Читаем без скачивания Экономика будущего. Есть ли у России шанс? - Сергей Глазьев

Дело в том, что экономика как живая система, эволюционирующая к большей сложности и разнообразию производства и потребления никогда не бывает в состоянии равновесия. Более того, в процессе эволюции она все более удаляется от этого состояния. Ее развитие носит негэнтропийный характер в направлении все более сложных и менее вероятных состояний. Возможны частные случаи регресса, когда экономика срывается с траектории роста в состояние хаоса и турбулентности. Но даже в этом случае, вопреки второму началу термодинамики, экономика как вечно живая система не стабилизируется в точке равновесия, а, проходя через структурный кризис и обновляя свою технологическую и институциональную структуру, выходит на новую траекторию роста. Или поглощается более сложной системой, приспосабливаясь к ее требованиям. Поэтому навязчивое сведение адептами неоклассической парадигмы экономической реальности к поиску равновесного состояния напоминают попыткам средневековых физиологов раскрыть тайну жизни при помощи патологоанатомии.

Неадекватность неоклассической парадигмы реальности вытекает из ее предпосылок об абсолютной информированности, рациональности и независимости хозяйствующих субъектов, которые в условиях свободной рыночной конкуренции автоматически обеспечивают оптимальное использование ограниченных ресурсов и добиваются максимально возможной эффективности экономики. Ни одна из этих предпосылок не соответствует современной экономической реальности, а построенная на их основе экономическая политика никогда не даст ожидаемого результата.

Сталкиваясь с бесконечным количеством необъяснимых явлений, неоклассическая теория признает возможность «провалов рынка», но интерпретирует их как вызванные несовершенством госрегулирования отклонения от состояния равновесия. Попытки приблизиться к этому состоянию путем устранения отклоняющих воздействий государства мало чем отличаются от широко практикуемого в средние века кровопускания в качестве универсального средства лечения от всех болезней. Таким образом, действительно можно достичь состояния равновесия, но путем убийства организма. В мертвом состоянии он станет эволюционировать по законам физики – произойдет его разложение до максимума энтропии в полном соответствии со вторым началом термодинамики.

Навеянная механистическими моделями равновесия вера в чудесные свойства рыночной самоорганизации предопределяет как неспособность неоклассической парадигмы объяснить бесконечное множество экономических явлений, так и ангажированный характер основанных на ней рекомендаций в области экономической политики, последовательно защищающей интересы частного капитала, подчас даже во вред его владельцам, не говоря уже об интересах общества. Ведь главный вывод этих механистических построений сводится к презумпции невмешательства государства в экономику.

Так же как и патологоанатом не пытается лечить человека, адепты неоклассической парадигмы не желают заниматься реальной экономикой, живое развитие которой ежедневно опровергает догматику их доктрины рыночного равновесия. Навязчивое вращение экономической мысли вокруг свойств гипотетического рыночного равновесия похоже на танцы дикарей вокруг идола в стремлении вызвать дождь среди ясного неба.

Если ставить перед экономической наукой задачу выработки рекомендаций для развития экономики в целях подъема общественного благосостояния, то предметом ее исследования должен стать не поиск условий достижения рыночного равновесия, а, наоборот, изучение закономерностей нарастающего отклонения от него в направлении все более сложных и разнообразных видов экономической деятельности, развивающихся как целостный организм.

Процесс развития экономики и лежащий в его основе научно-технический прогресс (НТП) остается самой большой загадкой и аномальным явлением для неоклассической парадигмы. Ее неспособность объяснить феномен НТП, на долю которого приходится более 90 % прироста ВВП развитых стран, свидетельствует о ее научной несостоятельности и необходимости разработки новой научной парадигмы. Это, однако, не приводит к научной революции в экономике. Многочисленные адепты неоклассической парадигмы получают поддержку своих схоластических изысканий – мейнстрим экономической мысли уже многие десятилетия служит идеологической основой пропагандистского инструментария защиты интересов капиталистов от ограничений их деятельности по максимизации прибыли государством.

