Она замолкает.

В душе Сесила шевелится страх. Уловка сработала – разговор о смерти вывел его из душевного равновесия.

– Предлагаю сделку, – произносит леди Рич, не сводя с него бездонных глаз.

– Сделку? Думаете, вы в том положении, чтобы торговаться? – Сесил собирает всю силу воли, стараясь сохранять спокойствие. Он представляет, как она вытаскивает из-за корсажа послание, адресованное испанскому послу. Нет, быть такого не может: если она сказала правду,