Читаем без скачивания Когда осенние печали. Часть 3 (СИ) - Пиженко Эвелина Николаевна

…Осторожно перевернув Анюту на левый бок, Анна как можно дальше оттянула полу пижамы с детского нежного плечика…

- Видишь – э т о?.. – выделив последнее слово, она легко провела пальцами по нежной матовой кожице, отмеченной тёмным родимым пятном со стороны спины. – Видишь?..

- Ну, допустим… - увидев пятно знакомой формы, Виталий почувствовал, как внутри что-то готово оборваться – предательски… подло.

- Узнаёшь?.. – голос Анны сейчас показался ему зловещим… Он звучал так неестественно в этой уютной детской комнате, рядом с мирно сопящей маленькой двухлетней девочкой.

- Что ты хочешь этим сказать?.. Ну, родинка…

- Точно такая же родинка есть у Михаила. Я не видела, но видел Дима…

- Допустим. И – что?..

- И точно такая же родинка есть у Саши… Кстати, она есть и у Димы. Это их – морозовский – знак. Он передаётся из поколения в поколение.

- И – что?.. – взгляд Виталия потемнел, как только он услышал про Мишкино родимое пятно, происхождение которого всегда вызывало у него стойкое неприятие… Он всегда как будто чувствовал, что досталось оно Мише от родного отца. Вот чувствовал же!

Виталий ещё раз окинул взглядом ребёнка – даже в свете ночника большое по размеру пятно чётко выделялось на детском крохотном, хрупком плечике. Оно, действительно, было такой же формы, как у Мишки. Но признавать своё поражение всё ещё не хотелось…

- А то, что Аня – Сашина внучка… Ты понял?! – оторвав от Анечки руки, Анна медленно поднялась во весь рост и повернулась к Мясникову. – Сашина! А не твоя…

- Мам, может, ты всё же объяснишь, что происходит?.. – молчавший до этого Дмитрий с тревогой смотрел на мать с порога детской. – Что случилось?!

- Ничего, сынок… Я расскажу потом…

…Услышав, как щёлкает входная дверь, Анна обречённо застыла… Она вдруг подумала, что так застывают преступники, пойманные на месте преступления. Преступники, которым больше некуда бежать…

Это мог быть только Саша. Можно было ещё что-то придумать на ходу, как-то объяснить присутствие Виталия здесь, в Диминой квартире, возле детской кроватки… Можно было озвучить всё ту же версию – захотел попрощаться с Анютой… Несмотря на всю нелепость – можно…

Но уже не оставалось сил на враньё… Их вообще больше ни на что не оставалось.

- Что случилось?! – войдя в детскую, Александр обвёл тревожным взглядом всех присутствующих. – Наташа?.. Аня?.. Почему вы здесь?! Дима?! – он резко повернулся к сыну, затем перевёл взгляд на кроватку. – Что вы молчите?! С Анютой что?!

- Всё в порядке, пап… - догадываясь, что появление отца только осложняет обстановку, Дмитрий потянул того за локоть. – Идём… Виталий Иванович захотел попрощаться с Анюткой.

...Объяснение было вполне правдоподобным. Его можно было бы принять… Он его почти принял, ведь они никогда не обманывали друг друга… В их семье не было принято лгать. Он и сейчас бы поверил словам сына… Но слишком неубедительно говорил Димка… Слишком мрачным был их недавний гость… Слишком растерянной Наташа… Слишком испуганной казалась его собственная жена, при чём, этот испуг был явно вызван его внезапным появлением…

…Внучка спокойно спала – видимо подействовали лекарства, и девочка даже не слышала, что происходило сейчас вокруг её крохотной персоны. Что-то подсказывало, что дело именно в ней – в маленькой Анечке… Что-то такое, о чём ему, Александру, не хотят говорить. И прощание тут вовсе ни при чём…

…Присев рядом с внучкой, Александр ласково погладил её по белокурой головке – как ещё несколько минут назад это сделала Анна… На этот раз девочка почувствовала прикосновение – пошевелившись, она снова улеглась на спину, трогательно раскинув в разные стороны маленькие ручки. Поправляя разъехавшиеся полы пижамки, Александр вдруг на секунду замер… Анюту никогда не укладывали спать вот так – с расстёгнутыми пуговицами… Как будто о чём-то догадываясь, он провёл рукой по правому плечику…

- Что же вы её так уложили… - обернувшись, он посмотрел куда-то мимо всех присутствующих. – Пуговицы не застегнули… Раскроется – замёрзнет…

