Читаем без скачивания Капитан первого ранга - Патрик О`Брайан

— Может быть, вам будет угодно пойти в каюту? — спросил Джек Обри, стиснув локоть доктора железными пальцами. — Ваши вещи будут доставлены на борт, не беспокойтесь.

— Я сам позабочусь о них, сэр, — произнес старший офицер.

— О, мистер Симмонс, — воскликнул Стивен, — скажите им, пожалуйста, чтобы они были поаккуратнее с моими пчелами.

— Разумеется, сэр, — вежливо наклонил голову Симмонс.

В конце концов, капитан утащил доктора в кормовую каюту — изящно спланированное, без лишней мебели, просторное помещение с плавной кривизной балконных окон, где, кроме большой пушки на каждом борту, почти ничего больше не было. Стало ясно: капитан Хамонд сибаритом не был. Джек Обри сел на рундук и стал разглядывать костюм Стивена. Даже издали этот наряд выглядел ужасно, а вблизи оказался и того хуже.

— Стивен, — произнес он. — Слышите, Стивен?.. Входите!

Это был Пэрис, державший в руках обшитый парусиной ящик. Подскочив к Пэрису, Стивен чрезвычайно осторожно взял ящик, положил на стол и прижался к нему ухом.

— Послушайте, Джек, — сказал доктор, блаженно улыбаясь. — Прижмитесь к нему плотнее ухом и слушайте, когда я постучу. — Из ящика тотчас послышалось гудение. — Вы слышали? Это значит, с их маткой ничего не произошло. Но мы должны сейчас же вскрыть его. Пчелам нужен воздух. Видите? Стеклянный улей. Разве не хитро придумано? Я всегда мечтал держать пчел.

— Скажите, бога ради, как вы собираетесь пасечничать на военном корабле? — воскликнул капитан. — Где ваши пчелы найдут цветы — в море? Чем они будут питаться?

— Можно наблюдать каждое их движение, — отвечал Стивен, словно зачарованный прижавшись к стеклу. — Что касается кормежки, не беспокойтесь, они будут питаться вместе с нами. Им будет достаточно блюдца сахара, которое мы будем давать им через определенные промежутки времени. Уж если изобретательности месье Юбера хватает на то, чтобы держать пчел, хотя он слеп, бедняга, то неужели мы не найдем им места в просторной шебеке?

— Это фрегат.

— Не придирайтесь к мелочам, ради бога. Вон матка! Посмотрите на матку!

— И сколько тварей там может быть? — спросил Джек Обри, с трудом сохраняя невозмутимый вид.

— Думаю, тысяч шестьдесят или около того, — небрежно отвечал Мэтьюрин. — А когда начнется шторм, мы их подвесим. Это предотвратит ненужное боковое перемещение улья.

— Предусмотрительный вы наш, — сказал капитан. — Что же, придется терпеть и пчел, подобно Дамону и Пифагору. Да и то сказать — подумаешь, каких-то шестьдесят тысяч жал в одной каюте. Но вот что я вам еще скажу, Стивен. Кое-что вы упустили из виду.

— Вы хотите сказать, что пчелиная матка девственница? — спросил Стивен.

— Не знаю. На самом деле я хотел сказать, что это образцовый фрегат.

— Рад слышать. Поглядите, она откладывает яйцо! Так что насчет ее девственности можете не беспокоиться, Джек.

— И экипаж на фрегате особенный. Вы не заметили, в каком виде предстали моряки, когда мы появились на борту? Точь-в-точь адмиральский, вернее, королевский смотр.

— По правде говоря, не заметил. Скажите, дружище, вас что-то беспокоит?

— Стивен, бога ради, снимите с себя эту штуковину.

— Мое вязаное трико? Значит, вы обратили на него внимание? А я про него и забыл, иначе указал бы вам на его достоинства. Вы когда-нибудь видели нечто более рациональное? Смотрите, я могу обнажить голову, то же самое можно сказать о ногах и руках. Теплый костюм и в то же время не стесняющий движений. И, прежде все-го, обеспечивающий здоровье: нигде не трет! Пэрис, который когда-то был ткачом, связал его по моему эскизу. Сейчас он вяжет такой же для вас.

— Стивен, вы премного меня обяжете, если отберете его у него. Знаю, я поступаю не по-философски, но здесь я временный командир и не хочу, чтобы надо мной смеялись.

— Но вы же сами часто говорили: не имеет значения, что человек надевает в море, и сами появляетесь в нанковых штанах, на что я бы никогда, никогда не осмелился. А это трико, — с разочарованным видом он оттянул на животе ткань, — сочетает в себе шерстяную фуфайку и не мешающие движениям панталоны.

