Читаем без скачивания Между плахой и секирой - Юрий Брайдер

– А вот тут не угадали! – Зяблик обвел слушателей торжествующим взглядом. – Киркопы-то не дураками оказались. Выполнили они госпоставки, хоть и частично. За счет тех самых уполномоченных. И мясо их сдали, и шерсть, и даже яйца. Но все это по отдельности. После такого мероприятия, сами понимаете, вопрос о вечном союзе как-то потерял актуальность. Посольство, правда, успело эвакуироваться, но президента своего киркопы съели публично. Лучшие куски получили женщины и дети. С тех пор про их колхозы ничего не слышно.

– Плешаков стоял на позициях волюнтаризма, – сообщил Смыков. – Методы его руководства осуждены Талашевским трактатом.

– Это я без тебя знаю, – веско сказал Зяблик. – Тебе, Смыков, Бога надо благодарить, что самое лихое время ты в канцелярии инквизиции пересидел. А не то заслали бы тебя в эту самую Киркопию начальником районного отделения милиции. И имел бы ты под своим началом зама-людоеда, следователя-людоеда и вдобавок дюжину людоедов-участковых.

– Плюс инспектора по делам несовершеннолетних, – добавила Верка. – Симпатичную людоедочку.

– Я от работы никогда не отлынивал, – сказал Смыков гордо. – С любой должностью могу справиться. Были бы эти людоеды у меня как шелковые.

– Только не забывай, что оклад содержания, надбавку за выслугу лет и пайковые им человечинкой пришлось бы выплачивать. К тому же свежей, – хитро улыбнулся Зяблик.

– Подумаешь, нашли проблему! – пожал плечами Смыков. – Если есть штат милиции, значит, и преступный элемент должен иметься. Дебоширы, воры, расхитители…

– Валютчики! – подсказал Зяблик.

– Вот их-то я бы и пускал на мясо. Никаких там штрафов или сроков. Под нож и на полуфабрикаты. Выгода двойная. Преступный элемент поимеет возможность прочувствовать принцип неотвратимости наказания на собственной шкуре, а правоохранительные органы получат дополнительный стимул в работе.

– Боюсь, как бы все преступники не оказались сплошь упитанными, – покачал головой Зяблик. – Да и процент раскрываемости перед праздниками будет резко возрастать… Нет, среди людоедов материальную заинтересованность внедрять нельзя… Кстати, а что там впереди за дела такие?

Если бы примчавшиеся неизвестно откуда близнецы не остановили Барсика, он неминуемо врезался бы в баррикаду, перегородившую улицу. Основу ее составляли массивные каменные многогранники, применяемые обычно для защиты морских берегов от размывания, а бруствер выложен пластиковыми мешками с песком. Проложить здесь проход можно было разве что с помощью нескольких тонн динамита.

Барсик задрал голову и надсадно взвыл, словно вызывая на бой противника, заступившего ему дорогу. Тут же над бруствером укрепления показались две головы в черных колпаках. Со своей позиции аггелы не могли видеть ни членов ватаги, затаившихся за звериной тушей, ни скрытое могучим загривком тело Эрикса.

– Батюшки-святы! – ахнул один из аггелов. – Это что за страшилище к нам пожаловало! Ну натуральный дракон!

– Это те сволочи, что из Эдема сюда пробрались, делов натворили, – отозвался другой аггел. – В гавани до сих пор из всех щелей разная зараза прет. Нам еще с тобой повезло, что мы в ту пору там не оказались.

– Неужто эта уродина от самой гавани сюда приползла?… Эх, пушчонку бы сюда!

– Ничего, мы ее сейчас гранатой пугнем.

– Может, лучше не надо? Разозлим только зря. А она потом разнесет все кругом.

– Не разнесет… Слабо ей… – Аггел уже стоял на баррикаде во весь рост и в поисках гранаты шарил по карманам своих необъятных штанов.

– Давай я за помощью сбегаю? – предложил его более осторожный напарник.

– Не успеешь… – Граната уже лежала в ладони аггела. – Мы в единый момент все обтяпаем.

Смыков и Зяблик, выхватив пистолеты, прицелились в гранатометчика, но это явно пришлось не по вкусу близнецам. Жесты их выражали недоумение, граничащее с возмущением.

– Не стреляйте, пожалуйста, – сказала Лилечка, лучше других понимавшая детей. – В этом нет никакой необходимости.

– Разве? – удивился Зяблик. – Граната ведь не яблоко зеленое. Если рванет рядом, зверюге может и не поздоровиться. Да и нам перепадет…

– Ты лучше не спорь, – сказал Цыпф, хорошо помнивший, с какой легкостью девочка извлекла патрон из ствола его пистолета. – Они хоть и детишки, а знают, чего хотят… А главное, добиваться этого умеют.

Аггел уже швырнул гранату и собирался нырнуть за баррикаду, когда его напарник издал жалобный крик, будто ему наступили на мозоль. Граната, совершив в воздухе петлю, уже летела обратно, и спасаться от нее было поздно. Единственное, что успел сделать стоящий на баррикаде аггел, это прикрыть локтями лицо. Однако взрыва не последовало, и граната благополучно скользнула в тот же карман, из которого незадолго до этого была извлечена.

На лицах аггелов появилось такое выражение, что расхохотались не только дети, но и кое-кто из ватаги. Барсик снова мерно двинулся вперед, лишь хвост его теперь мотался с большей амплитудой, чем обычно.

Дети вскарабкались на баррикаду первыми и устроили аггелам головомойку в своем стиле – одного стали обучать стойке на голове, а другого заставили плясать. Барсик тем временем взбирался на баррикаду с настойчивостью таракана, штурмующего мусорное ведро. Чувствовалось, что родной стихией зверя является ровное пространство, вроде степи или заболоченной низменности, но никак не горы. Три раза подряд он опрокидывался на спину, и если бы члены ватаги вовремя не оттащили в сторону коробки с провизией и тело Эрикса, то он неминуемо раздавил бы их.

Успех был достигнут только после того, как Барсик догадался использовать в качестве домкрата свой могучий хвост. Некоторое время он лежал поперек гребня баррикады, плавно покачиваясь на брюхе, а потом сполз на другую сторону. Вслед за ним перебралась и ватага.

По такому случаю решено было устроить привал, тем более что в поле их зрения находился один из последних ориентиров, указанных Эриксом, – семиглавая башня, издали похожая на серебряный подсвечник. Имущество аггелов – начатая цинка патронов, дюжина гранат, табак, спальные мешки и кое-какая еда – конфисковали. Впрочем, хозяевам сейчас было не до этого. Близнецы затеяли с ними игру в прятки. Она ничем не отличалась от аналогичной забавы, которой предавались их сверстники и сто, и двести лет назад, кроме, пожалуй, одного нюанса: дети обладали способностью становиться невидимыми и без зазрения совести пользовались этим преимуществом.

Конечно, будь на то воля аггелов, они ни за что на свете не стали бы участвовать в этом позорище, но воля их странным образом куда-то исчезла, и бородатым, дородным дядькам, судя по крепким рогам, пребывавшим в немалых чинах, приходилось бегать наперегонки с детворой, выискивать для себя самые хитроумные укрытия и орать дурным голосом: «Раз-два-три-четыре-пять, я уже иду искать!…»