***

Был уже первый час ночи, но Анна не спала. Они вернулись домой час назад, и Саша сразу прошёл в спальню… Она понимала, что разговор с мужем неизбежен – слишком многое обнажилось в этот вечер… Даже несмотря на вполне мирное, окончательное прощание с Мясниковым. Даже несмотря на вынужденное враньё сына и невестки…

Сейчас ей казалось, что она впутала их во что-то грязное, недостойное… Ей было ужасно стыдно… Стыдно перед мужем, перед сыном… Особенно – перед маленькой внучкой, которую пришлось использовать как последний аргумент… А ещё было страшно… Страшно войти сейчас в спальню, увидеть Сашины глаза…

…Выкурив ещё одну сигарету, Анна обречённо щёлкнула выключателем и вышла из кухни.

Александр тоже не спал. Стоя у окна, он смотрел на ночной город и, казалось, не слышал шагов жены. Медленно пройдя через спальню, Анна молча уселась на кровать. Она знала – о чём бы ни спросил сейчас Саша, лгать ему она не станет…

- А знаешь, ты была права… - его молчание было недолгим. Не поворачиваясь к жене, Александр заговорил негромко, спокойно. – Он, действительно, приезжал не ко мне.

- Да, он приезжал ко мне…

- И не к тебе. Он приезжал к нашему сыну…

Глава 31.

Субботний день подходил к концу. Наташа и Дима ещё до обеда уехали из дома, и появиться должны были не раньше полуночи. Наташа каждую свободную минуту звонила свекрови – узнать, как она, и Анна неизменно отвечала, что всё хорошо, мужественно переводя голос на мажорную тональность. Она отпустила няню – нарочно, чтобы занять себя полностью внуками, чтобы не отдаваться этой безраздельной, всё поглощающей тоске…

«Аня… - отстранённый голос мужа так и звучал у неё в голове. – А с чего он взял, что Димка – его сын?»

Этот вопрос Александр задал неожиданно. Он так и стоял у окна, держа руки в карманах брюк, не отрывая взгляда от ночного заоконного пейзажа. В первый момент у Анны чуть было не шевельнулся язык ответить нарочитым изумлением. Его, изумление, можно было сыграть, не прилагая особых актёрских усилий. Можно было нахмурить брови, изобразить непонимание и даже возмущение…

Но она не проронила ни слова.

«Странный он какой-то… - Саша, казалось, был готов к её молчанию. Всё так же, не оборачиваясь, он заговорил как будто сам с собой. – Вроде, серьёзный человек… Всё разузнал про Димку… И адрес, и телефон… Говорит, за творчеством его следил. А дату рождения, выходит, не узнал? А ведь это – самое главное. Сколько мы с тобой до свадьбы встречались?.. Года полтора?.. – Александр на несколько секунд замолчал, как будто прислушиваясь, что ответит ему Анна, и даже слегка повернул к ней голову. Не дождавшись ответа, вновь уставился в окно. – Ну, да, полтора. Что же он, не помнит, когда вы расстались?..»

Сидя за спиной у мужа, Анна не могла не только говорить, но и пошевелиться. Тело, налитое эмоциональной усталостью, казалось неподвижным, оцепеневшим, обессилевшим. Так бывает во сне, когда нужно куда-то идти, что-то говорить, но человек ощущает себя немым постаментом. Она отрешённо смотрела прямо перед собой, но ничего не видела. И даже когда Александр, наконец, повернулся к ней лицом, не подняла на него взгляда.

То, что тайно грызло, мучило её когда-то, сейчас, за завесой прожитых лет не должно было казаться таким трагичным и непоправимым… Но, вопреки всем законам времени, оно напомнило о себе с новой, тысячекратной силой, подавило остатки воли, желания что-то объяснять и оправдываться, хотя именно сейчас сделать это было гораздо проще.

«Что же ты ему сразу-то не сказала, что он с датой ошибся?.. – внимательно глядя на жену, Саша говорил с нарочитой укоризной, но, если бы Анна в этот момент посмотрела ему в глаза, то увидела бы в них горькую усмешку. – Он же на целых два года ошибся… Аня… Ну, ошибся ведь?..»

«Он не ошибся».

Этих слов Анна не произнесла, но они были написаны на её лице… Они слышались в её молчании. Её тайна, которую она никогда и ни за что не доверила бы даже самой верной подруге, вскрылась в одночасье, без слов, без признаний, без обвинений… Отголосок давней, самой кощунственной измены вдруг донёсся через столько лет, настиг, как пуля на излёте, неожиданно и коварно. Она не могла ни соврать, ни признаться. Это было одинаково тяжело…