«Резвый» оставался в составе действующего флота и в мирное время; его экипаж тянул общую лямку много лет. Офицеры почти не менялись, и на корабле постепенно сложился свой уклад. Каждый корабль в известной степени можно уподобить отдельному королевству с собственными порядками, традициями и нравами. Это особенно касалось тех кораблей, которые выполняли самостоятельные задачи вдали от адмиралов и остального флотского начальства, а «Резвый» как раз несколько лет подряд служил в Ост-Индии. Возвращаясь оттуда в начале возобновившейся войны, близ мыса Финистерре он за один день захватил два французских торговых судна. После того как экипажу были выплачены призовые, капитану Хамонду не составило никакого труда набрать новую команду, поскольку большинство его матросов вновь поступили к нему на службу; пришлось даже отклонять услуги добровольцев. Джек Обри прежде встречался с ним раз или два — это был рано поседевший спокойный, рассудительный господин лет сорока с небольшим, лишенный чувства юмора и воображения, но увлеченный гидрографией и научными основами плавания под парусами. Для капитана фрегата он был чуть староват. Встретив его в обществе лорда Кокрейна, Джек Обри счел его несколько бесцветным по сравнению с полным энергии высокородным хозяином.

Первое впечатление от «Резвого» у Джека Обри не изменилось после переклички и знакомства с экипажем. Совершенно очевидно, это был образцовый корабль с прекрасно вышколенной командой настоящих военных моряков; пожалуй, таким кораблем легко командовать — судя по поведению матросов и многочисленным мелочам, заметным внимательному глазу опытного моряка. Командовать им было легко, но при этом в иерархии не было разболтанности, и между нижними чинами и офицерами существовала должная дистанция. Сидя в каюте со Стивеном в ожидании ужина, Джек Обри думал о том, как этому кораблю удалось приобрести репутацию образцового. Совершенно очевидно, это не объяснялось его внешним видом: хотя все на нем поддерживалось в идеальном состоянии, как и должно быть на военном корабле, никто не стремился к показухе, ничего сверхординарного он не заметил, не считая огромных реев и белых манильских тросов. Корпус фрегата и крышки портов были покрашены шаровой краской; охрой была проведена полоса, выделявшая ряд пушек. Все тридцать девять орудий были темного цвета, и единственным предметом из бронзы была рында, сиявшая как начищенное золото.

На счету «Резвого» не было громких побед: за годы службы ему не пришлось столкнуться в бою с кораблем, который мог бы на равных помериться силами с его длинноствольными восемнадцатифунтовиками. Но корабль всегда, или почти всегда, был готов встретить противника: когда барабанщик бил тревогу, то можно было быть уверенным: этого достаточно, чтобы начать сражение. Оставалось лишь укрепить переборки и убрать немногочисленную мебель. Два козла, предназначавшиеся для шканцев, сами спускались по трапу в трюм, клетки с курами исчезали с помощью хитроумного приспособления, а орудия, установленные в капитанской каюте, тотчас приводились в боевое состояние, чего он никогда прежде не видел во время учебных тревог. У корабля был спартанский вид, что отнюдь не являлось результатом безденежья. «Резвый» был кораблем не бедным: капитан фрегата недавно приобрел себе место в парламенте, его офицеры были людьми состоятельными еще до получения призовых, и Хамонд настаивал на том, чтобы родители гардемаринов назначали им приличное содержание.

— Стивен, — спросил Джек Обри, — как поживают ваши пчелы?

— Прекрасно, благодарю вас. Они проявляют огромную активность, даже энтузиазм. Однако, — добавил он с некоторой неуверенностью, — я заметил с их стороны определенное нежелание возвращаться в свой улей.

— Выходит, вы их выпустили? — вскричал Джек Обри. — Вы хотите сказать, что в каюте жужжат шестьдесят тысяч пчел, жаждущих крови?

— Нет, нет. Вовсе нет. Их не больше половины этого числа, возможно, даже меньше. Если их не провоцировать, то, убежден, вы можете свободно расхаживать по своей каюте. Это безобидные существа. К утру они обязательно вернутся домой, а я потихоньку подойду и закрою дверцу. А может, было бы лучше, если бы нынче вечером мы сидели в этом помещении вместе, чтобы они смогли привыкнуть к новой обстановке. В конце концов, надо понять их первоначальное возбуждение, и не обескураживать их.

Однако Джек Обри пчелой не был, и его первоначальное возбуждение было несколько иного рода. Ему было ясно, что «Резвый» представляет собой замкнутое, самодовлеющее сообщество, где он чужак. Он сам служил под началом временных капитанов и знал, что они могут вызвать к себе враждебное отношение, если слишком сильно потянут одеяло на себя. Временные капитаны, которых он знал, имели большие полномочия, но были достаточно умны, чтобы не использовать их. Но, с другой стороны, ему, возможно, придется вести борьбу за свой авторитет. На нем, в конечном счете, лежит окончательная ответственность; от него зависит, утратит или же укрепит он свою репутацию, и, хотя здесь он лишь временный командир и не является подлинным хозяином корабля, ему нельзя изображать из себя этакого короля Чурбана. Нужно действовать осмотрительно и в то же время решительно… Ситуация сложная. Неуклюжий старший офицер может оказаться главным камнем преткновения. Слава богу, что у него, Джека Обри, есть немного денег, и он сможет какое-то время прилично содержать кают-компанию, хотя куда ему тягаться с Хамондом, ежедневно приглашавшим к обеду по шесть персон. Джеку остается надеяться на то, что скоро агент пришлет ему очередной аванс, но пока он не должен выглядеть нищим. Существует латинская, довольно двусмысленная поговорка относительно бедности и насмешки, хотя он не большой знаток латыни. Он не должен быть объектом насмешек; ни один капитан не может допустить такого.