Читаем без скачивания Garaf - Олег Верещагин

Сознание оставило мальчишку мягко и безболезненно — как приходит хороший сон. А с ним милосердно ушли все душевные муки и живая память о страхе и тоске…

…Эльф поднял человека на руки — вместе со всем доспехом и оружием — как добрый хозяин поднимает усталого щенка. И твёрдым ровным шагом пошёл по тропинке, напевая тихо:

— Белая лань безрогая, слышишь ли ты мой зов?Я превратился в гончую с рваной шерстью на тощих боках;Я был на Тропе Камней и в Чаще Длинных Шипов,Потому что кто–то вложил боль и ярость, желанье и страх

В ноги мои, чтоб я гнал тебя ночью и днём.Странник с ореховым посохом взглянул мне в глаза,Взмахнул рукой — и скрылся за тёмным стволом;И стал мой голос — хриплым лаем гончего пса.

И время исчезло, как прежний мой образ исчез;Пускай Кабан Без Щетины с Заката придёт скорей,И выкорчует солнце и месяц и звёзды с небес,И уляжется спать, ворча, во мгле без теней. [83]

Ire queluva AnarinyaQuelienen u–navan minya.Imbe menque yeni, enyare,Carinava noire vinya,мre queluva Anarinya.мre tuluvan Mandos minna,Nava lomea lume sinaE ta lumba farnesse, yallo,Ente fairi meruvar linnaмre tuluvan Mandos minnaIre Namo faukava 'n antoYasse vanuvan, vinyacanta,Nu talunya caitavar — nande,Linyar vanime, tauri lande,Helma vayuva lauca vilya…Tare enkenuvanyel, milya.Tare nanuvan Valinore,Ar enkapuvan minna more;Omentava ni nwalca hwinya–Ar enqueluva Anarinya,мre queluva Anarinya… [84]

Шаг его был лёгок и твёрд. И далеко по лесу разносилась уже новая песня…

— В неоглядную даль гонит яростный ветер бессчётные серые волны…Боль, отчаянье, смерти — безбрежное море навеки в себе погребло…И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде!И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом…И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде…И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом!

Корабли! Парусов ваших гордый размах до сих пор вас не видевшим снится…Стая огненных птиц — неотмщённым деянием Зла вы летите во мгле…И во мраке, окутавшем мир, есть и вашего пепла частица —Ибо равно бессмертны, к несчастью, и Зло и Добро на земле!И во мраке, окутавшем мир, есть и вашего пепла частица —Ибо равно бессмертны, к несчастью, и Зло и Добро на земле…

В день конца своего всё прощу и забуду пустеющим сердцем холодным…Только гибели вашей — ни забыть, ни простить не дано…Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде,Горький пепел смешав с погребальным мучительно–терпким вином…Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде,Горький пепел смешав с погребальным мучительно–терпким вином! [85]

Солнце било в глаза.

Прищурившись, Гарав потянулся и улыбнулся солнцу. Звякнула кольчуга — он удобно сидел на плавно изогнутом корне дерева, как на диване с хорошей спинкой — на самой опушке леса. Рядом лежали щит, шлем и арбалет.

А в сотне шагов по траве луга вели коней Эйнор и Фередир.

Глава 28,

в которой никто никого не прощает, потому что это не нужно.

Гарав встал и смотрел, как они подходят. Эйнор поотстал, а Фередир почти бежал, ведя в поводу и своего Азара, и Хсана Гарава.

— Ты где был? — заорал Фередир, швыряя конский повод Гараву. — Ты как сюда–то попал?! Мы весь день и полночи через лес скакали, а он сидит и спит, как будто так надо!!!

Гарав поймал повод Хсана и улыбнулся, ощутив на щеке конские губы. Потёрся виском о храп. И подумал, что это справедливо.

Всё справедливо. Бежать от себя — бездарное занятие. Как ни оправдывай его и какие причины не выдумывай. Труса нагоняет собственный страх, предателя — те, кого он предал. Так — даже в мире Пашки, что уж здесь…

— Так где ты был?

Эйнор соскочил с Фиона, передал повод всё ещё изливающему свою радость Фередиру. Гарав оттолкнул конскую морду и встал прямее.

— Я… — мальчишка перевёл дыхание. — Я вас предал…

— Да? — без интереса спросил Эйнор. — Когда?

— Когда… Ангмар пришёл… я хотел разбить себе голову о камни… но он не дал… и он стал меня мучить… просто пальцами так делал, что я рассказал, куда мы ехали… а потом он начал просто говорить… ну… такие вещи, что всё было правильно…

— Подожди, — сказал Эйнор встревожено. Заглянул в глаза Гараву. — Как хотел разбить себе голову?!

— Ну… как–как… — Гарав съёжился и выталкивал слова по одному. — Я сразу понял, что сейчас меня будут пытать… и что я не смогу молчать… я же не Фередир… и… и… и надо же было что–то делать…

— И ты?.. — выдохнул Эйнор.

Пряча глаза, Гарав рассказал, что хотел сделать. И как потом пришёл Ангмар. И что он сделал тогда. И как потом была Ломион Мелиссэ. И как он выкупил своих друзей. И за что. И вздрогнул, поднял лицо — твёрдые сильные пальцы Эйнора взяли его за предплечья. Мягко… твёрдые — а мягко! Глаза Эйнора были полны участием и… уважением!!! А Фередир — тот и вовсе смотрел неотрывно и восхищённо…

Но этого же не могло быть!!! Глупость какая…

— Veria rokuennya…[86] — тихо сказал Эйнор, чуть встряхнув мальчишку за локти. — Если это называется предательством и трусостью — то что тогда верность и отвага? Скажи — что, Волчонок?

— Но я же всё равно нарушил клятву… — прошептал Гарав, не веря своим ушам, не веря, что всё могло так обернуться.

Эйнор убрал руки. Его глаза построжали. Фередир заморгал.

— Да, — сухо сказал Эйнор. — Клятву ты нарушил. И меч, на котором ты клялся, тебя и покарает. Дай мне клинок и опустись на колени.

Всё, почти удовлетворённо подумал Гарав, вытягивая оружие из ножен и передавая Эйнору. Мир вокруг стал похож на разогретый клей, звуки — на тягучее тесто.

— Эй… — встревожено начад Фередир, но Эйнор заставил егоо замолчать одним жестом. Оруженосец переводил взгляд с рыцаря на младшего оруженосца и обратно.