Читаем без скачивания Новый Мир ( № 9 2004) - Новый Мир Новый Мир

См. также: “Шибко грамотным смотреть голливудскую „Трою” будет неуютно. Я же наверняка знал всего три вещи. Первая: „Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына” . Вторая: ахейцы осадили малоазийскую Трою с целью освобождения женщины Елены, которая будто бы стоила того, чтобы из-за нее воевать. Наконец, третья: предводитель троянцев Гектор таки поразил несравненного бойца Ахилла в самую пятку, что и стало причиной безвременной кончины последнего. Теперь представьте мое состояние в ту секунду, когда ловкий Брэд Питт, он же Пелеев сын Ахиллес, воткнул в плечо Гектора и там три раза повернул свое оружие, копье! Наверняка зная , что Гектор выживет, убьет и победит, я внутренне глумился над самоуверенным обидчиком: „Зря радуешься, Брэд Питт! Напрасно торжествуешь, Пелеев сын!” Даже когда Ахиллес изрешетил грудь несчастного Гектора острой саблей, даже понимая, что решето непригодно для дыхания, я оставался в плену своего неизвестно кем сформированного предрассудка. Но едва Гектор испустил дух, а соседние девчонки впечатлились агрессивным Брэдом Питтом настолько, что впервые за весь фильм сняли ноги со спинок впереди стоящих кресел и неровно задышали, — в это самое мгновение режиссер Вольфганг Петерсен доказал полное превосходство мировой Истории над моим частным предрассудком. Иной глубокий знаток первоисточника, равно как и беспринципные девчонки, по женскому обыкновению болевшие за самца, который победит, никогда не испытают восторга, подобного моему. Вот она, квинтэссенция кинематографического метода: отвлеченное и, как ни парадоксально звучит в данном случае, книжное знание было дезавуировано убедительным мимезисом. На моих собственных глазах то, что называется жизнью, вмешалось и скорректировало схему! <…> Хочу акцентировать эту поразившую меня стратегию повествования: Мир показан как совокупность граничащих силовых полей, чье неизбежное взаимодействие чревато конфликтом, чревато необходимостью принимать немедленное решение, отвечать на вызов, поднимая щит и обнажая меч. Каждый мужчина здесь — воин, но воин во вторую очередь. В первую — субъект политики. Блистательно отыгран мотив начала Троянской войны. Похитивший Елену Парис, равно как и сама красавица, полагают, что именно они явились причиной величайшего в Истории военного конфликта. Что будто бы из-за женщины спущены на воду сотни ахейских кораблей, из-за женщины поднялись на крепостные стены тысячи троянских лучников. Из-за женщины проявляют чудеса храбрости, доблести, сообразительности — Ахиллес, Гектор, Аякс, Одиссей и необстрелянный Патрокл. Предоставив любовникам безраздельное право на иллюзию, подлинные герои фильма, мужчины, один за другим высказываются в том роде, что эффектная женщина ни при чем, что война была неизбежна и „похищение Елены” не причина, а всего лишь романтическая версия. Для подростков. <…> Ритуальные почести, сопутствующие погребению героев, — ключевые моменты голливудской „Трои”. Исчезающие в пламени тела Патрокла, Гектора и Ахиллеса — превращаются не столько в пепел и дым, сколько в пресловутую культурную память, в решимость и волю, в новую, теперь уже американскую идентичность”, — пишет Игорь Манцов (“Наши мертвые” — “Русский Журнал”, 2004, 8 июня <http://www.russ.ru/columns/street>).

В. Я. Коротко о книгах. — “Сибирские огни”, Новосибирск, 2004, № 4.

Приведу целиком одну аннотацию на книгу, которую я в глаза не видел и вряд ли увижу, — “Собор стихов. Стихи-свидетельства о пути к Христу, написанные поэтами Кузнецкого края” (Кемерово, 2003). “„Настоящая поэзия соединяется с молитвой, а вернее, переходит в молитву”, — пишет в предисловии к книге один из ее составителей, Борис Бурмистров. Таких стихов из двух тысяч было отобрано за три года работы более четырехсот, которые распределились по семи главам. От отчаяния к страданию и покаянию, к обретению веры — таков „сюжет” этой необычной книги, навеянной не только откровением свыше, но и современностью. „Собор поэтов” этой книги состоит из почти девяноста поэтов, чьи жизнь и судьба связаны с Кузбассом”.

В. Я. — это, видимо, Владимир Яранцев.

Евгений Яшин. Бой с тенью. Полемические заметки русского интеллигента. — “День и ночь”, Красноярск, 2004, № 1-2.