Справедливости ради, аналогичный упрек, только с обратным знаком, можно сделать о политэкономии К.Маркса, который также недооценил НТП и рассуждал в близком маржиналистам духе убывающей производительности капитала, обосновывая тенденцию нормы прибыли к понижению и выводя из нее необратимость гибели капитализма. Марксистская политэкономия хоть и не стала инструментом управления хозяйственной деятельностью в практике социалистического планирования, но вполне себя оправдала как инструмент защиты интересов рабочего класса, труд которого всегда в этой интерпретации остается недооцененным в той мере, в которой капитал извлекает прибыль. Советская политэкономика социализма оправдывала сложившуюся практику социалистического строительства, выполняя соответствующую идеологическую функцию и не претендуя на практическое применение в управлении народным хозяйством. Но, также как и маржинализм, неоклассический синтез и другие направления мейнстрима экономической мысли, она потерпела фиаско в прогнозировании долгосрочного социально-экономического развития, включая распад СССР и мировой системы социализма.

Неспособность мейнстрима экономической мысли, как неоклассического, так и марксистского, объяснить и предсказать развитие экономики является следствием ее зацикленности на вопросах текущего обмена результатами хозяйственной деятельности. Отвечая на эти вопросы сквозь призму своей формулы «Деньги-Товар-Деньги», К.Маркс интерпретировал процесс воспроизводства экономики как присвоение капиталом прибавочной стоимости за счет эксплуатации наемного труда. Маржиналисты отвечали на эти вопросы сквозь призму законов убывающей производительности и предельной полезности, интерпретируя пропорции обмена как эквиваленты предельной производительности труда и капитала, с одной стороны, и предельных полезностей приобретаемых товаров, с другой стороны. Эти теории весьма убедительны с точки зрения обоснования претензий соответствующих социальных групп на присвоение результатов хозяйственной деятельности, но совершенно бесполезны для целей ее организации. Ни та, ни другая интерпретация не объясняет закономерностей развития экономики и не может служить основой для разработки рекомендаций в области реальной хозяйственной деятельности.

Вместе с тем любая теория является отражением реальности. Выросшие из классической политэкономии марксизм, маржинализм и неоклассический синтез отражают состояние экономики и сочетание факторов производства столетие назад, когда главными факторами производства были капитал, выступавший в форме частной собственности на средства производства, и наемный труд лишенных собственности на средства производства работников, основную массу которых составляли переселившиеся в города вчерашние крестьяне. С тех пор экономика принципиально изменилась – ведущим фактором экономического роста стал НТП, а инвестиции в человеческий капитал стали превышать инвестиции в машины и оборудование. Государство выросло из полицейского в социальное, взяв на себя основную часть расходов на воспроизводство человеческого капитала, резко выросла роль творческого труда в производственной деятельности, управление предприятиями перешло к профессиональным менеджерам, многократно усложнились отношения собственности. Все эти изменения не были осмыслены мейнстримом экономической мысли, который увяз схоластической догматике и стал анахронизмом с точки зрения развития науки.

Проявлением архаичного состояния экономической мысли является продолжающийся по сей день непримиримый спор между двумя линиями ее мейнстрима – марксистами и маржиналистами. Он представляется как борьба двух школ экономической мысли, однако носит не столько научный, сколько идеологический характер в рамках антагонистического противоречия между наемными работниками и капиталистами по распределению результатов хозяйственной деятельности между двумя факторам – трудом и капиталом. Между тем, стоит нам включить в рассмотрение третий фактор, который определяет развитие современной экономики – НТП – как это противоречие перестает быть антагонистическим, поскольку преодолевается действие закона убывающей производительности, а бесконечный рост разнообразия товаров и потребительских предпочтений не позволяет свести обмен товарами ни к их стоимости, ни к предельной полезности. Сами эти категории становятся беспредметными абстракциями. Совместная деятельность работников, повышающих свой образовательный уровень, и капиталистов, инвестирующих в освоение передовых технологий, влечет повышение эффективности производства и доходов за счет интеллектуальной ренты. Она является результатом синергетического взаимодействия труда, капитала и науки и распределяется между участниками воспроизводственного процесса в соответствии с институтами гражданского и трудового права, законодательства о защите интеллектуальной собственности и налогово-бюджетной системой.