Читаем без скачивания Нерушимая клятва - Андреа Кремер

«Два мира бьются между собой, отпрыск живет между ними. Когда занавес между мирами становится тонким, нужно сделать подарок (??). Один мир исчезает, второй остается».

Низ страницы был усеян другими вопросами и вариантами перевода странного пассажа. Я снова перечитала его. Шей был прав: понять, о чем этот отрывок, невозможно. Ясно было только, что в нем содержится упоминание об отпрыске. Кроме того, можно было сделать вывод, что во время Самайна существует вероятность какого-то выбора. В период, избранный для заключения нашего союза, по всей видимости, будет происходить еще что-то важное. Я еще раз перечитала текст, стараясь, чтобы слова отпечатались в подсознании.

Во время завтрака, когда Шей подошел и потянул к себе стул, чтобы сесть, никто из волков не стал возражать. Всем особенно понравилось, что Шей принял политически верное решение сесть между Невиллом и Брин, а не рядом со мной. И тем не менее, даже при том, что за столик вернулся Шей, в нашем обычном тесном кружке зияла огромная прореха.

— Так ты нашел Рена? — спросила я Дакса.

Он добродушно зарычал, давая понять, что выполнил задание.

— И? — спросила я сердито, намекая на то, что не удовлетворена невербальной формой общения.

— И он в порядке, — сказал Дакс, засовывая в рот кусок пиццы. — Вечером его увидишь.

Я посмотрела на Фей. Она глянула на Дакса. Здоровяк потряс головой. Она кинула взгляд на меня, пожала плечами и сделала вид, будто чрезвычайно поглощена завтраком.

Я подняла бровь, но решила прекратить расспросы.

К концу учебного дня пошел снег. Снежинки затеяли танец за разноцветными стеклами в окнах библиотеки поместья Роуэн, и причудливые разноцветные блики на полу огромной комнаты проснулись и принялись танцевать вместе с ними.

Шей постучал по блокноту кончиком карандаша, когда я опустилась в кресло напротив него.

— Думаешь, вечером все пройдет отлично?

Я сделала вид, что чрезвычайно занята поиском ручки, завалившейся на дно сумки, но улучила время, чтобы кивнуть в ответ.

— Думаю, да.

— Калла, — продолжил он голосом, выдававшим внутреннее напряжение. — Я хочу тебе кое-что сказать и второй раз повторять не буду. Я очень хочу, чтобы ты меня выслушала.

Я изо всех сил сжала края холщовой сумки.

— Шей…

Он помахал рукой, давая понять, что отвечать не нужно.

— Извини, но я должен это сказать. Пожалуйста, посмотри на меня.

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Шей крепко сжал зубы, заставляя себя начать.

— Я знаю, что сильно давил на тебя, заставляя усомниться в чувствах к Рену и лояльности по отношению к Хранителям. Встреча с Флинн и то, что случилось позже, в классе, заставило меня задуматься о том, что, по всей видимости, мое поведение навлекает на тебя и твоих друзей серьезную опасность. А я не хочу, чтобы так было.

Он встал, подошел к огромному камину и посмотрел на портрет родителей.

— Итак, я сдаюсь. После сегодняшнего вечера я оставлю тебя и Рена в покое. Ты будешь с ним. Я это знаю и понимаю, что сейчас, когда тебе известна правда о Хранителях, все, что ты имеешь, да и сама твоя жизнь поставлена на карту. И я не хочу, чтобы ты рисковала больше, чем рискуешь сейчас.

— Шей, это… — начала я.

— Я не закончил, — сказал он, оставаясь у камина и не глядя на меня.

— Ты должна понять, что это ни в коем случае не означает, что я… — начал он, но остановился, и я увидела, как опустились его плечи. Когда он снова заговорил, голос его звучал грубо и хрипло. — Я не собираюсь уступать ему. Ты знаешь мои чувства к тебе. Они не изменятся.

Я отвела взгляд, хотела что-то сказать, но не смогла справиться с волнением. Потом все-таки ответила.

— Да, это правда. Всем станет спокойнее, если ты будешь держаться от нас с Реном на некотором расстоянии. Это особенно важно сейчас, когда ты еще не привык и не можешь держать под контролем свои волчьи инстинкты. Что касается всего остального…

Я едва слышала сама себя из-за бешеного шума крови в ушах. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на него, он был уже рядом со мной. Глаза его лучились теплым светом, как будто я смотрела на солнце, выглянувшее в первый теплый день весны.

— Я принадлежу Рену, — сказала я, от души ненавидя слова, которые мне приходилось произносить, и желая, чтобы Шей поцеловал меня так, чтобы мир вокруг нас исчез. — И я ничего не могу сделать, чтобы изменить это.

— Ты принадлежишь только себе, — сказал он тихо. — И мне придется подождать, пока ты поймешь это.

Я была тронута его словами. Доставая стопку листков с его записями, которую он передал мне утром, я упорно гнала мысль о том, как мало времени у нас осталось.

Он перегнулся через мое плечо.

— Тебе удалось что-нибудь понять?

— Нет, почти ничего, — сказала я, передавая листки Шею. — Ты написал свои комментарии; мне нечего к ним добавить.

— Как ты думаешь, что такое «дитя урожая»? спросил он, хмурясь от того, что с трудом разбирал свой собственный почерк.

— Я думаю, что для нас это означает новые поиски, — ответила я, садясь в кресло.

— Держи, — сказал Шей, подталкивая ко мне книгу, которая скользнула по полированной крышке стола прямо ко мне в руки. — Я подумал, что будет лучше, если ты сама это прочтешь.

Я открыла ее и прочитала название, написанное от руки на титульном листе. «Хроники Халдиса». Часть летописи, которую я держала в руках, относилась к первым пяти годам моей жизни.

— Здесь написано о матери Рена? — спросила я тихо.

Он кивнул. Я замолчала и принялась перелистывать книгу, пока не нашла нужную запись. Шей следил за мной, не произнося ни слова. Когда я закрыла книгу и вытерла слезы с лица, он пошевелился.

— Там было и о моих родителях, — сказала я. — Хранители отдали Найтшейдам приказ преследовать Ищеек. — Но никто из членов стаи не знал… Они не знали, что случилось с Коринной. Хранители отдали ее призраку.

— Калла, — сказал он, протягивая ко мне руку, но я отпрянула и покачала головой.

— Со мной все в порядке, — ответила я, подходя к винтовой лестнице, ведущей на один из балконов. — Нам нужно работать.

Спустя двадцать минут я вернулась с целой стопкой книг в руках и положила их на стол. Я грустно улыбнулась Шею и начала читать.

Мы сидели рядом, и тишину библиотеки нарушал лишь иногда скрип карандаша, двигавшегося по бумаге, да шелест переворачиваемой страницы. Комната постепенно заполнялась тенями, и высокие часы в углу пробили, сигнализируя нам о том, что прошел еще час.

Я обратила внимание на один из параграфов в книге, которая была посвящена ритуалам, проводимым во время языческих праздников.