“Однажды Андрей Дмитриевич поступил в [областную горьковскую] больницу во время политической голодовки, являющейся протестом против запрещения Е. Г. Боннэр (его супруги) выехать за рубеж к детям. Мне довелось наблюдать его в начальный период голодовки, во время его искусственного кормления и во время выхода из состояния голодания. Многое забылось, но один эпизод я помню отчетливо. Я, пожалуй, был единственный врач, остававшийся с Сахаровым наедине во время исследования. Как-то Андрей Дмитриевич появился в моем кабинете с повязками на локтевых сгибах, причем сквозь бинты проступала свежая кровь. Заметив мой сострадательный взгляд, он сказал: „Вот, Евгений Алексеевич, начали насильно кормить”. Он еще хотел что-то сказать, полагая, должно быть, что мы одни, но я показал ему жестом необходимость молчания и быстро написал на клочке бумаги: „Здесь все прослушивается”. Он печально кивнул головой и более не пытался расширить уровень контакта. Насколько я помню, это была, пожалуй, самая стойкая и длительная голодовка, так что пришлось даже прибегнуть к искусственному кормлению через зонд, что в дальнейшем привело к возможности серьезных осложнений, опасных для жизни. Я говорю здесь об эпизоде с возникновением опасности пролежней пищевода от длительно зафиксированного желудочно-кишечного зонда. К счастью, все кончилось благополучно: зонд убрали, и пациент стал выходить из голодания. К тому же требования его были удовлетворены на самом „верху”. Навещая его с этой новостью в отделении, его жена не удержалась и станцевала „цыганочку””.

Составитель Андрей Василевский.

“Вопросы истории”, “Вопросы философии”, “Вопросы литературы”,

“Дружба народов”, “Знамя”, “Звезда”

Михаил Айзенберг. Кустарные виды. Стихи. — “Знамя”, 2004, № 6 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

......................................

Если память врет, то себе во вред.

Своему сознанию я не верю —

не позор ему нарушать запрет

и, спасаясь, в лес уходить как зверю.

Но, обнюхав собственные следы,

отойдет сознание без возврата

в те края, откуда и мы, и ты.

А без нас уже ничему не радо.

(Из стихотворения “Памяти Леонида Иоффе”)

Светлана Алексиевич. Непрозрачный мир. Две беседы о злободневном и вечном. — “Дружба народов”, 2004, № 6 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

Из первой, проведенной Натальей Игруновой: “Вот прошли президентские выборы в России. Если бы я была русским человеком, я бы голосовала за Хакамаду. За ее смелость, за ее умение принять вызов, даже за сам типаж — энергичной, эрудированной, независимой женщины, которой интересно жить в полную силу. Но как же надо не понимать, где человек живет, как выглядит и что о нем думают, чтобы „гулять” перед объективами телекамер в каком-то шикарном ресторане, выходить на глазах униженной России в шикарной одежде из роскошной машины… Это же означает подписать смертный приговор демократии. Собственно, они себе его уже подписали — поражение СПС об этом и говорит”.

Сергей Гандлевский. [Ответ на вопрос анкеты]. — “Знамя”, 2004, № 6.

Анкета называется “Либерализм: взгляд из литературы”. Отвечало много народу. Анкете предшествовали и статьи на близкие темы, публиковавшиеся в последнее время в “Знамени”. Ответ Гандлевского на первый вопрос — случай, когда одной ключевой цитатой не обойдешься.

Вопрос:

“Слова „либерал” и от него производные стали определенной частью литературных критиков нового призыва употребляться как бранные, а слово „консерватор” перестало соответствовать своему содержанию. Каковы особенности и в чем причина нового антилиберального давления на либеральные ценности в современной словесности? Разочарование? Поколенческое противостояние? Компрометация либеральных идей?”

Ответ:

“<...> Либерализм, как я его понимаю, не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Он в принципе лишен метафизического пафоса, потому что либерализму нет и не должно быть дела до предельных запросов жизни. Это род смирительной рубашки, которую сшило себе человечество, заметив за собой обыкновение время от времени впадать в буйное помешательство, отягченное членовредительством. Это всего лишь правила проведения общественной дискуссии, при соблюдении каковых высказаться могут все желающие стороны, а оставшимся в меньшинстве гарантирована неприкосновенность. При условии, разумеется, что проигравшие примут к сведению сложившийся расклад сил и не посягнут на сами правила проведения дискуссии, то есть собственно на либерализм. (Например, в либеральном Израиле сторонники коммунистического образа жизни могут жить в маленьких оазисах коммунизма — кибуцах, а ортодоксальные иудеи, не признающие светского государства, тоже не загнаны в подполье. Маловероятно, что коммунисты или фундаменталисты, приди они к власти, уступили хотя бы гектар под заповедник либерализма.)