Читаем без скачивания Полет Ящера - Андрей Щупов

- А почему им не гулять?

- Так ведь получается, что мы видим и слышим, а они нет! Вот я чего не могу понять! Там ведь грохота было на весь город! Не глухие же они!

Не глухие и не слепые, тут Гонтарь прав. Хотя… Я прикрыл глаза, вспоминая последние слова Безмена. Теперь, когда мы имели честь лицезреть ожившего Микиту, когда в пяток минут какая-то солдатня перещелкала из допотопного «Максима» всю нашу охрану, я мог бы, пожалуй, повторить сказанное Безменом. Впрочем, вру… Не мог. По той простой причине, что это стало бы окончательным признанием нашего поражения, а значит, и нашего восторжествовавшего сумасшествия. Распухающим тестом бред напирал со всех сторон, наваливался и душил, однако мы стоически держались. Ничего другого нам попросту не оставалось. Как ни верти, а иллюзии тоже способны служить неплохим щитом, и страусы суют головы в песок вовсе не от большой глупости. Они знают, что делают, - эти большие мускулистые птицы…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Граждане, берегите деревья! На них жили наши предки.

Б. Вампир

Юнкерсы!..

- Чего, чего?

- Ложись, говорю, дурила!

Меня грубо толкнули в спину, а в следующую секунду над крышами домов с ревом промчались черные махины самолетов. Гулко и часто заколотили близкие орудия. Вероятно, зенитки. Следом, захлебываясь, ударили пулеметы. А рев моторов удалялся, меняясь в тоне и, видимо, приближаясь к заветной цели. Музыкальная строфа спешила завершиться - для кого-то роковой точкой, для кого-то триумфальным восклицательным знаком.

На этот раз мы были в Таллинне. В самом начале войны. И немцы лупили с земли и с воздуха, стискивая город в смертельных объятиях.

- Рейд бомбят, суки! - молодой боец в форме курсантика поднял голову. Именно он приютил нас на этой разбитой улочке, поверив в байку об артистах, согласившись укрыть джип в хлипкий гаражик. Насколько я понял, этот самый гаражик он и поставлен был охранять.

- Если бомбят рейд, зачем же ты меня толкнул? - поднявшись на ноги, я не спеша отряхнулся.

- Ну так… Раз на раз не приходится. Они, бывает, и в городе пару бомб сбрасывают. А знаешь, какие у них бомбы? Морские - аж на тридцать пудов! Ахнет такая, - и, считай, целого квартала нет.

- А где же наши еханные истребители?

Это спрашивал уже Гонтарь. Настороженно оглядываясь, он привычно держал правую руку в кармане.

- Какие там истребители. Хорошо, ещё корабли остались. - Курсант махнул рукой куда-то за спину. - Там немчура на танках прет. Прямо лавиной. А наши с рейда садят из главного калибра. Тем только и держимся.

- Вслепую, что ли, стреляют?

- Почему вслепую? Наблюдатели есть. То есть должны быть…

Мы вздрогнули от далекого грохота. Боец съежился.

- Началось. Мы их, они нас. И так вот весь день… Из-за угла выскочил вооруженный винтовками патруль, стуча сапогами, промчался мимо гаража. И снова на отдалении ахнуло. Пыльное облако припудрило уличную линзу. Гонтарь раскашлялся. Снова послышались шаги, патруль бегом возвращался.

- Вот тварь! Чуток не достал!..

В гараж забежали трое бойцов. И тотчас по мостовой застучали пущенные с неба металлические катыши. Один из самолетов решил, как видно, попугать горожан.

- Вдарить по нему, товарищ майор? - один из бойцов стянул с плеча винтовку.

- Отставить! - майор зло сплюнул под ноги. - Пули только зря изведешь.

Покосившись на нас, без особого интереса спросил:

- Кто такие?

- Артисты они, товарищ майор, - улыбаясь, заговорил курсантик. - Видите, как одеты. С самого Урала приехали. На гастроли. Машина вон у них какая складная. Специально для спектакля.

- Машина, говоришь? - майор скользнул глазами по накрытому брезентом джипу. - Сейчас поглядим. Сидорчук! Ну-ка сбрось эту хламиду.

Зашуршал сбрасываемый брезент.

- Ого!..

- Эй, майор, поаккуратнее!

- Что? - майор по-рысьи зыркнул в сторону Гонтаря.

- Спокойно, ребята, без нервов, - я поднял руку, однако жест не произвел на майора ни малейшего впечатления.

- Так… А документики у вас, господа артисты, при себе имеются?

Я сумрачно вздохнул, и Гонтарь понял мой вздох, как надо. Бдительные бойцы не успели даже ойкнуть. Майора телохранитель положил жестким ударом пистолетной рукояти в лицо. Мгновение, и другие бойцы понятливо вздернули вверх руки.

- Вязать их?

- Оглуши.

Два костяных удара, короткий стон. Курсантик, дрожа, наблюдал, как Гонтарь деловито укрывает тела брезентом. Пальцы его неровно теребили кожаный ремешок винтовки.

- Вы что же… - заикаясь, произнес он. - Как же это…

- Не шпионы мы, не волнуйся, - я кивнул ему на улицу. - Шпарь, мальчуган. За гараж спасибо и не поминай лихом.

- У меня ведь пост…

- Давай, давай, дергай. Не доводи до греха, - Гонтарь подтолкнул его в спину.

Минутой позже мы сидели уже в кабине джипа.

- И куда теперь?

- Направо. Туда, откуда приехали.

Гонтарь кивнул. Утробно урча, машина выползла из гаража, мягко развернулась. Далеко в небе крестиками угадывались приближающиеся самолеты. Очередная волна «Юнкерсов». Я закрыл глаза, и джип рванул самолетам навстречу. На таран.

Ветер трепал волосы, ласковое солнце светило в лицо. Воротник я успел расстегнуть, и на мой галстук с агатовой булавкой, нет-нет, да и косились чьи-нибудь злые глаза. Артисты, не артисты, но на здешний люд мы и впрямь не походили, хотя к недоверчивым взглядам я начинал уже привыкать.

- Не косись, любезный, не косись. Скажи лучше, что здесь такое теперь будет?

Гражданин в стеганой косоворотке недовольно передернул плечом.

- Что надо, то и будет.

- Верно, какой-нибудь фонтан с русалками?

- Зачем же фонтан? Фонтаны - они для буржуев. А мы памятник поставим. Настоящему человеку.

- Это кому же, позвольте вас спросить?

- Да уж найдется кому… Хоть бы тому же Суворову! Александру Васильевичу. Или, скажем, первопроходцу Халымбадже.

- Какой такой Халымбаджа? Что-то не слышал.

Физиономию мастерового перекосило так, словно ничего ужаснее я и сказать не мог.

- Ермака знаешь?

- Ну.

- А Хабарова?

- Отчасти.

- Вот и Халымбаджа из таковских. Считай, первый идеолог дальних странствий. Дальше Земли шагнул! Это, мил человек, понимать надоть!..

Надоть-то надоть, однако понимания на лице моем, похоже, не читалось, и, отмахнувшись, мастеровой поспешил к своим. В самом деле, что время терять, когда поблизости вершатся столь лакомые дела! С энтузиазмом и дружными воплями толпа крушила «буржуйский» памятник. Чай, не каждый день такое деется! До разговоров ли тут!